Отступник - Джим Батчер

— Хорошая мысль, но пока мало чем нам поможет, — сказал я. — Что еще у нас есть?

Мерфи покачала головой.

— Пока я ничего не могу увидеть. Но хочешь совет?

— Конечно.

Она придержала страницу с выпиской по обличительному банковскому счету.

— Следуй за деньгами.

— За деньгами?

— Свидетельства могут быть ошибочными — или купленными. Теории и рассуждения могут увести от цели полностью. — Она перебросила мне страницу назад через кофейный столик. — Но деньги всегда скажут тебе что-то. Если допустить, что ты сможешь это найти.

Я перехватил страницу и снова ее просмотрел.

— Иностранный банк. Амстердам. Ты можешь их заставить показать тебе, откуда они пришли?

— Ты шутишь, — сказала Мерфи. — Это займет дни, недели, может быть даже месяцы, чтобы пройти по всем инстанциям и получить такого рода информацию от Американского банка, если вообще смогу ее получить. От иностранного банка, специализирующегося на секретности? У меня больше шансов обыграть Майкла Джордана в броске мяча в корзину в прыжке.

Я хмыкнул. Затем достал одноразовую камеру из кармана и передал ее Мерфи.

— Я сделал снимки места преступления — большинство из них есть в деле Стражей. Я бы хотел, чтобы они были у тебя.

Она взяла камеру и кивнула.

— Хорошо. Я могу взять ее в фотоцентр и…

Мой старый дисковый телефон зазвонил, прервав ее. Я приостановил ее поднятой рукой и ответил.

— Гарри, — говорил Томас, речь его была затруднена. — Ты нам здесь нужен. Немедленно…

Я почувствовал, как мое тело окаменело от напряжения.

— Что случилось?

— Быстро! — мой брат говорил отрывисто. — Я не могу взять это на с..

Линия отключилась.

О, Боже.

Я посмотрел на Мерфи, которая, только взглянув на мое лицо, вскочила на ноги и, взяв в руку ключи от машины, двинулась к двери.

— Проблема?

— Проблема.

— Где?

Я вскочил, схватив свои посох и жезл.

— Склады под аренду около Deerfield Square.

— Я знаю это место, — сказала Мерфи. — Пошли.

Глава 18

Удобным в поездке с копом было то, что у нее были классные игрушки, благодаря которым было проще и быстрее добраться до места оживленным утром в Чикаго. Автомобиль все еще подпрыгивал от резкого выезда на улицу с маленькой парковки возле моей квартиры, когда она выставила синюю мигалку на крышу и включила сирену. Это было ловко.

Остальную часть поездки было не так весело. Двигаться быстро в плотно населенном городе — понятие относительное, и в Чикаго означало резкие разгоны и внезапные торможения. Мы проехали полдюжину аллей, проскочили пробку на перекрестке, выехав через бордюр на парковочную стоянку, и свернули в поток машин с такой скоростью, что выпитый кофе и пончики переворачивались и плескались внутри желудка самым неприятным образом.

— Убери сирену, — сказал я за пару кварталов от складского парка.

Она отключила сирену и мигалку, спросив:

— Почему?

— Потому, что бы там ни было, их несколько, и Томас не думает, что мог бы справиться с ними. — Я вытащил из кармана револьвер 44 калибра и проверил его. — Огня нет. Так что будем надеяться, что ничто еще пока не прорывалось внутрь, и будем действовать исподтишка, пока не узнаем, что происходит.

— Все еще с револьвером, — сказала Мерфи, покачав головой. Она проехала по улице, ведущей к складам, и проехала еще один квартал, вместо того повернуть и припарковаться. — Когда ты наконец приобретешь серьезный пистолет?

— Слушай, — сказал я, — просто потому, что у тебя вдвое больше пуль, чем у меня…

— Обычно втрое, — сказал Мерфи. — Зиг-Зауэр вмещает двадцать.

— Двадцать?! Слушай, суть в том…

— И перезаряжать его гораздо быстрее. Ты просто сыпанул патроны себе в карман, верно? Никакой автоматической перезарядки?

Я засунул оружие обратно в карман, пытаясь убедиться, что ни одна из пуль не выпала, когда мы выбирались из машины.

— Не в этом суть.

Мерфи встряхнула головой.

— Проклятье, Дрезден.

— Я знаю, что револьвер будет работать, — сказал я, двинувшись к складскому парку. — В то время как автоматическое оружие прежде заклинивало.

— Новые модели?

— Ну-у, нет…

Мерфи положила свое собственное оружие в карман своего легкого спортивного пиджака.

— Хорошо, когда у тебя есть свобода выбора. Это все, что скажу.

— Если револьвер был достаточно хорош для Индианы Джонса, — сказал я, — он достаточно хорош для меня.

— Он выдуманный персонаж, Гарри, — ее рот скривился в небольшую улыбку. — И у него был кнут.

Я взглянул на нее.

Ее глаза заискрились.

— У тебя есть кнут, Дрезден?

Я уставился на нее.

— Мерфи… ты ко мне клеишься?

Она засмеялась, у нее была чистая и живая улыбка. Мы свернули за угол и обнаружили белый арендованный фургон там, где его и оставил Томас, напротив улицы со складами.

Двое мужчин в похожих, с первого взгляда, серых костюмах и серых фетровых шляпах невозмутимо стояли в лучах утреннего летнего солнца на тротуаре возле фургона.

Со второго взгляда, оказалось, что они носили одинаковые серые костюмы и одинаковые серые шляпы, правда.

— Федералы? — спросил я Мерфи, когда мы свернули с тротуара.

— Даже федералы закупаются в разных магазинах, — сказала она. — У меня странное предчувствие, Гарри.

Я повернул голову и осмотрел складской парк сквозь десятифутовую железную ограду, окружающую его.

Я увидел еще одну пару мужчин в серых костюмах, прогуливающихся в ряду между складскими помещениями. Еще двоих в другом ряду. И еще двоих в следующем.

— Итого двадцать, — пробурчала Мерфи мне. Она даже не поворачивала голову. Мерфи обладала коповской наблюдательностью. — Все в одних и тех же костюмах.

— Да, они не из города, — сказал я. — Много раз, когда существа из Небывальщины прорываются в наш мир, они выбирают себе внешность. — Пару шагов я размышлял. — Тот факт, что они выбрали один и тот же вид, может означать, что они не имеют достаточно возможностей, чтобы обладать индивидуальностью.

— Это значит, что если я пойду на свидание с одним из них, я узнаю и остальных? — спросила Мерфи.

— Это значит, что тебе нужно чувство своего собственного я, чтобы обладать чувством самозащиты.

Мерфи медленно выдохнула.

— Просто великолепно. — Она сунула руку в карман, где был телефон. — Больше людских сил может помочь.

— Может также завести их, — сказал я. — Я говорю, если заиграет музыка, никто не потеряет духа и не подстрелит кого-нибудь в ногу или еще куда-нибудь.