Русалочьи сказки - Наталья Владимировна Иванова

даже поговорить об этом ни с кем не могу. Ни с психологами, ни с друзьями. Нет гарантии, что не продадут, не поменяют мои откровения на бабло, и потом разлетится все в желтой и всякой другой прессе, заполощут мои грязные трусы у Малахова. Слетятся журналюги, как мухи на говно, и снова что-то выдумывать, изображать из себя железную бабу с яйцами.

Я промолчала. Подумала: а с чего мне такое доверие?

— Да я про тебя все сразу поняла, — будто услышав, ответила она. — Ты честная. Таких мало осталось. Вот и после всего этого дерьма, что вылил на тебя твой бывший, не побежала ни в полицию, ни в соцсети изливать все подписчикам, пиариться на своей проблеме, набирать очки. Гордо голову подняла и пошла. Люблю таких. Сама такая. И дом у тебя прямо как у мамы моей. — она горько усмехнулась. — Я как будто к ней приехала. Такая же хрущевка, такой же подъезд, второй этаж. И сервиз такой же. И сушек этих я уже лет двадцать не ела.

Я улыбнулась и подвинула к ней вазочку

Она рассмеялась, я следом за ней

Игорь сидел на стуле, широко расставив ноги, и так же держал руки в замке. Ни один мускул не дрогнул на его лице.

Глава 24 Охотничий домик

— Все, что ты мне рассказала, стало последним недостающим пазлом в картинке. Одно дело, когда гулящий муж нашел себе шлюшку и наставляет рогов, и совсем другое, когда тебя хотят убить. В весь этот бред с приворотами я не верю, конечно. Но кое-какие моменты меня смутили. Поэтому я проверила информацию, и, к сожалению, все подтвердилось.

Я молчала. Не понимала, о чем речь, но многие знания — многие печали. Побуду просто тем самым моим воображаемым психологом, который дает высказаться и разобраться во всем самостоятельно.

Маргарита покрутила чашку, и продолжила.

— Конечно, я, как и ты, задавала себе вопрос: как они все связаны между собой? И связаны ли? Кто в этом спектакле режиссер, кто массовка? Конечно, очень хотелось бы верить, что Дан не при чем. Но зачем верить, когда можно проверить? Мне с моими возможностями проще. Вы тоже молодцы, раскопали на них дерьмища. Но не все вы можете. В отличие от меня. И, как ты понимаешь, если бы этой связи не было, я бы тут не сидела.

Она откинулась на спинку стула и спросила:

— Сейчас скажи мне, на берегу. Твоя позиция какая? Попросишь милости для бывшего? Пожалеешь его?

Я перевела взгляд на окно. Смотрела сквозь стекло на серое небо и слушала свой ответ внутри.

— Я всегда была… Называй как хочешь. Лохушкой, дурой, жалостливой, доброй, или просто глупой. Мне так проще. Жить без камня за пазухой. Ненависть убивает самого ненавидящего.

Маргарита кивнула.

— Просить пожалеть его — нет, не буду. Не я занесла этот меч, не мне рубить его голову. И, зная, какую дорогу он выбрал, предупреждать его не стану. Он мне давно чужой человек. Хоть узнала я об этом неделю назад. Сама бы не смогла причинить ему зло, но не потому, что пожалела, а потому что в принципе не умею. Еще раз повторю, я не вижу своей роли в этом всем. Но, рассмотрю твои предложения. Может, впервые в жизни судьба дает мне шанс поступить правильно. Ответить на зло другим злом. Может, это и есть мой рост, моя школа. Даже если больше не пригодится. Это надо уметь. Но и просить его наказать сильнее, чем решишь сама — тоже не стану. Не хочу быть должной.

— Умно.

Маргарита встала, надела куртку, кепку, взяла очки. Игорь, как дрессированный, сделал так же.

Они пошли к двери. Уже выходя, Маргарита остановилась. Не поворачиваясь, сказала:

— А селедку под шубой умеешь готовить?

Я кивнула.

Она посмотрела на меня.

— И пирожки. У тебя пирожками пахнет. Я с капустой люблю.

И пошла. А я почему-то поняла, что и селедку, и пирожки нужно сделать в ближайшее время.

Проводила взглядом их машину, потом рухнула на стул и сидела без движения, наверное, минут пять. Не могла поверить, что все это мне не пригрезилось. Но три чашки на столе красноречиво доказывали, что все было взаправду.

Наконец, собралась, позвонила Машке, и через минуту подруга уже была у меня.

Я рассказала ей наш разговор с Маргаритой, и подруга очень огорчилась, что не присутствовала при этом.

— Ей что, не интересно, что я узнала у нашей Нефертити?

— Маша! — я повысила голос. — Ты еще не поняла, куда мы влезли! Да тебя же, дуру, в первую очередь заметут за компанию с этими аферистами! У меня до сих пор коленки трясутся от страха! А ты у нас бессмертная, что ли?

Машка призадумалась.

— Ты хоть перестала общаться с Мариной?

— Ну вот еще! — фыркнула она. — Это непрофессионально, да и надо же руку на пульсе держать. Может, что еще интересного узнаю.

— Ох, Маша, — покачала я головой. — Сдается мне, что это все уголовно наказуемо. Не считая всех прочих неприятностей.

— Не ссы, прорвемся, — хохотнула она.

Вечером поблагодарила Лулу за помощь с Маргаритой. В подробности разговора с мамой она меня не посвятила, но видно было, что она очень серьезно отнеслась ко всей этой истории.

— Девочка, — ласково погладила я ее по руке. — Какая же ты хорошая! Жаль, у меня нет сына твоего возраста, а то бы оставила тебя здесь в качестве снохи.

Она рассмеялась.

Вечером и Танька пришла, и ПалЮрич. И им я рассказала о визите. Все сошлись во мнении, что я себя вела хорошо, и сказала все правильно.

ПалЮрич принес новый заказ. Как я и предполагала, заказчику понравилась моя работа, и он продолжил работу с нами. Все, как на моей старой работе, только там — один объект для ведения, а тут их может быть гораздо больше. Ну, и зарплата, соответственно. Последнее радовало особенно. Пока что за три дня я заработала половину своей прежней получки.

Решила, что завтра отправлюсь в контору и напишу заявление на увольнение. И возьму отпуск как раз на две недели отработки. Не желаю больше там работать ни одного дня. Однако, и дела надо передать, и расчет получить.

Но селедку под шубой, на всякий случай, сделала. И пирожки.

Назавтра та же огромная машина снова подъехала к подъезду. Но приехал Игорь один. Снова посмотрел на мое окно, тут уже я выглянула из-за шторы и кивнула, мол, приветствую. Он поднялся в квартиру. Вежливо поинтересовался, не смогу ли