Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.) - Татьяна Симонова

В обращении съезда к Б. Савинкову Гнилорыбов «от лица всех казаков» попросил его «возбудить перед польским правительством новое ходатайство о скорейшем приеме казаков на службу в ряды польских войск». Гнилорыбов просил также о переводе «всех казаков из лагерей интернированных в лагерь при Острове-Ломжинском» и «о замене польских караулов в лагере при Острове-Ломжинском караулами казачьими». Из лагерей военнопленных он предлагал принять на службу «только тех казаков и калмыков, которые добровольно изъявят согласие служить в рядах сводной казачьей дивизии»[637].

1 июня последовало письмо Б. Савинкова маршалу Пилсудскому с призывом «дать возможность находящимся ныне за проволокой казачьим частям нести пограничную службу в составе польских войск»[638]. Начальнику государства было отправлено и обращение казачьего съезда, в котором содержалась аргументация этой просьбы.

«Мера эта, – писали делегаты съезда, – во-первых, облегчит казну польского государства, затрачивающего значительные суммы на содержание по неволе бездеятельных офицеров и казаков в лагерях; во-вторых, даст офицерам и казакам возможность честной и верной службой отблагодарить благородный польский народ и его великодушного вождя за гостеприимство; в-третьих, вернет офицерам и казакам сознание их воинской силы, укрепит их воинское достоинство и позволит на коне с винтовкой и шашкой почувствовать не интернированными полулишенными свободы людьми, а равноправными членами дружественного и близкого по крови народа; в-четвертых, вселить надежду в измученные сердца, что после переворота в Совдепии казачьи части, в порядке и сохранив дисциплину, вернутся в родные станицы и послужат утверждению законности, торжеству свободы и установлению демократического строя в своих свободных казачьих землях»[639].

13 июня Б. Савинков направил письмо начальнику польского Генерального штаба Сикорскому с очередным призывом принять положительное решение по поднятому им вопросу. Однако польское военное руководство ответило на него уклончиво: «Вопрос о казачьих формированиях из офицеров и солдат, находящихся в лагерях интернированных, является предметом обсуждения со стороны заинтересованных правительственных властей». Военное министерство только «разрабатывало детали проекта», который затем предполагалось «предложить на заключение Совета министров». Лишь после положительного решения высшего государственного руководства, ответил Сикорский, «можно будет сразу приступить к сгруппированию всех казаков в одном лагере в Острове»[640].

21–22 июня в лагере Остров-Ломжинский состоялся съезд депутатов от казачества в Польше, который одобрил доклад и деятельность Гнилорыбова, а также постановил исключить германофильские элементы из рядов казачества[641]. Не теряя времени даром, полковник Гнилорыбов принял ряд мер по изоляции своих противников в лагерях. 22 июня Б. Савинков передал начальнику Генерального штаба Польши Сикорскому просьбу Гнилорыбова удалить из лагеря Ружаны бывшего начальника полка донских казаков Г. Духопельникова, который сохранил верность донскому атаману А. П. Богаевскому[642]. В начале июля Гнилорыбов обратился к военному министру с просьбой удалить из лагеря и изолировать от казаков Острова-Ломжинского еще 9 офицеров, ведущих, по его словам, «германофильскую и антипольскую пропаганду»[643].

Генерал-лейтенант А. П. Богаевский, атаман Всевеликого Войска Донского, в ответ на решения казачьего съезда в Польше 15 июля издал в Константинополе специальный приказ № 116, которым отменил все распоряжения Гнилорыбова по отношению к Донским частям и отстранил его от должности. Донской корпус в Польше был переподчинен представителю Врангеля генералу Махрову, перед которым атаманом Богаевским была поставлена особая задача: «поддержание добрых отношений с польскими властями и сохранение Донского казачества от распыления и гибельного еще и несвоевременного пока возвращения домой»[644].

В начале августа Б. Савинков направил атаману Богаевскому письмо по поводу его нашумевшего в казачьей среде[645] приказа. Поступок полковника Гнилорыбова (решение от имени Войска Донского просить польское военное командование при посредничестве Б. Савинкова принять казаков на службу) начальник РЭК аргументировал тем, что тот заключил договор с РЭК в Польше в «качестве председателя Донской демократической группы в Болгарии». Подчинение казаков в Польше Махрову Б. Савинков счел неуместным, поскольку генерал Махров «в глазах польского правительства отнюдь не является представителем главнокомандующего русской армией, ибо таковой армии не существует, а есть только беженцы»[646].

Кипучая деятельность Б. Савинкова результатов не дала. Каких-либо решений польского Совета министров относительно принятия казаков на службу до настоящего времени не обнаружено. Не обнаружены и документы, подтверждающие факт их службы в польской военной страже.

В течение четырех-пяти месяцев после заключения Рижского мирного договора ситуация в лагерях практически вышла из-под контроля официальной польской власти. В начале июня агент литературно-агитационной комиссии П. Орлов сообщал из лагеря Стржалково, что в лагере «надзор ослаб, инспекция свободно пропускает из отделов пленных», «заметно шатание по всему отделу пленных толпами». Во втором отделе, доносил Орлов, «при посредстве администрации за денежные взятки пленные переводятся в сотни очередных партий, отправляющихся на пункты обмена»[647]. В начале июля из лагеря Стржалково агент РЭК Рыбаков доносил, что «главной темой разговоров» по-прежнему является «родной дом». «Агитация коммунистов, вследствие непринятия администрацией лагеря соответствующих мер, неоднократно предлагавшихся информотделом[648], – подчеркивал Рыбаков, – усиливается»[649].

Эти настроения в среде контингента интернированных сильно озадачивали членов РЭК и братьев Савинковых. В их планы по активизации политической деятельности в Польше силами бывших добровольцев они не вписывались. Еще весной 1921 г. они принялись за расширение НСЗРиС[650] на базе лагерей интернированных и военнопленных; рабочих отрядов из их числа, а также на пунктах обмена (Барановичи и Ровно). Во главе военного отдела союза встал полковник НДА С. Э. Павловский. С апреля началась работа инициативной группы по записи и вербовке в члены НСЗРиС. В пограничных районах была сформирована сеть представителей и «кружков» союза[651].

Братья Савинковы поставили задачу организации сети отделений союза и на территории Советской России. Для этого проводилась агитация в среде интернированных и военнопленных – уроженцев различных местностей России. Например, в апреле ими был разработан «план организации НСЗРиС в Саратовской губернии по уездам» при участии тех интернированных, который записались на репатриацию в Россию. Предполагалось, что связь с Варшавой будет осуществляться по линии железной дороги Саратов – Тамбов – Воронеж – Курск – Конотоп – Гомель – Пинск – Лида – Варшава.

Задачи членов союза на территории РСФСР включали: организацию взрывов на складах с боеприпасами, в ЧК, в особых отделах, красноармейских клубах и т. д. Главной задачей была признана работа по «разложению красноармейцев»; задачей момента было установление связи с повстанцами Антонова на Тамбовщине и с партизанами на Дону. «Денежные средства» предполагалось получать «путем выемки из советских касс»[652].

Кроме этой работы Савинковы планировали создавать «отряды партизан-террористов» на территории России с целью «дезорганизации транспорта и средств сношения», предполагалась также «помощь населению раздачей захваченных продуктов и денег»[653]. На территории Советской Белоруссии, куда могли проникать агенты НСЗРиС с территории Польши, размах работы планировался в более широком масштабе. Там, помимо формирования отделов союза во всех советских учреждениях и на предприятиях, в селах и деревнях, в войсковых частях и штабах Красной армии, планировалось создание ячеек НСЗРиС «в противовес существующим повсюду ячейкам РКП».

Члены этих ячеек должны были проводить «антибольшевистскую агитацию», «организовывать и объединять недовольные советской властью массы», «руководить беспартийными массами на выборах в Советы», «всячески мешать советскому строительству», проводить «антисоветские демонстрации», создавать «стачечные комитеты», проводить «аресты коммунистов»[654].

В мае руководство союза задалось целью создать Всероссийский комитет союза, разработало проект его устава, организационную структуру, мероприятия «на момент восстания»[655]. Тогда же было принято решение сменить тактику НСЗРиС и «выйти из узких рамок заговора». «Мы не строим из союза тайну, – было записано в одной из резолюций, – мы не скрываем конструкции союза». При этом допускалась «широкая частная инициатива»; террору советской власти решили противопоставить террор союза, одновременно в целях конспирации запретили переписку членов союза[656]. Союз был тесно связан с Всероссийским союзом офицеров во главе со штабс-ротмистром Г. Е. Эльвенгреном, введенным в члены РПК в январе 1921 г.