Морф - Анна Клименко

Как и следовало предполагать, он занимал комнату в том же крыле замка, что и Лерий Аугустус. Неспроста, конечно, а чтобы — в случае чего — быть рядом с драгоценной тушкой хозяина и успеть ее защитить. Я прокралась кошкой по пустынным анфиладам мрачных, но роскошных залов, поднялась по винтовой лестнице, как и указывала милая ключница, нырнула в узкий, но достаточно высокий коридор со сводчатым потолком. Вот и нужная дверь, дубовая, обитая зелеными полосами старой бронзы. Я помедлила: через минуту я увижу святая святых Хаэлли, узнаю, чем он живет. Охр возьми! Возможно, даже узнаю, что он на самом деле высматривает в Шварцштейне… Волнующий момент, не так ли?

Затаив дыхание, я потянула на себя дверь и сунула свой любопытный нос в комнату Хаэлли. Увы! Меня ждало сплошное разочарование: если по виду человеческой комнаты можно многое сказать о ее владельце, то в этом отношении спальня эльфа напоминала хорошо выскобленный палимпсест: ни намека на то, чем мог здесь заниматься Хаэлли часом раньше.

Я вздохнула. Ну и ладно. Глупо было предполагать, что, уходя с бароном, эльф оставит разбросанные по комнате сакральные манускрипты. Я достала из кармана свой подарок, на цыпочках подобралась к идеально выстланной постели, пахнущей мятой и, приподняв подушку, положила туда кулон. Пусть Хаэлли удивится, может быть, даже обрадуется. А может быть… Охр знает. Вдруг после моего подарка он проникнется ко мне чуть более теплыми чувствами и поможет сбежать до того, как барон Аугустус будет вынужден испытать на своей шкуре самый большой обман Ирбис Валле?

Пора уходить. Я потопталась на месте, оглядывая комнату: здесь не было ничего, кроме кровати, небольшого письменного стола и стула. И тут я не удержалась от ма-аленького искушения: подошла к столу и все-таки выдвинула верхний ящик.

Еще через мгновение моей единственной здравой мыслью было — Хайо, как бы не завопить на весь замок. Потому что в ящике… Охр. В ящике мой драгоценный эльф хранил толстые стеклянные колбы. Они были наполнены желтоватым прозрачным раствором, в котором плавали глаза. По паре на сосуд. Карие, черные, зеленые. В кровавых прожилках. И глаза эти… похоже, были живыми, потому что как-то разом уставились на меня, повернувшись зрачками в нужную сторону. Я попятилась. Раствор в колбах начал стремительно менять цвет — с цвета куриного бульона на гнилостно-зеленый. Сглотнув кислую слюну, я сделала еще шаг назад, совершенно забыв о том, что надо бы закрыть ящик, и… спиной уперлась в неожиданную преграду.

— Вам не стоило сюда приходить, леди Валле, — злой гадюкой прошипел эльф, — как и не стоило копаться в моих вещах.

В следующее мгновение, вывернув мне за спину руку, он одним рывком швырнул меня на кровать, а сам вернулся к двери и запер ее на щеколду. Вот и все. Можно с уверенностью сказать, что барон Аугустус уже не получит никакого талисмана.

Я сжалась в комок, глядя, как приближается смерть в облике прекрасного эльфа. Он не хватался за оружие, но было ясно, что задушить двадцатилетнюю девицу для него все равно, что свернуть шею курице. Хаэллии остановился надо мной, смерил пронзительным взглядом. Быстро спросил что-то по-эльфийски, затем перевел.

— Тебя кто-то подослал следить? Кто?

Я затрясла головой, прижимая кулаки к груди.

— Н-никто.

Перед глазами все еще стояли жуткие колбы. Хайо, а ведь я была права! Хаэлли — вовсе не тот, за кого себя выдает. Ох, ну почему, почему я вечно лезу туда, куда меня не просят? Не зря ведь… любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

— Лжешь, — отрезал эльф, — ты копалась в моих вещах. Что ты здесь искала? Кто тебя послал?

Он наклонился ко мне, и продолжил уже зловещим шепотом:

— Если ты не захочешь говорить добровольно, маленькая тварь, я найду способ, как тебя заставить, хоть мне это и не нравится. Сперва я буду отрезать фаланги твоих пальцев, одну за другой. Потом обдеру кожу с рук. Потом твои руки укоротятся до локтя. Нравится? И не надо на меня так смотреть, барон мне ничего не сделает. Думаю, уж это ты понимаешь.

Почему-то у меня не возникло сомнений, что все будет именно так, как говорит Хаэлли. И, не выдержав, я расплакалась.

— Говори, — повторил он, выпрямляясь, — я с удовольствием выслушаю. А потом, наверное, придется тебя убить. Сейчас… Я не могу позволить, чтобы кто-то за мной следил.

— Я… я… — из горла выползало скрипучее мяуканье, — я… прости… я только хотела… я не хотела…

Сунув руку под подушку, я вытащила оттуда свой злополучный подарок и протянула его Хаэлли.

— Это что? — он уставился на кулон как на треснувшую бутыль с кислотой.

— Это… подарок. Тебе, — прошептала я, не в силах смотреть ему в глаза, — я хотела сделать тебе подарок… прости… вот таким глупым способом. Меня никто, совсем никто не присылал за тобой следить.

Кажется, его лицо смягчилось.

— И подарки нынче делаются исключительно путем заглядывания в ящик стола?

— Прости, — пробормотала я, — прости меня, пожалуйста. Я не шпионю за тобой. Я всего лишь глупая и не в меру любопытная девица. Ну, у людей девицы почти всегда… такие…

Взгляд Хаэлли медленно переместился с меня на выдвинутый ящик стола, откуда исходило уже явственное зеленоватое свечение. Кажется, он что-то пробормотал по-эльфийски. Посмотрел еще раз на меня — внимательно, как бы оценивающе. Затем — снова на ящик, как будто не веря собственным глазам.

— Спасибо за подарок, — неожиданно Хаэлли взял кулон, — как его использовать?

— Э-э… Это светильник, — ошеломленно пробормотала я, не веря собственным ушам. Хаэлли вел себя так, как будто и не угрожал только что отрубить мне руки, — чтобы он заработал, надо пальцами потереть гелиотроп в середине.

Он оглядел талисман, пощупал изнанку из орочьей кожи, затем натянуто улыбнулся.

— Забудем это маленькое недоразумение, леди Валле. Возвращайтесь к себе, дошивайте талисман барона и ничего не бойтесь.

— Что?!!

— Надеюсь, вы не будете болтать о том, что видели, — мягко продолжил Хаэлли, — и еще… судя по всему, наши занятия окончены. Ну, идите же… Пока я не передумал.

Какой милый субъект. Он даже помог мне подняться на ноги, проводил до двери и до-олго смотрел мне в спину, пока я ковыляла прочь.

Давненько мне не было так стыдно. Охр меня дернул лезть в тот ящик. Ну и толку с того, что я нашла глаза в колбах? Все равно ведь неясно, для чего они Хаэлли, почему начали светиться. И что бы означала его эта перемена настроения? То был готов разорвать в клочья и сделать из моей кожи перчатки, то — ах, леди Валле, идите к себе, леди Валле… Я шмыгнула носом. Некрасиво-то как получилось. И что он обо мне теперь подумает? Даю голову на отсечение, что я теперь для Хаэлли — недостойная, вороватая девица без чести и совести. Неприятно, но что поделаешь…