Тайны Гестапо - Анатолий Вилинович

По дороге в отряд Ольга все время думала о камушках, сахарине и иголках для швейной машинки. Все это в большом количестве имелось в чемодане капитана фон Гросса. В ее голове созрел дерзкий план.

С трудом преодолев крутые горные и предгорные просеки и проселки, «опель», наконец, выбрался на дорогу. Кроме Андрея и Ольги, в машине были старый партизан с бородой, которого в отряде все называли Савельичем и пожилая казачка Евдокия Пантелеевна.

Получив от партизанского казначея сумму денег в рублях и марках, камушки для зажигалок, сахарин и иголки, все четверо двинулись по базарам станиц, окружающих Спокойную, Предгорную, Отрадную… Цель была проста, но вместе с тем и опасна. Воронин долго не соглашался с предложением Иванцовой совершить такое торгово-поисковое турне по станичным базарам, доказывая, что именно базары всегда подвергаются облавам и прочесыванию гитлеровцами и полицией. Но Ольга стояла на своем. Если реликвии попали в руки местных жителей, они, естественно, начнут менять их на дефицитные вещи и продукты.

И вот они прибыли в одну из станиц. Во время оккупации базары заменяли не только универсальные магазины, но и радио, печать, агентство новостей и слухов. Здесь узнавали о положении на фронте, о готовящемся очередном угоне людей на работу в Германию и о многом другом. Зачастую базары собирались на рассвете и, если не было облав и арестов, они были открыты до позднего вечера. Без этого жизнь совсем замерла бы. На базарах толкались и немцы, и румыны, и итальянцы. Торговали всем: от гвоздей – до лошадей.

Роль Савельича и Пантелеевны заключалась в поиске золотых вещей, обменивающихся на дефицит – камушки, сахарин, иголки для швейных машинок и спички. Унтершарфюрер Иванцова и гауптштурмфюрер Паркета держались в стороне, охраняя их от полицаев и немцев. Когда Савельич показал одному станичнику свой товар, а Пантелеевна сахарин и иголку, откуда ни возьмись, протянулась загребущая рука полицая и схватила обоих. Пантелеевна жалобно запричитала. Ольга и Андрей тут же подошли к полицаю. Паркета схватил его за плечо и с силой отшвырнул в сторону, а Ольга осыпала его немецкой бранью. Тот сразу скис и поспешил скрыться в гуще базарной толпы.

После этого инцидента фильтрация базара продолжалась уже спокойно, но никаких ценностей, кроме обручального кольца и сережек с самоцветами, Савельич и Пантелеевна не обнаружили.

Оставаться в этой станице им больше не было смысла.

Так они объезжали станицу за станицей, но нигде содержимого «золотого» чемодана не встречали.

Двухдневное посещение базара в станице Спокойной также не принесло положительных результатов.

Столь рискованный план ничего не давал.

3

Объехав все станицы, «опель» прибыл, наконец в столицу уезда – Отрадную. Она походила на город, была более оживленной, с шумным базаром, на котором работало несколько мастерских и лавочек, и даже закусочные, ще можно было по баснословной цене перекусить и выпить кислого вина или шнапса.

Работал в станице и ресторан, открытый каким-то частным предпринимателем. На дверях его висела табличка: «Только для немцев».

Закусочные и ресторанчик были наводнены немцами, ехавшими на фронт.

Проезжая по улицам оккупированной станицы, Ольга вспоминала, как впервые на военкоматовской машине приехала сюда в августе, как смаковала арбуз вместе со спутниками, как выскользнули из-под бомбежки… Не думала, не гадала она тогда, что зимой, в фашистской форме, приедет сюда вновь на поиски чемодана.

Оставив машину в одном из дворов на окраине, направились к базару. Впереди шли «местные» Савельич и Пантелеевна, а Ольга и Андрей – на небольшом расстоянии за ними.

Базар был модный и шумный и чтобы «профильтровать» его, требовалось время. Ничего, заслуживающего внимания, на глаза не попадалось. Опять все те же обручальные кольца, сережки, янтарное ожерелье, серебряный браслет…

И вдруг Ольга увидела старушку, которая меняла разные вещи. Среди церковных книг она увидела изданную перед войной книгу-проспект «Керченский историко-археологический музей». Как завороженная потянулась она к этой книге. Спросила по-русски, на что хозяйка меняет ее. Старушка ответила: «Что пани офицерша предложит». Ольга, не задумываясь, отдала ей пакетик сахарина и пачку камушков. Это была баснословная плата по тем временам. Старушка долго не решалась взять предметы обмена, пока Ольга сама не вложила ей в руки товар. И та, не веря глазам своим, растерянно залепетала слова благодарности.

Все это видел полицейский й был очень удивлен, что немка так щедро заплатила за книжицу. Да еще отпечатанную на русском языке. Он шепнул что-то эсэсовскому ефрейтору, стоявшему рядом.

Вдруг базарная толпа всколыхнулась и начала стремительно растекаться в разные стороны. Послышались крики: «Облава!», отрывистые немецкие команды и топот убегающих людей.

Савельич и Пантелеевна подошли к своим покровителям, но никто не мог знать и предвидеть, как все обернется. А обернулось все не лучшим образом.

Когда Савельич и Пантелеевна, конвоируемые Ольгой и Паркетой, подошли к цепи гитлеровцев, окруживших базарную площадь, и унтершарфюрер бросила: «Это с нами», солдат, стоявший в оцеплении, вытянулся по стойке «смирно» и отступил в сторону, пропуская их. Но тут подошел, играя хлыстом, лейтенант и, вежливо отдав честь, сказал, обращаясь к гауптштурмфюреру, что господин обер-лейтенант желает поговорить с ним.

–  К сожалению, у нас весьма ограничено время, – вежливо ответила Ольга.

Но лейтенант заметил, что это не займет много времени и сделал приглашающий жест в сторону «хономага», у которого обер-лейтенант с двумя другими офицерами наблюдал за ходом облавы. Чуть в стороне стоял полицейский, видевший, как Иванцова выменяла книгу у старушки.

Ольга и Андрей почувствовали опасность. Паркета успел шепнуть Савельичу, чтобы они ждали их у машины, и сделал строгий знак ближайшему солдату: «пропустить». Лейтенант хотел возразить, но в это время в противоположной стороне базара раздались выстрелы, и он отвлекся, а затем корректно повторил приглашение пройти к его начальнику.

Ольга более твердо ответила, что времени у них нет, сделала шаг вперед. Но в это время к ним подошел сам обер-лейтенант и представился:

–  Начальник группы тайной полевой полиции 47-й пехотной дивизии обер-лейтенант Бруно Тетцлафф.

Это был молодцеватый, подтянутый, в кожаном меховом пальто офицер с холеным лицом. Паркета, издав хр иплый звук вместо приветствия, кивнул и молчал. Ольга же любезно объяснила, что господин гауптштурмфюрер после тяжелой операции горла и, к сожалению, разговаривать еще не может.

Обер-лейтенант сказал, что он неприятно поражен тем, что унтершарфюрер так опрометчиво нарушила строгий приказ германских властей и произвела обмен немецкого дефицитного товара на какую-то книжку.

При этом он взял из рук Ольга брошюру и брезгливо полистал ее.

Бегло просмотрев иллюстрации, Тетцлафф спросил:

–  Унтершарфюрер интересуется древним искусством?

–  Это мое любимое занятие в свободное от службы время, господин обер-лейтенант. Перед войной я изучала историю восточной культуры и все, что касается…

–  О, фрау! – восторженно произнес Тетцлафф. – Я тоже большой поклонник искусства и даже немного занимаюсь художеством. – И тут же пустился в пространный рассказ о своих работах в этой области. Затем, обращаясь к гауптштурмфюреру, неожиданно предложил – Если господин гауптштурмфюрер не возражает, то буду счастлив показать фрау унтершарфюреру свои работы и услышать из ее уст критические оценки моего творчества, а также получить квалифицированные советы…

Андрей издал хриплый звук, неопределенно пожав плечами. Взглянул вопросительно на Ольгу.

Ни Иванцова, ни Паркета не знали, что тайная полевая полиция занималась не только облавами, расстрелами. В ее обязанности входила охрана штабов, личная охрана командующего дивизией, представителей главного штаба, а также наблюдение за военными корреспондентами, художниками, фотографами, негласный и неусыпный контроль за тем, что и как они творят. Эта сторона деятельности всегда увлекала Бруно Тетцлаффа и он относился к ней с огромным вниманием.