Швея из Парижа - Наташа Лестер

хочешь, – пробормотал он, упал на кровать и мгновенно отключился.

Эстелла решила закончить последнее платье, доехать на метро до «Барбизона», войти через служебный вход, чтобы не попасться за нарушение распорядка, и самой поспать пару часиков.

Она включила радиоприемник на небольшую громкость – как раз в это время передавали выступление Шарля де Голля из Англии. Он снова призывал народ Франции бороться, делать все возможное, чтобы сопротивляться немцам, и никогда не сдаваться.

Слушая его речь, Эстелла особенно сильно ощущала расстояние между собой и мамой, между собой и родиной. Она способна только сидеть здесь, надеяться и молиться, не в состоянии заняться чем-то кроме шитья. А что делает сейчас мама?

Тоже слушает де Голля, тайно, по спрятанному где-нибудь в квартире радиоприемнику? Думает ли она об Эстелле? Что она думает о Лене – если вообще о ней думает? А знает ли мама о Лене? Знает. Как же иначе?

Раздался негромкий стук в дверь. Она покосилась на Сэма, однако тот и не пошевелился. Наверное, Джейни. На свидании что-то пошло не так, и она вернулась.

Эстелла на цыпочках подкралась к двери и открыла ее, прижав палец к губам, чтобы предупредить подругу – Сэм спит. Вот только это была не Джейни. На пороге стоял Алекс.

Глава 12

Боже, как она прекрасна! Алекс безжалостно загнал эту мысль подальше. Эстелла прижала палец к губам и тут же уронила руку. У девушки все было написано на лице: по нему промелькнули изумление, досада и гнев. Алекс вовремя раскусил ее намерение захлопнуть дверь – просто выставил вперед плечо и шагнул в квартиру.

Он рассмотрел кровать и мужчину, который спал, повернувшись лицом к стене. Брови Алекса невольно поползли вверх от удивления. У Эстеллы есть любовник? Хотя что здесь такого? У других есть, а ей нельзя? Так, дальше… Швейная машинка, ткань, небрежно разложенная на кухонном столе, вешалка с двумя платьями. Кроме этих вещей, ничто не намекало на то, что Эстелла проживает в квартире. Или она нечасто здесь остается, или мужчина на кровати предпочитает, чтобы подруга хранила свои вещи в другом месте.

В целом Алекс был рад, что сумел отыскать ее именно здесь. Все лучше, чем «Барбизон», порядки в котором ставили под сомнение даже его способность проникать в охраняемые здания.

Из радиоприемника раздался треск; де Голль закончил выступление. Отлично. Эстелла его слушала. А значит, не выбросила родину из сердца, едва она скрылась за горизонтом. Потому что Франция нуждается в каждом неравнодушном человеке, если Британия рассчитывает одержать победу над Германией в партии, которую затеяли союзники.

– Полагаю, не стоит и спрашивать, как ты меня нашел? – произнесла Эстелла ледяным тоном, словно между ними пролегали сотни миль. – Наверное, это то, чему вас первым делом учат в разведшколе: выслеживать невольных свидетелей, чтобы допросить их.

– Я пришел не для того, чтобы допрашивать тебя.

– Как ты познакомился с Леной? – без перехода спросила она.

Как ответить на вопрос, не удлинив на миллион миль уже разделяющую их дистанцию?

– Я встретил ее полгода назад. Здесь, на Манхэттене. Вскоре после знакомства с тобой.

– И какова же вероятность, – задумчиво проговорила Эстелла, – встретить нас обеих в разных странах, причем с разницей в несколько недель?

Алекс не сдержался и издал смешок.

Крошечное подобие улыбки тронуло уголки губ Эстеллы, сделав ее еще красивее – если «еще красивее» вообще было возможно. Даже мельчайший намек на радость добавил звездочек в ее серебристо-серые глаза. Однако мужчина в постели пошевелился, и улыбка стерлась, не успев оформиться.

– Он драться умеет? – осведомился Алекс насчет мужчины, которого принял за любовника Эстеллы.

– Если хочешь, давай разбудим и узнаем.

Алекс снова подавил улыбку.

– Может, поговорим здесь? – Он указал на стол. – Тогда не понадобится его будить.

– Хочешь? – Эстелла придвинула тарелку.

Такого восхитительного шоколадного бисквита, да еще покрытого глазурью, Алекс в жизни не видел.

Он кивнул; Эстелла отрезала две порции и наполнила два бокала виски; себе смешала сайдкар. Алекс предпочел бисквит спиртному, откусив такой огромный кусок, что потребовалось некоторое время, прежде чем вновь обрести дар речи.

– Такой вкуснятины после полуночи я еще не ел!

– Раньше я пекла бисквиты хотя бы раз в неделю. Мой обычный перекус после ночи на Монмартре.

– Ты сама пекла?

– Я много чего умею. Не только быть как две капли похожей на женщину, с которой ты спишь.

Алекс поперхнулся от смеха.

– Беру свои слова обратно. Ты не просто колючая, ты ранишь наповал. Жаль, тебя не послали оборонять линию Мажино. Тогда Франции повезло бы больше.

Раздался самый тихий из звуков, однако это определенно был смех, и он определенно исходил от Эстеллы.

– Засчитано. – На сей раз она удостоила его настоящей улыбки, и у Алекса перехватило дыхание. Потрясающая женщина! Просто обворожительна. Нужно срочно вернуть контроль над головой – и ни в коем случае не пить виски, – иначе все может закончиться тем, что он ее поцелует.

– Кстати, целоваться с тобой я больше не собираюсь, – заявила Эстелла.

Впервые за долгое время Алекс почувствовал, что краснеет. Неужели она еще и мысли читает?

– Рад, что мы урегулировали этот вопрос. И выяснили еще одну вещь: ты умеешь улыбаться, если хочешь.

– Давай заключим соглашение: я уберу шипы, а ты прекратишь флиртовать.

– Я не флиртую.

– Ты не можешь удержаться от флирта. Просто сам этого не замечаешь. – Ее улыбка исчезла.

Вот досада! Алекса охватило непривычное ему чувство стыда. Он ведет себя отвратительно. Нужно остановиться. Он проглотил виски, несмотря на данный себе зарок, и нацепил бесстрастное лицо – лицо мужчины, который попадал в намного более сложные и опасные ситуации, чем Эстелла, мужчины, который настолько привык надевать на себя чужую личность, что не мог уже быть собой, Алексом Монтроузом, как бы ни старался.

Она заметила перемену его настроения и негромко произнесла:

– Так лучше.

– И ты сделала массу предположений насчет Лены и меня.

– Мужчина целует женщину так, как ты меня, только если он с ней спит.

– Нет. – Алекс сделал паузу. – Только если он с ней спал. Однажды. Прошедшее время, не настоящее. – Полагаю, ты захочешь прочесть вот это. – Он протянул ей вырезку из газеты и не удержался, взял еще бисквита. – Знаю, Лена мало что объяснила тебе вчера. Ей… ей тяжело говорить о Гарри. Но вот здесь сказано, кто он.

Эстелла принялась читать статью, которую Лена показала ему несколько месяцев назад.

26 июня 1906 годаГарри Тоу убил Стэнфорда Уайта в приступе ревности к жене-актрисе

Судебный процесс над Гарри Тоу напоминает сюжет бульварного романа. Сегодня в зале суда были сделаны новые сенсационные разоблачения, которые заставили ахнуть от удивления даже видавших виды репортеров и на несколько недель вперед обеспечили процессу заголовки на первых полосах газет.

Шокирующий репортаж сопровождали три фотографии: Гарри Тоу, которого газетчики окрестили миллионером-убийцей; его жертва, архитектор Стэнфорд Уайт; и жена Тоу, актриса Эвелин Несбит Тоу, замужество которой