Доказательство Бога - Фрэнсис Коллинз

Учитывая неопределенность интерпретации некоторых мест Писания, стоит ли верующим настаивать на их буквальном понимании в споре об эволюции, в своей оценке значимости науки, даже в самой своей вере? Конечно, многие не менее искренне верующие люди с этим не согласятся, как не соглашались и задолго до рождения Дарвина и выхода его «Происхождения видов». И все же я не думаю, что Бог, создавший всю Вселенную и общающийся со Своим народом посредством молитвы и духовного откровения, желает от нас такого доказательство любви к Нему, как отречение от очевидных истин, открытых нам наукой.

Поэтому теистический эволюционизм, или БиоЛогос, представляется мне наиболее удовлетворительным с обеих сторон решением вопроса о соотношении науки и веры. Он не может ни устареть, ни оказаться несостоятельным в свете новых открытий. Он строго логичен, дает ответы на многие вопросы, которые невозможно разрешить иными способами, и позволяет науке и вере укреплять друг друга, как две прочные колонны, поддерживающие здание Истины.

В XXI веке, в обществе, где все более возрастает роль технологий, идет непрестанная битва за сердца и умы людей. Многие материалисты, с торжеством отмечая прогресс науки и то, как она заполняет пробелы в наших знаниях о природе, объявляют веру в Бога устарелым предрассудком, от которого лучше отказаться. Многие верующие, со своей стороны, убеждены, что истина, постигаемая духовным зрением, ценнее происходящей из любых других источников, а значит, прогресс науки и техники – вещь опасная и ненадежная. Непримиримость растет, голоса спорящих звучат все пронзительнее.

Повернемся ли мы спиной к науке из-за того, что она воспринимается как угроза Богу, откажемся ли от того расширения наших знаний о мире, которое она обещает, от применения полученных знаний для облегчения страданий и совершенствования природы человека? Или, может быть, мы отвернемся от веры, решим, что наука сделала ненужной духовную жизнь и теперь вместо традиционных религиозных символов на алтарях нужно вырезать изображение двойной спирали?

Оба пути принципиально опасны. Оба отрицают истину. Оба умаляют достоинство людей. Оба разрушительны для нашего будущего. И ни один не является необходимым. Бог Библии – также и Бог генома. Мы чтим его и в соборе, и в лаборатории. Его творение величественно, поразительно, немыслимо сложно, – и оно не может воевать с собой. Лишь мы, несовершенные человеческие существа, способны начинать такие битвы. И только мы можем их прекращать.

Глава 11: В поисках истины

В дельте Нигера, вблизи изгиба западного побережья Африки лежит бедная деревня Эку. Именно там мне неожиданно был преподан важный жизненный урок.

Я отправился в Нигерию летом 1989 г. в качестве врача-добровольца – поработать в маленькой больнице при миссии, подменяя местных медиков на время их поездки на конференцию. Такие конференции устраивались ежегодно, чтобы врачи-миссионеры могли подзарядиться духовно и физически. Вместе со мной поехала дочь – студентка колледжа; нам обоим было интересно взглянуть на африканскую жизнь и хотелось внести свой, пусть небольшой вклад в дело помощи развивающимся странам. Я понимал, что плохо подготовлен к предстоящим задачам: в современном американском госпитале мне не приходилось иметь дела с тропическими болезнями, а под рукой всегда была масса медицинского оборудования, которое, как я знал, в Эку отсутствовало. Тем не менее я ехал в Нигерию, надеясь принести реальную пользу ее жителям.

Больница в Эку не была похожа ни на одну из известных мне прежде. В ней постоянно не хватало коек, так что больным нередко приходилось спать на полу. Вместе со многими пациентами приезжали родственники и кормили их – больница не имела возможности обеспечить всех питанием. Был представлен широчайший спектр тяжелых заболеваний, причем люди часто обращались за медицинской помощью лишь на поздних ста днях болезни. В ряде случаев ситуацию усугубляла «помощь» знахарей – заболевшие шли в первую очередь именно к ним, а в Эку отправлялись, только убедившись в бесполезности других способов лечения. Но тяжелее всего было сознавать, что основная масса болезней, для борьбы с которыми меня призвали, – следствие фактического отсутствия в стране системы здравоохранения. Туберкулез, малярия, столбняк, множество заболеваний, вызываемых паразитами, – все это требовало в первую очередь профилактических мероприятий, которые не проводились.

Я был подавлен масштабом проблем, изнурен до предела потоком пациентов, которым не всегда мог поставить диагноз, страдал от отсутствия нормально оборудованной лаборатории и рентгеновского кабинета и постепенно впадал в депрессию, думая, что мне не стоило ехать и зря я надеялся хоть кому-то помочь.

Но однажды родственники привезли в клинику молодого крестьянина, совсем слабого и с чудовищно распухшими ногами. Взяв его руку, я с испугом обнаружил так называемый парадоксальный пульс – биение практически исчезало при каждом вдохе. Я никогда раньше не сталкивался с этим классическим симптомом, выраженным столь отчетливо, но хорошо знал, что он означает экссудативный перикардит, т. е. скопление чрезмерного количества жидкости (экссудата) в околосердечной сумке (перикарде). Болезнь угрожала полной остановкой сердца и смертью.

Наиболее вероятной причиной в данной обстановке был туберкулез. Лекарства против него в Эку имелись, но они действовали недостаточно быстро, и мы бы не успели спасти больного. Ему оставалось жить максимум несколько дней, если не принять решительных мер. Требовалась экстренная пункция – крайне опасная процедура по удалению излишка жидкости, когда в грудь вводится большая игла с наружной резьбой. В развитых странах это делает опытный кардиохирург, причем он постоянно контролирует продвижение иглы с помощью аппарата УЗИ, чтобы не задеть сердце и не убить пациента.

В Эку не было УЗИ. Ни один из присутствовавших в больнице врачей никогда не проводил эту процедуру. Я должен был рискнуть и, несмотря на отсутствие опыта и техники, попытаться отсосать жидкость с помощью иглы – в противном случае оставалось бессильно наблюдать за агонией пациента. Я объяснил молодому человеку ситуацию, и он понимал, насколько опасно его состояние. Он спокойно попросил меня действовать. С отчаянно бьющимся сердцем, шепча про себя молитву, я ввел большую иглу прямо под грудину, нацелив ее по направлению к левому плечу. Мне было страшно, что я ошибся в диагнозе, – в таком случае процедура почти наверняка оказалась бы для больного смертельной.

Долго ждать не пришлось – в шприц хлынула темно-красная жидкость. Сначала я испугался, что попал в сердечную камеру, но вскоре стало ясно, что это не кровь, а кровянистое вещество из околосердечной сумки, скопившееся там вследствие туберкулеза.

Я отсосал почти кварту жидкости. Эффект был поразительным – парадоксальный пульс пропал почти сразу, а за следующие сутки быстро уменьшился и отек на ногах.

В течение нескольких часов после удачной процедуры я испытывал огромное облегчение и даже душевный подъем. Однако на следующее утро ко мне вернулось прежнее мрачное настроение. Обстановка, в которой молодой человек приобрел свой туберкулез, никуда не делась. В больнице ему начнут проводить медикаментозное лечение, но с большой вероятностью у него не хватит денег на необходимый ему двухгодичный курс; тогда болезнь вполне может вернуться, и наши усилия пропадут даром – он все равно умрет. Кроме того, даже если он излечится от туберкулеза, его на каждом шагу подстерегают другие болезни, вызываемые грязной водой, плохим питанием, опасной экологической обстановкой (хотя их вполне можно было бы предотвратить). У нигерийского крестьянина мало шансов дожить до преклонных лет.

С такими грустными мыслями я подошел на следующее утро к постели своего пациента и застал его за чтением Библию. Он вопросительно посмотрел на меня и спросил, давно ли я работаю в Эку. Я признался, что недавно, и ощутил некоторое раздражение и смущение от легкости, с которой он это определил. И тогда молодой нигерийский крестьянин, настолько отличающийся от меня по культуре, происхождению, жизненному опыту, насколько это вообще возможно для двух разных людей, произнес слова, которые навсегда врезались мне в память. «У меня, – сказал он, – такое чувство, что вы спрашиваете себя, зачем сюда приехали. Я знаю ответ. Вы приехали сюда ради меня».

Я был потрясен. Потрясен его проницательностью и еще более – смыслом сказанного. Моя игла проткнула его околосердечную сумку – его слова пронзили мое сердце. Ведь я втайне мечтал быть великим белым доктором, спасающим миллионы африканцев, – и тут мне пришлось устыдиться этой мечты. Молодой человек был прав. Каждый из нас призван протянуть руку другому. Изредка кому-то удается протянуть ее сразу многим, но, как правило, доброе дело заключается в помощи одному человеку. Именно такие дела по-настоящему важны. Слезы облегчения затуманили мне взгляд, когда я понял, что он совершенно уверен: в этом странном месте я, пусть всего одно мгновение, находился в гармонии с волей Бога, по которой между мной и молодым нигерийским крестьянином установилась самая неправдоподобная и чудесная связь.