Камчатка - Марсело Фигерас

Воздух становится какой-то не такой. Это вчерашний воздух, воздух прошлой недели, циркулирующий по дому, точно карусельные лошадки: из нашей спальни в коридор приносит запах мокрых носков, из кухни в гостиную – запах супа, из столовой в комнату родителей – запах сырой земли, а возбудители простуды перепрыгивают с одного члена семьи на другого, пока, свалив последнего, не возобновляют цикл сызнова и с тем же успехом.

На улице муторно. Дни слишком короткие. (Ничто так не угнетает, как необходимость брести в школу в полной темноте.) Дорогу развезло – дожди. Даже от луж никакой радости – резиновые сапоги остались в нашем настоящем доме. Родители пообещали купить нам новые, но что-то тянут. Мы с Гномом притворяемся, что никакой зимы нет, но опавшие листья гниют, хлюпают под ногами вонючей жижей, а жаб не видать, и я часто даже не понимаю, что там бормочет Гном сквозь шарф, накрученный в несколько слоев. Вылитый сын Черной Мумии из «Титанов на ринге».

Все как всегда. Или почти как всегда. В эту зиму кое-что переменилось.

Люди прежде времени позакрывали окна и двери. Заперлись на два оборота ключа, на цепочки, задвижки и засовы, опустили шпингалеты, спрятались за ставнями. Говорят, что этой зимой много всякой гадости в воздухе, одни микробы, просто спасения нету. Люди предпочитают затхлый воздух нежелательным звукам и знакомую вонь – новой, поскольку новая вонь означает новые живые организмы, а новые – значит, непривычные, а у тебя нет ни сил, ни времени привыкать к ним; зима, в воздухе много всякой гадости носится, одни микробы. Если кто-то стучится или нажимает кнопку звонка, люди притворяются, будто их нет дома, или откликаются, не подходя к дверям. Почтальоны гадают, скоро ли увидят хоть одно приветливое лицо. Даже телефонные разговоры становятся короче, словно людям жалко отпускать слова в такой далекий путь по проводам, под градом, снегом и дождем; разговаривать зимой вредно для здоровья, в воздухе много всякой гадости носится, одни микробы; когда говоришь, изо рта у тебя валит пар, а это плохо – сразу заметно, что ты не молчишь, разговаривать лучше внутри, в комнатах, там воздух теплый и пар изо рта не идет, и тогда можно сказать: «Я проголодался», «Я сбился с дороги» или «Мама, что это по телевизору показывают?», не опасаясь, что зима тебя предаст.

60. Святые угодники помогают тренировкам под водой

Эти тусклые вечера мы с Гномом коротали в ванной. Сидели в воде долго-долго. Пользуясь случаем, я учился задерживать дыхание. Надеялся, что в скором времени смогу пробыть под водой четыре минуты – повторить один из подвигов, прославивших Гудини. Я забирался в ванну с головой, а Гном засекал время по маминым часам. Вообще-то он еще не умел определять, который час, но мог подсчитать, сколько раз самая тонкая стрелка укажет на цифру «двенадцать». Гном считал не минуты, а круги.

– Знаешь, кем я хочу стать, когда вырасту? Святым! – заявил он, сидя на крышке унитаза и теребя ремешок часов. Мама дала ему четкие указания: к часам прикасаться только сухими руками, а к ванне даже не приближаться.

– Сколько раз тебе говорить! Симон Темплар не настоящий святой! – возразил я, набирая воздуху про запас.

– Но Сан-Роке настоящий.

Я кивнул, выдыхая.

– Святых много. Позавчера, на большой мессе, их называли, называли, наверно, тысячу назвали, помнишь? Сан-Роке, молись за нас. Сан-Хосе, молись за нас…

– Я готов!

– Подожди, сейчас стрелка на двенадцать покажет. Сан-Мартин, молись за нас. Сан-Педро, молись за нас…

– Эй, не отвлекайся…

– Старт!

Я нырнул в ванну. Даже под водой до меня доносился голос Гнома – он не переставал бубнить, полагая, что я его отчетливо слышу.

Попрактиковавшись, я выработал кое-какие приемы. Когда волнуешься или боишься, долго не выдерживаешь. Зато если отвлечься и прогнать навязчивые мысли о том, чем ты в данный момент занят, становится легче. Поскольку разглядывать стенки ванны – не самое интересное на свете, я нашел себе забаву – брал с собой пару солдатиков. Один был здоровенный, сантиметров двадцать ростом – средневековый рыцарь, в доспехах с головы до пят. Раньше он грозно замахивался палицей, но Гном ее потерял. Другой был малюсенький – сантиметров шесть, наверно, точно уже не упомню – аквалангист, весь синий. Папа мне его купил в клевом супермаркете, одном из тех, что в то время стали появляться на каждом углу. Как бишь они назывались: «Гигант», «Джамбо»? В общем, там даже игрушками торговали! Руки у аквалангиста были вытянуты вперед – когда-то он держался за буксировщик вроде тех, что показывали в «Операции «Гром», но Гном его, само собой, раздавил, – а ноги, тоже вытянутые по струнке, были обуты в ласты, отломившиеся уже по моей вине – я их вечно теребил. Солдатики были ценны тем, что я мог разыгрывать с ними самые разные истории. Рыцаря я использовал как Ультрамена (у него на шлеме был выпуклый гребень, как на макушке киборга в фильме). А аквалангист с вытянутыми вперед руками казался летящим – то есть мог сойти за Супермена или…

Пора выныривать.

– … Молись за нас, Сан-Хорхе…

– Сколько… я… выдержал? – спросил я, пыхтя.

– Стрелка до двенадцати не дошла. Дошла вот досюда.

– Сорок секунд?

Стыдоба. Надо лучше готовиться. Дышать глубже, еще глубже. Вдох. Выдох.

– Сан-Матео, молись за нас!.. Ну вот, кончились! Какие еще святые есть, ну скажи!

Я отрицательно помотал головой, не отвлекаясь от дыхательных упражнений.

– Скажи, или считать больше не буду!

– Сан-Фелипе.

– Дурак! Это вино такое.

– Сначала был святой, а потом уже вино.

– Молись за нас… Еще!

– Сан-Карлос.

– Сан-Карлос-де-Барилоче,[52] молись за нас!

– Сан-Хосе.

– Я его уже называл!

– Тогда сам придумай.

– Как?

– Говори слова, которые на «сан» начинаются. Сан-Аторий, например. Давай считай!

– Подожди, пускай укажет на двенадцать… Сан-Аторий, молись за нас. Сан…сан… Сан-Грия годится?

– Да, валяй.

– Старт!

Новое погружение. Гном продолжал бормотать – у него одно на уме.

Супермен плыл в самое глубокое место океана. Джимми Ольсен оповестил его, что Леке Лютор похитил Лоис Лейн и запер ее в подводной пещере, задвинув снаружи вход большим плоским камнем, удивительно похожим на гигантскую пробку для ванны. Лоис нужно вызволять: в пещере вот-вот кончится кислород, и она задохнется. Наконец Супермен добирается до пещеры и – он ведь суперсилач – отодвигает камень. (Разумеется, за кадром все время звучит музыка: мой Мысленный Оркестр всегда готов аккомпанировать великим свершениям.) И только в этот момент он осознает, что коварно обманут. Лоис нигде не видно – да ее тут и не могло быть. Камень закрывал не вход в пещеру, а пропасть, которая всасывает в себя все-все-все, такая черная дыра, только под водой. За несколько минут в нее может вытечь весь океан. Нужно снова заткнуть дыру, пока не погибло все живое в океане… включая жителей подводного города Атлантида, до которого всего несколько миль! (В фантазиях, как и в сериалах из Штатов, расстояние измеряется в милях.)

Супермен пытается сдвинуть неимоверно тяжелый камень-пробку. Борется с притяжением подводной черной дыры, так называемой Симоновой бездны. С каждой секундой притяжение усиливается. Супермен уже начинает отчаиваться… Но вдруг видит: к нему кто-то плывет. Это Ультрамен! Воспряв духом, Супермен просит его помочь сдвинуть камень. И тут оказывается, что Лютор загипнотизировал Ультрамена, приказал ему: «Не дай Супермену спасти Атлантиду!» Супер и Ультра (звучит как названия стиральных порошков) схватились в бою. Успеет ли Супермен победить Ультру, вернуть на место камень-пробку и спасти все живое в океане? Хватит ли у него сил?

Пора всплывать.

– Сан-Итар! Сан-Далия! Сан-Тиметр!

– Сколько я просидел?

– Целый круг. Скажи мне еще святых!

– Сан-Двич. Сан-Овник. Сан-Дал. Целый круг, старик!

И я выпрыгнул из ванны, все вокруг обрызгав. (Любопытствующим замечу, что в обществе Гнома я всегда мылся не снимая трусов: к такому возрасту понятие стыдливости вполне сформировано.) Надо возвестить о моем подвиге маме. Я выдержал целую минуту! Теперь-то – я всегда был оптимистом – ждать осталось недолго; главное – практика. Если за столько-то дней я выучился терпеть минуту, на две минуты понадобится вдвое больше дней. А чтобы достичь желанной цели – всего-то вчетверо больше. Против логики не попрешь, как любила говорить мама.

Я распахнул дверь. С порога ванной увидел маму в гостиной, у телефона. Она разговаривала, низко опустив голову, – как будто с половицами беседовала.

– … Значит, в десять. Да, знаю. Я блондинка, буду читать книгу… книгу по физике… Да, по физике… «Нестабильность и хаос в системах…»

– Сан-Техник! – завопил Гном у меня за спиной. Эту мысль ему подсказал трон, на котором он восседал.

Тут и мама меня заметила. Крик ее явно напугал – она взглянула на меня глубоко запавшими глазами.