Призрачная вспышка - Ричард Ли Байерс

слабого, робкого ребенка от страданий и унижений, всегда будет его божеством-покровителем. Но, что и пытался показать ему бедный Петрин, Торм и Бахамут были товарищами, и последний тоже время от времени помогал Медрашу в том, что теперь он воспринимал как борьбу против Тиамат и ее приспешников – заклятых врагов Платинового Дракона.

Очевидно, он хотел помочь. Это имело смысл, ведь одним из титулов Бахамута был Повелитель Северного Ветра.

 Медраш поднял меч в знак приветствия и открылся для любого дара, который Бог драконов мог пожелать преподнести ему. Ноздри дракона раздулись - Бахамут втянул воздух. Его челюсти открылись, и он выдохнул.

Сильный холод и чувство безжалостного давления пронзили тело Медраша или, возможно, его душу. Он вскрикнул, пошатнулся и схватился за парус, чтобы не упасть, но не потому, что это ощущение было болезненным. Почему-то это было не так. Оно было просто потрясающим.

К нему подбежали Баласар и Кхорин. Медраш поднял руку, показывая, что с ним все в порядке. Он снова поднял глаза, но он знал, что ничего не увидит – его инстинкты подсказали ему, что Торм и Бахамут исчезли сразу после того, как даровали паладину своё благословение.

Поскольку они не остались, чтобы получить благодарность от Медраша, драконорожденный зашагал к Бири. Хотя ощущение все еще не было болезненным, сила, скованная внутри него, крутилась, толкалась, раздувалась и требовала освобождения. Ему казалось, что он проглотил торнадо или улей.

Хотя Бири была сосредоточена на своей магии, она краем глаза заметила приближающегося Медраша. Она произнесла еще одно двустишье заклинания, взмахивая палочкой из облачного материала во время что, судя по всему, позволило ей сделать перерыв. Тяжело дыша, она повернулась и вопросительно посмотрела на паладина.

- Думаю, я смогу усилить твою магию, - сказал он. - Я получил дар силы, который могу передать тебе.

- Божественная сила? - Спросила она.

- Да, - ответил Медраш, - но Боги знают, кто вы и что делаете. Я думаю, что когда сила перейдет к тебе, она примет ту форму, которую ты сможешь использовать.

- Я попробую, - сказала волшебница. - Что мы делаем?

- Ты, как и раньше, стоишь лицом к парусам, а я положу руки тебе на плечи, - он ухмыльнулся. - Хотя это может вызвать у Баласара ревность.

- Да? - Спросила она, и в этот момент она звучала как влюбленная девушка, а не закаленный в битвах маг, столкнувшийся с трудной задачей.

- Думаю, да, - сказал он. Он махнул в сторону мачт. – Начнем?

Сложнее всего было позволить силе течь по чуть-чуть. Паладин хотел взорваться и закричать, уподобляясь зимнему шторму, но Медраш подозревал, что Бири не сможет справиться с таким напором, если он перейдет в неё сразу. Как бы то ни было, она, как и он,  вскрикнула, а ее колени подогнулись. Паладин переместил свою хватку на ее предплечья, чтобы удержать ее.

Медраш держал   Бири, пока её ноги не окрепли, и она не сказала:

- Все в порядке. Даже лучше.

Когда она возобновила свое пение, ее высокий мелодичный голос был таким же, как и прежде, но ощущался иначе. В нем был оттенок, который в некоторых моментах напоминал Медрашу свист ветра или рык дракона. Он подозревал, что слышит это не ушами плоти, а ушами духа.

Паруса вздулись, когда их наполнил более сильный и устойчивый ветер. Моряки перекликались друг с другом и старались извлечь из этой победы максимум пользы.

Погруженный в своего рода полутранс, Медраш не мог сказать, сколько времени ему потребовалось, чтобы полностью истощить дар Бахамута. Но когда паладин это сделал, он огляделся. Боевые корабли Чессенты были так далеко на северо-западе, что он едва мог их различить.

Измученный, он резко упал. Бири упала на него. Ее голова наклонилась, и через мгновение она захрапела тихим булькающим храпом.

* * * * *

Сердце Халоньи колотилось, когда она и ее эскорт – пятерка воинов, присягнувших Церкви Чазара - направились к внушительным позолоченным двойным дверям в конце коридора. Может быть, это было глупо, потому что Бог и прежде вызывал её в это время, а иногда и позже. Но в тех случаях встреча всегда проходила в тронном зале или приёмной, а не в его личных покоях.

Ей хотелось бы остановиться и удостовериться, что ее митра, облачение и ожерелья были в порядке, а может и добавить немного румянца на щеки. Но, конечно, она не могла. Не перед ее эскортом и королевскими стражниками, стерегущими золотые двери. На публике верховная жрица Бога богов должна была показывать величественное достоинство. Она не могла прихорашиваться, как какая-нибудь пустоголовая девка.

Один из двух часовых открыл перед ей позолоченные двери.

- Госпожа Драконов здесь, Ваше Величество, - сказал он.

- Пустите ее, - сказал голос Чазара. Его богатые, глубокие тона вызвали у Халоньи волнение, ликование - возможно даже больше, чем обычно.

- Оставайтесь здесь. - Сказала она своим охранникам. Халонья вошла во внешнюю, просторную комнату, где она и пять или десять других гостей вместе с их господином ужинали или смотрели выступления бардов, а затем ахнула. На мгновение у нее закружилась голова.

Это случилось после того, как она увидела, что на Чазаре была надета только халат из малинового шелка и ничего больше. Он даже не позаботился о том, чтобы тщательно закрыться или покрепче затянуть пояс.

Клянусь сладкой, жалящей плетью леди Ловитар, неужели это оно?

Халонья повторяла себе, что не хочет этого. Что их священная связь  Бога и жрицы была выше, чем какая-либо мимолетная плотская связь когда-либо могла стать. Что она никоим образом не обижалась на бесконечный шествие шлюх, которых он уводил в свои покои. Но все это было.

- Прошу прощения за то, что вызвал тебя так поздно, - сказал Чазар, по-видимому, не обращая внимания на ее эмоциональное возбуждение. - Не хочешь вина?

Она сглотнула.

- Да, Ваше Величество.

Он подошел к одному из столов и наполнил пару золотых кубков из графина.

- Не хочешь ли выйти на террасу. Летние ночи больно хороши.

Она была уверена, что это будет темнота, с огнями города внизу и луной и звездами сверху. Это было то место, куда мужчина брал женщину, когда хотел поухаживать за ней, хотя не то чтобы у Халоньи был какой-то опыт в подобных делах. Оглядываясь назад, она отчетливо осознавала, что с самых юных лет судьба уготовила ей более значимую судьбу.

-