Педофил: Исповедь чудовища - Пётр Крыжановский

продолжу, ты не против? — лукаво спросил Альфред. — После падения с велосипеда бедному маленькому Бобби было очень страшно, что мама, которая сказала ему не выходить из дома, пока она съездит в город, узнает, что он нарушил запрет. Ты это понимал и, наблюдая за жертвой каждый день, будто удав, осознал: вот твой шанс, — Альфред на несколько секунд умолк.

Он боролся с внутренней злобой и диким отвращением. Ему не хотелось что-то рассказывать человеку, сидящему напротив, он хотел его долго и сладко кромсать, разрывая на куски.

— И ты им воспользовался, — оттаял он. — Все бы ничего, и ты точно достиг бы своей цели, развив вашу дружбу с Бобби до состояния полного доверия, если бы не я. Вскоре ты планировал использовать чуть больше успокоительного или не очень сильного снотворного и изнасиловать мальчика.

— Это не так, — шепотом произнес задержанный.

— Так. Когда Бобби находился бы в полувменяемом состоянии, где-то весь процесс снимала бы стационарная закрепленная камера. Со временем ты хотел слить это изнасилование своему тайному обществу, с которым общаешься в сети. Если бы я тебя не остановил, ты не ограничился бы Бобби. Поверь мне.

— Вы врете, это все ложь, — задыхаясь, тихо говорил задержанный.

— Что именно, то, что ты остановился бы на соседском парне или нет?

— Нет. Ваша придуманная история, это бред и клевета.

— Брось, Сэм, — лукаво улыбаясь, сверлил мистически черными глазами собеседника Альфред. — Мы оба знаем, что это правда. Однако это неважно. Важна концовка истории. Видишь ли, Сэм, — поставил локти на стол полисмен. — Я здесь для того, чтобы помочь тебе. И то, что может помочь тебе, скрывается в самом конце моего рассказа. Ты хочешь, чтобы я продолжил его?

Для задержанного мужчины ответ «да» сейчас был равен признанию своей вины. Он был настолько напуган, что любой ценой мечтал избежать наказания за содеянный им ­пустяк.

— Да, продолжайте.

— План чудесен. Все прошло бы отлично, если бы не пришедший в школу полисмен, обративший свое пристальное внимание на славного мальчика Бобби. Дотошный коп уделил ребенку внимания больше остальных, расспросив о близких ему людях, которые помогают и выручают его в сложных ситуациях. Видишь, Сэмми, не у одного тебя талант втираться в доверие к детям. Бобби рассказал мне о тебе и твоем благородстве. О том, что его чудная головка после сока, который ты дал ему, кружилась. Он даже и не запомнил, что ты его фотографировал.

Альфред встал и взял со стола папку с досье на подозреваемого. Скрутив ее так, будто собирается прихлопнуть назойливую муху, он обошел задержанного и стал у него за спиной. Тот сжался, понимая, что его сейчас начнут бить.

— Мы уже провели анализ крови Бобби и обнаружили в его крови остатки «Сибазона». А родители думали, что у сына легкое недомогание. У нас есть фото маленького обнаженного мальчика в твоем душе. Но самое главное — у нас есть ты. И тебя ждет больше чем ад. В тюрьме над тобой вначале будут издеваться, а потом убьют. Ты будешь умирать долго и болезненно. Знаешь, откуда мне это известно?

— Откуда? — мямлил, дрожа, заключенный.

— Я, простой патрульный, даже не детектив, посадил уже четверых педофилов, и трех из них убили. Скоро придет очередь и славного Эрла, а после суда — и твоя.

Сидящий на стуле закованный в наручники мужчина резко обернулся.

— Вы же сказали, что хотите помочь мне?

Альфред снова улыбнулся, словно демон искуситель.

— Нет, я не хочу тебе помогать, но помогу. Я дам тебе ручку и листок, ты напишешь чистосердечное признание, а потом на камеру прочитаешь его вслух.

— Я не буду этого делать.

Услышав эти слова, полисмен занес руку и ударил скрученной папкой по лицу педофила. Такой удар не приносит боли и, что важно, не оставляет следов. Но он шокирует, пугает, обескураживает, будто пощечина.

— Сэмми, в тюрьме тебя будут насиловать, на тебя будут мочиться, тебе изуродуют и без того больную психику. Сознайся! Так ты хоть немного скостишь себе срок.

На глазах задержанного мужчины проступили слезы.

— Нет, я ни в чем не виноват, — беспомощно скрипел он.

Альфред занес руку и снова ударил того по лицу.

— Представь, что будет после твоей болезненной жуткой смерти. Бесконечность страданий, боль от пламени, в котором будет гореть твоя гнилая душонка. Сознайся, прошу тебя.

— Где мой адвокат? — катились слезы по щекам Сэма.

Снова раздался хлопок, а значит, был еще один удар ­папкой.

— Твой дешевый адвокат, предоставленный государством, не поможет. Просто сознайся, и я позабочусь, чтобы твоя мама ни о чем не узнала. Я попрошу твоих соседей ничего не говорить ей, напишешь, что уехал работать. Отсидишь несколько лет, а потом уедешь с ней в другой город. Плюс если ты сейчас сознаешься и расскажешь все, мы с ребятами сделаем так, чтобы телевизионщики ничего не узнали. Так ты не поломаешь себе жизнь окончательно.

Арестованный смотрел на полисмена красными от слез глазами. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но, увидев, как тот снова заносит над ним сильную жилистую руку, резко сжался, обхватив скованными ладонями голову.

— Хорошо! — выкрикнул Сэм — Я сознаюсь, я хотел заняться сексом с Бобби. Но я не хотел насиловать его. Я планировал все сделать аккуратно, чтобы ему не было больно.

— Мать вашу, не может быть… — смотрел глазами, полными удивления, детектив, стоящий по другую сторону зеркала.

— Вот и я о том же, — улыбнулся коллега.

Альфред опустил кулак, сжимающий скрученную папку.

— Ты омерзительное чудовище, Сэм, и мне тебя не жалко. Вначале ты бы просто насиловал Бобби, а потом убил бы его. Сначала вам мало порно и дрочки, потом мало детского порно и дрочки. Вы начинаете их есть, будто звери, — полисмен тяжело вздохнул. — Я помогу тебе только в том случае, если ты свои признательные показания дашь до разговора с адвокатом, а потом повторишь все в присутствии детективов.

Сэм высвободил свою голову и, сдерживая плач, сказал:

— Хорошо, я сделаю все, как вы говорите, я все расскажу. Но поверьте, я не хотел вредить ему.

Небрежно кивнув головой, Альфред вышел из комнаты.

Пройдя несколько метров, он отворил дверь