Толстой и Достоевский. Братья по совести - Виталий Борисович Ремизов

Из письма Ф. М. Достоевского — А. Г. Достоевской

7 июня 1875 г. Эмс

«Пуцыкович начал мне присылать «Гражданина». С Базуновым я уговорился о «Русском вестнике», чтоб прислали 5-ю книгу сюда, и вдруг здесь, из объявления о выходе ее в «Московских ведомостях», читаю, что без «Анны Карениной». Так что и тут скука. Однако каково же: я по крайней мере прервал роман у Некрасова, кончив 2-ю часть, а тут прерывают прямо на середине 3-й части[52]. Не очень-то церемонятся с публикой» (XXIX2, 40).

Из письма Ф. М. Достоевского — А. Г. Достоевской

10 июня 1875 г. Эмс

«Я получил «Русский вестник» — весь наполнен дрянью. Русские хоть и есть, но еще не так много, и все, как и прежде, незнакомые. По курлисту прочел, что приехал Иловайский (московский профессор) с дочерью, — тот самый Иловайский, который председательствовал в обществе Любителей российской словесности, когда читалось, как Анна Каренина ехала в вагоне, и когда при этом Иловайский громко провозгласил, что им (любителям) не надо мрачных романов, хотя бы и с талантом (то есть моих), а надо легкого и игривого, как у графа Толстого. Я его в лицо не знаю, но не думаю, чтобы он захотел знакомиться, а я, разумеется, сам не начну. Всё надеюсь, не приедет ли еще хоть кто-нибудь, но тогда, Бог даст, я буду уже сидеть за романом и мне времени не будет» (XXIX2, 43).

Из письма Ф. М. Достоевского — А. Г. Достоевской

15 июня 1875. Эмс

«А. Порецкий уже окончательно с ума сошел на Толстом»* (XXIX2, 43).

П. Н. Ткачев — русский литературный критик, публицист, идеолог якобинского направления в народничестве

* П. Н. Ткачев свой разгром в критической статье о первых двух частях романа «Анна Каренина» закончил словами: ««стоит ли говорить о великом художестве, если оно потрачено в изобилии на совершенно вздорное и даже, если хотите, растленное содержание?..».

Реакцией на статью Ткачева стали слова А. У. Порецкого в «Гражданине» (№ 23 от 8 июня) в разделе «Текущая жизнь»: «Злая, тупая и безобразная бессмыслица. Автора фельетона я не могу себе представить иначе, как в виде человека, только что выскочившего из топкого болота […] и махающего головой и руками, разбрасывая вынесенное из болота добро на все окружающее […] Он пачкает грязью чистое и изящное литературное произведение, которого совсем не понимает, вероятно, по неимению в высших отправлениях его организма ничего, кроме «рефлексов головного мозга» […] Он позволил себе говорить о романе «Анна Каренина» и что говорить, и как, и в какой форме!» (Цит.: XXIX2, 217). Достоевский был крайне удивлен столь яростной защитой первых частей романа «Анна Каренина»

Из письма Ф. М. Достоевского — А. Г. Достоевской

21 июня 1875 г. Эмс

«Бедный Кублицкий[53]. Это тот самый; хороший был человек. Он тогда был в заседании «Любителей словесности», когда читали о том, как Анна Каренина ехала в вагоне из Москвы в Петербург. Так и не дождался окончания «Анны Карениной»[54] (XXIX2, 56).

Из письма Ф. М. Достоевского –

Всеволоду Сергеевичу Соловьеву

11 января 1876 г. Петербург

Всев. С. Соловьев — автор исторических художественных романов, брат Вл. С. Соловьева

«Голос» (воскресенье 11-е января) публикует (в объявлениях) о том, что печатается книга «Исторические исследования и статьи К. П. Победоносцева». Вот об чем упомяните непременно. Это должно быть нечто чрезвычайно серьезное, прекрасное и любопытное очень. Я жду чего-нибудь очень важного от этой книги. Это огромный ум. Выйдет в конце января.

В конце же января появится в «Русском вестнике» «Анна Каренина» — вот Вам и есть об чем поговорить, о близком появлении этих 3-х вещей. А «Подросток» выйдет в свет 16-го января. Так мне сказал издатель Кехрибарджи» (XXIX2, 73)

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ

Из 3аписной тетради 1875–1876 гг.

1876

«Анна Каренина». Герои. Эти люди до странности неинтересны» (XXIV, 133).

[В январе 1876 г. в журнале «Русский вестник» после восьми месяцев молчания вышло окончание третьей части романа «Анна Каренина», в феврале появились первые пятнадцать глав четвертой части.]

*****

«Московские ведомости», № 68, вторник, 16 марта. Передовая о паспортах. Статья англичанина Скайлера о русской литературе за 1875 год» (XXIV, 171).

«Газета сообщала, что в последнем номере английского журнала «Athenaeum» под общим заглавием «Continental literature in 1875» был помещен «ряд статей, посвященных обзору почти всех европейских литератур за истекший год». Отчет о русской литературе был представлен Евгением Скайлером, переводчиком «Отцов и детей». Приводились отзывы Скайлера о произведениях Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, А. К. Толстого, Н. И. Костомарова, В. Крестовского (Н. Д. Хвощинской), П. И. Мельникова и Д. В. Аверкиева. Наибольшее внимание было уделено Л. Толстому и Достоевскому.

Евгений Шулер (также Юджин Скайлер) — американский ученый, писатель, путешественник и дипломат, первый американский переводчик Тургенева и Толстого

Оценивая «великий роман» Толстого «Анна Каренина», Скайлер писал: «Великое достоинство графа Толстого заключается в силе нравственного анализа, он показывает нам, как каждое лицо представляет собою смешение добра и зла […] Аналитическая манера автора превосходна». «С большим уважением» отозвался Скайлер о «Подростке», «находя в нем появление сильного таланта, но сожалея, что цельности впечатления мешают любовь автора к эпизодам, затемняющим главный сюжет, и слишком длинные рассуждения» (XXIV, 450–451).

*****

«Гнусности спиритизма. Неискренность в общественных сходках. (Страхов у меня на вечере), у князя Одоевского[55], «Анна Каренина»[56] Льва Толстого и проч. Народ преклонится перед правдой (хоть и развратен) и не выставит никакого спору, а культура выставит спор и тем заявит, что культура его есть только порча.

Культура в народе загадка, и во всяком случае они не будут похожи на окультуренного г-на Авсеенку, довольно и одного такого» (XXIV, 186)

Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ

Дневник писателя. 1876

Апрель, глава I, раздел II

Из раздела «Культурные типики. Повредившиеся люди»

В. Г. Авсеенко

«…Г-н Авсеенко[57] изображает собою, как писатель, деятеля, потерявшегося на обожании высшего света*. Короче, он пал ниц и обожает перчатки, кареты, духи, помаду, шелковые платья (особенно тот момент, когда дама садится в кресло, а платье зашумит около ее ног и стана) и, наконец, лакеев, встречающих барыню, когда она возвращается из итальянской оперы. Он пишет обо всем этом беспрерывно, благоговейно, молебно и молитвенно, одним словом, совершает как будто какое-то даже богослужение. Я слышал (не знаю, может быть, в насмешку), что этот роман предпринят с тем, чтоб поправить Льва Толстого, который слишком объективно отнесся к высшему свету в своей