Стань моей Верой (СИ) - Абдулова Мария

В затылке заломило. Пришлось сжать зубы и осторожно обнять маленькое тело, нежно поцеловать в макушку, а после отступить. Не травить душу ни себе, ни брату, ни Сане, от которого сейчас волнами распространялось негодование. Он чувствовал то же самое.

— Сашенька, — слабый голос прозвучал на удивление громко в душной прихожей. — Как же я тебя давно не видела, — женщина нежно провела ладонью по мужской щеке, что бы в ответ получить такую же грустную зеркальную копию её улыбки.

— Здравствуйте, Елизавета Александровна, — голос Шмеля было почти не слышно.

— Она всю ночь не спала, — тихо проговорил Косте на ухо брат. — Я пытался успокоить, но… — тяжёлые вздох заставил напрячься и засунуть кулаки в карманы брюк. — Ты же сам всё понимаешь.

Орлов понимал. Ещё как понимал, поэтому сейчас и произносил слова сам, не вынуждая никого говорить за него.

— Мамуль, нам нужно ехать.

Женщина обернувшись, шагнула вперёд, хватая сына за руку.

— Сынок, пожалуйста… — прозрачная слеза пробежала по белоснежной щеке. — Возьмите меня с собой. Я же знаю… С вами меня пустят!

— Я не могу, мам, — слова давались тяжело, отдаваясь тупой болью где-то под рёбрами. — Прости, но нет.

— Он ведь сам не хочет, правда? — поняла Елизавета сразу же.

Взгляд старшего сына всегда умела читать без каких-либо радикальных средств.

Костя кивнул, сглатывая колкий комок в горле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Прощание прошло быстро с тяжёлым осадком на душе и болью на сердце, которые сопровождали затем всю дорогу. И даже затем, после того, как их любезно провели в комнату для свиданий, мужчина не мог от этого избавиться. Не мог собрать волю в кулак, избавиться от ощущения беспомощности и сырости в этом помещении.

Шмель присел на стул в углу, стараясь смотреть прямо перед собой. Саша сам себя корил за это. Прошло уже столько лет, а он всё забыть не может…

Отца завели в комнату в лучших традициях тюремного порядка. Резкие команды, руки за спиной и прочие прелести. Костя усмехнулся, вспомнив, сколько денег, подсунул, чтобы эту встречу организовать. Усмехался и Андрей Евгеньевич, смотря сыну в глаза, чувствуя тоже самое.

Они были очень похожи. Характер, суждение, взгляды на жизнь. Всё было одинаковым. Антон вырос таким же и никто не удивлялся, увидев знакомую реакцию на ту или иную ситуацию.

— Наконец-то, — недовольно фыркнул Орлов-старший, растирая затёкшие руки, как только за конвоиром закрылась железная дверь. — Даже в этом решили насолить — два часа в наручниках держали пока вас ждали.

— Узнаю представителей закона, — хмыкнул Шмель, подходя ближе.

Наверное, до сих пор, все, четверо мужчин не могли поверить, что стоят здесь. Уже несколько лет, продолжая встречаться в этом месте, не могли осознать.

Андрей Евгеньевич оглядел сыновей. Шмелёв не стал исключением. За годы проведённые вместе Орлов-старший по-другому про него и думать не мог.

Приветствие вышло коротким, не было времени поговорить о личном, главный вопрос требовал решения.

— Волковы дали согласие, — начал первый Александр, вновь занявший место в углу. — Филя и им уже успел жизнь подпортить. Игорь готов начать в любую секунду, а с ним и ещё парочка не последних людей в городе. Люди из администрации, поэтому их помощь вдвойне не помешает. Надавить снизу мы всегда успеем, а вот сверху…

— Я разобрался, наконец, с пешками, — Андрей Евгеньевич иронично улыбнулся. — Сам поверить долго не мог, но Назаров всё-таки под его крылом. Хрен знает, как он там оказался, но Филин его чем-то плотно к себе привязал.

Костя скрестил руки на груди, не вмешиваясь в разговор. Упоминание Назарова в словах отца ему уже понравилось. Долгих лет жизни при последней встрече Марату не обещал. Оказывается, прав был.

— Да, чем ещё он его привязать может кроме герыча? — Антон отошёл от стены, которую до этого подпирал плечом. — У Фили вся братва этой хренью кормится.

— Макс? — Орлов-старший нахмурился, ожидая ответ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Адекватен. Виделись несколько дней назад. Про схему междугороднюю поведал, — Орлов-младший достал из кармана свёрнутый лист бумаги. — Ооочень занятная история.

Пробежав по написанному глазами Андрей Евгеньевич, задумчиво взглянул на старшего сына.

— Что скажешь?

— Всё могут Короли, всё могут Короли, — съехидничал Костя, заслужив отцовскую улыбку. — Разыграть партию так, чтобы выбывали по одному или несколько человек. Первый Назаров и ещё несколько человек. Без них будет играться легче…

— Да и воздух почище станет, — хмыкнул Шмель, встретив взгляд друга.

— И это немаловажный факт, — кивнул Орлов. — Схема проверенная не раз, да и рисков мало. Мы со всех сторон чисты и бронированы. Первый Назаров, второй Князев, а там уже и сам Филя.

В комнате повисла тишина. Андрей Евгеньевич размышлял над сказанным, смотря в одну точку.

— Пап, ты же сам знаешь, что времени в обрез осталось, — Костя смотрел в упор, пытаясь донести верность своих слов. — Мы и так тянули долго. Мама в случае чего не выдержит.

— Как она? — голос всё-таки сорвался, стоило вспомнить о жене. Они не виделись уже полгода, что не придавало сил, а наоборот отбирало.

— Ждёт, — просто ответил Антон.

Это был самый главный аргумент в пользу нового решения.

— Начнём через месяц или два, — Орлов старший прикрыл глаза, пытаясь вернуть здравый смысл в нужное русло. — Сильно не высовывайтесь. Максу привет от меня и пусть там поосторожнее. И… — мужчина открыл глаза и с тяжёлым вздохом встал на ноги. Прощаться не хотелось. Он слишком давно их не видел, чтобы прощаться сразу. — Маме письмо отдайте, попросите за меня пусть не усердствует, — сердце лихорадочно стучало при мыслях об их уходе, прозвучал звук открываемой двери, резанувший, словно по живому. — Спасибо, что пришли.

***

Вера подошла к окну в глупой попытке разглядеть въезд во двор. Она подходила уже не в первый раз за этот вечер, ощущая неприятную дрожь страха по коже. Сердце нервно трепыхалось в груди, и женщина не могла найти себе места в огромной квартире.

Было слишком тихо для неё одной. Вера не хотела такую тишину. Не хотела её чувствовать на себе, когда мысли уже переливались за край.

Она ведь даже не слышала, как он ушёл. Проснулась от очередного воспоминания, возникшего во сне. Марат, про которого она благополучно забыла, решил напомнить о себе во время сна.

События, произошедшие несколько лет назад, влекущие за собой массу последствий в настоящем.

"Раздевайся, детка."

Он всегда так говорил, когда они оставались вдвоём. Ему не важна была малолетняя дочь, о которой он прекрасно знал. Простое понимание другого человека отсутствовало напрочь.

Веру передёрнуло. Всегда говорят, что первый секс с мужчиной не забудешь никогда. Вот и она не забыла. До конца дней клеймо жертвы насилия и балласт в виде ничего не значащего перепиха с начальником.

Светлым лучом выбивался из этой гнили Костя, которого сейчас рядом не было…

Женщина взглянула на часы, подавляя вздох и горькость во рту.

Он ей был нужен сейчас. Да и вообще всегда, она уже не видела смысла скрывать это от себя. Впервые мужчина был так важен, что приходилось пальцы сжимать в кулаки и пытаться занять себя хоть чем-нибудь только протянуть время до его возвращения.

Одна единственная усталая кошка заскребла на душе, вскрывая только-только затянувшиеся раны, не забывая выть и плакать. Раны начали кровоточить. Зря она о Назарове вспомнила. Его прикосновения, до сих пор оставшиеся в памяти, не приносили удовольствия ни тогда, ни сейчас…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Как же было тихо.

Прикрыла глаза, желая с концами пропасть в темноте, которая уже полностью заполнила квартиру. Вера не торопилась включать свет. Дождётся его так.

Так было легче…

В замочной скважине провернулся ключ, разрывая резким глухим звуком пустоту.