Последняя мировая. История одного снайпера - Константин Якименко Сегедский

— Или пытаются сделать вид, что ничего не произошло? Похоже, в других странах обычным людям ни капли не говорят о том, что тут происходит.

— Но как же им удалось скрыть всё это? Это же даже похлеще будет, чем вторая мировая! — возмутился Ваня.

— Судя по всему, друзья, мы с вами являемся свидетелями гигантского заговора мировой величины, а точнее, какого-то секретного сговора мировых лидеров и богатейших людей планеты. Иначе всё это я никак больше не могу объяснить, — он сделал небольшую паузу, выключив рацию. — Ладно, уходим! Может, потом сумеем словить что-то более путное.

Быстро сложив приёмник и собравшись, мы вновь устремились дальше по разрушенному городу. После ночного снегопада снег, укрывающий улицы и дома стал белоснежно белым и даже при скрытом тучами небе свет, отражаясь от снежного покрывала, буквально слепил нам глаза. Не помогали и стёкла противогаза, явно не предназначенного для работы при настолько ярком освещении.

Но даже это не могло отвлечь меня от рассуждений о том, что же на самом деле происходит в мире, который, похоже, полностью ослеп, даже не подозревая о том, что творится буквально в соседней стране. Неужели это действительно возможно? Но как у них это получилось? Неужели в мире не осталось никого, способного дать отпор или хотя бы поднять волну протеста? Или, может быть, те, кто мог бы это сделать, притихли, опасаясь расплаты, ведь свои возможности враги показали наглядно на примере нашей страны?

Мысли эти не давали покоя мне вплоть до следующей остановки, и я очень надеялся, что не всё так плохо в этом мире, что кто-то всё-таки пытается что-то сделать. Добро не может просто так сдаться, и мы не должны сдаваться, пока ещё в состоянии хоть как-то помешать злу, иначе падёт весь мир, порабощённый злом такой силы, которой ещё не видел мир.

Мы остановились среди практически полностью разрушенных зданий центра города. Глазу предстала мрачная картина из сплошных завалов, покрытых снегом и простирающихся на многие километры вокруг.

Судя по направлению разрушений, эпицентр взрыва находился в нескольких километрах впереди. Там не осталось ничего целого, раздробив всё на мелкие кусочки и превратив этот район в ровное поле с нетронутым снежным покровом. Теперь уже сложно было понять, где именно мы находились, но что-то подсказывало мне, что где-то там, впереди среди этой равнины находился мой квартал, мой двор, мой дом, а главное, моя семья.

Похоже, эпицентр находился в районе, где я проживал до недавнего вмени. Смерть здесь наступила мгновен-но: поток светового излучения буквально испарил вокруг всё живое. Так что в радиусе одного — двух километров выжить никто бы не смог.

Я задержался на входе в очередной подвал, в котором мы должны были укрыться, на минуту закрыв глаза. Меня вновь переполнили переживания, которые я сберегал глубоко в себе, и которые тщётно пытались вырваться наружу.

— Ты как? — потрепал меня за плечо Валера. — Всё нормально?

Я открыл глаза и повернулся к нему:

— Да, я в порядке, — ответил я и усилием воли заглушил в себе все свои чувства.

Я спустился следом за остальными в подвал.

Это было здание ночного клуба, а точнее того, что от него осталось. В отличие от других клубов, размещав-шихся в старых зданиях, этот дом построили как раз под клуб, причём не так давно и по современным, очень жёстким конструктивным требованиям по сейсмостойкости. Может быть, именно поэтому он и устоял среди многих других рухнувших. Тем не менее, крыша и левое крыло, находившееся со стороны взрыва, обрушились полностью.

Там, разместившись на обсыпанных обломками мягких креслах, мы в первую очередь принялись за обед. Как говорится: война войной, а обед по расписанию, отдыхать ведь тоже надо, особенно после изнурительных марш-бросков.

Немного отдохнув и дожевав еду, снова взялись за рацию.

— Ну что, поехали! — сказал полковник и включил передатчик.

И вновь чей-то знакомый голос рассказывал о чём-то совсем отвлечённом. На этот раз, как я понял, о каком-то старинном поместье.

— Дальше, — сказал я. — Здесь ничего интересного.

Но и на других волнах из того, было практически то же самое — все говорили, как и прежде, ни о чём.

И вдруг на том же английском:

— Attention! — «внимание», перевёл я про себя.

— Постойте, — остановил я полковника, — кажется что-то интересное.

Я всеми силами вслушался в иностранную речь, пытаясь понять и хотя бы приближённо перевести её, учитывая мои не идеальные познания в английском.

Однако речь была довольно проста, мужской голос говорил не торопясь, чётко и внятно, выстраивая предложения в удобной для восприятия форме. Казалось, что этот текст специально написали, чтобы как можно больше людей сумело его понять.

— Говорят: внимание!.. Мы обращаемся ко всем гражданам нашей планеты! Пожалуйста, не выключайте свои приёмники. Эта информация очень важна. Нашу трансляцию… э… ах да, гасят американские спецслужбы, поэтому если эфир прервётся, ищите нас на других частотах, — переводил я, на ходу вспоминая выученные когда-то слова. — Внимание! Так… тут, похоже, они снова повторяют то же самое. Видимо, это запись.

— Это понятно, — вставил полковник. — Если их действительно прерывают спецслужбы, это очень важная информация. Нужно слушать дальше!

Запись повторилась ещё два раза, после чего, наконец, пошёл основной текст.

— Мир окутан… э… как же это, ну в общем заговором, — как умел, переводил я. — В данный момент вступил уже в действие план по глобальному уничтожению населения планеты. Каждый из нас теперь в опасности, наши жизни э… не знаю… Россия…

В этот момент трансляция вдруг прервалась, и в эфире снова послышалось глухое репение.

— Сворачиваемся! — выключил радио полковник.

— Погодите, но что всё это значит? — вмешался Валера.

— То, что мои самые пессимистичные предположения не только подтвердились, но оказались намного, намного более ужасными. Если, разумеется, верить тому, что мы только что услышали. Но как этому не верить, когда доказательств сколько угодно кругом, — окинул тот рукой помещение разрушенного клуба.

— Что тогда будем делать? — спросил я.

— Скажу честно, дела хуже некуда, — оценил ситуацию Сбруев. — Необходимо как можно быстрее убираться из города, да и вообще из страны. На какое-то ни было сопротивление со стороны наших войск, даже, если оно где-то и есть, нам надеяться нет смысла. Нужно просто уносить ноги. Надеюсь, это ещё возможно. Эх, знать бы раньше, что всё так плохо, мы бы сразу ушли, подобру-поздорову, — вздохнул он. — Мы разворошили их гнездо. Теперь на нас началась охота, и просто так они нас не отпустят.

Мы быстро собрались и вновь вышли на улицу.

Лёгкий морозец, объединяясь с пронзительным ветром, щекотал по лицу и шее, заставляя голову практически вжиматься в плечи. Тучи немного рассеялись, и время от времени из-за них выглядывало солнце, но тепла его совсем не чувствовалось.

— Ну что ж, вперёд! — объявил полковник. — Идём обратно к своим! Если повезёт, к утру будем на месте.

И вновь мы надели противогазы, устремившись вслед за нашим предводителем, нисколько не ведая, что ещё нам уготовила судьба.

Как ни странно, вертолётов уже слышно не было, отчего мы позволили себе слегка расслабиться, за что и поплатились уже довольно скоро. Но откуда нам тогда было знать, что вся эта тишина была специально подстроена именно для нас?

Поначалу всё шло очень спокойно и без приключений. Не подозревая подвоха со стороны противника, мы достаточно быстро продвигались к бомбоубежищу, при этом, не особо заботясь о скрытности. Ведь врагов не было видно, а мы старались как можно быстрее убраться из города, из этой ловушки, в которую он превращался для нас, и которая с каждым часом закрывалась всё плотней и плотней.

Было уже около трёх часов дня, когда мы подошли к более-менее сохранившимся зданиям. Здесь было всё так же тихо и спокойно, как и прежде, только ветер порывами поднимал с поверхности земли свежий снег.

Однако что-то здесь было не так, что-то неуловимое, не видимое, что-то, что заставляло меня напрягаться, хотя логика подсказывала, что бояться нечего, ведь вокруг не было никого, даже вертолёты оставили нас, казалось, насовсем. Я оглядывался и внимательно всматривался вдаль, пытаясь развеять тревожное чувство, но ничего не замечал. В конце концов, я просто заглушил его в себе и, как вскоре выяснилось, очень даже зря.

Мы как раз проходили между груд разрушившихся зданий, крупные обломки которых были разбросаны на достаточно обширной площади.

Неожиданно снег под ногами Вани вздыбился небольшим фонтанчиком и буквально тотчас же прозвучал где-то впереди приглушённый звук выстрела. Мы ещё не успели толком сообразить, что произошло, как вдруг что-то буквально врезалось Ване в голову, в мгновение снеся ему половину черепа. Кровь вперемешку с мозгами фонтаном брызнула в сторону, окропив красным цветом снег. Мы растерянно замерли, как завороженные глядя на Ваню, у которого вместо головы осталась какое-то безобразное кровавое месиво, и тело которого начало медленно заваливаться в сторону.