Квадратный метр неба - Сергей Витальевич Мартинкевич

собственных целей, которые они обговаривали не единожды. Да, местами они были сформулированы туманно и неточно, но каждый понимал, к чему они хотят прийти: попытаться изменить современное положение массовой культуры, внести в неё разнообразие, сделать её средством не только материального обогащения артистов и стоящих за ним лиц, но и средством духовного обогащения целевой аудитории. Грандиозные цели, проникнутые духом идеализма и романтики. И отчётливее всего это понимал Питер, его ум говорил ему, что этого достичь невозможно и что устремления всех изначально обречены на провал, но тем не менее сердце твердило обратное, и под давлением мечтательных, возвышенных мыслей и близкого окружения он взвесил все «за» и «против» и принял решение, что стоит попробовать. Также в принятии этого решения отразилась его склонность к риску и свободе. Питер подошёл к этой проблеме решительно настроенным и не собирающимся отступать при первой же неудаче, отдавая себе отчёт в том, что с неё и начнётся их путь.

Да и в целом, настроение в команде, теперь уже официально сформированной, было надзвёздным, каким оно всегда и есть у тех коллективов, которые ещё не столкнулись с первыми проблемами и суровой действительностью. Каждый её член, не считая Питера и Ассоль, уже имевших достаточный опыт в подобного рода делах, смотрел на реальность с высока, до конца не осознавая всех опасностей, таящихся внутри. И тем необыкновенней они выглядели, как герои полотен романтизма: оптимистично настроенный Марк, думающий, что достичь цели в данном случае будет также легко, как и на другом месте работы; малоопытный Фрэнк, ни разу не сталкивающийся с шоу-бизнесом и максималистски настроенная Морин, движимая порывами альтруизма. Все объединились вокруг Питера, видя в нём необъяснимую силу, способную, как им казалось, изменить привычный ход событий.

— Ричард, Фрэнк подойдёт к тебе на следующей неделе, только, пожалуйста, немного поаккуратнее с ним. Я тебе говорил, что опыта работы в данной сфере он не имеет, но малый не глупый, быстро войдёт в эту колею.

— Хорошо, Питер, мне всё понятно. Как говорится, рад сотрудничеству, — любезно отметил Ричард, показывая, что его нужно оставить одного.

— Взаимно, до скорой встречи, — Питер вышел из кабинета и направился на автостоянку, где его ожидало такси. Сев в машину, он, не сдерживая эмоций, торжественно произнёс:

— Ситуация повернулась в нашу пользу, Фрэнк! У нас будет офис и необходимые ресурсы, а у тебя — новая работа. В понедельник ты должен быть уже там. Насчёт зарплаты не волнуйся, тебе её хватит, чтобы обеспечить семью, — эти слова настолько обрадовали Фрэнка, что тот невольно пару раз нажал на клаксон, отчего проходившие рядом люди вздрагивали в испуге. — Едем в бар «Диагональ», там и отметим наш первый шаг. Сейчас позвоню всем, пускай собираются, их ждёт отличная новость.

Весенний день сменялся вечером, солнце готовилось ко сну, стремительно приближаясь к горизонту. Последний снег уже растаял, отдав свою жизнь почве, чтобы та наполнила ею растительность. Возобновлялся ускоренный темп жизни и у самого города: снова где-то что-то строили, возводили, открывали. Люди пробуждались после январско-февральской спячки, скидывали с себя тяжёлую одежду и радовались телесной свободе, пусть и недолго, но уверенно.

Человек быстро привыкает и адаптируется ко всему, если не способен или не желает изменить окружающую его обстановку, и дело тут далеко не в гардеробе, который приходится менять в зависимости от поры года. Были, будут и есть более страшные и ужасные явления, при которых люди оставались на плаву: голод, война, природные катаклизмы, вспышки заболеваний, всего не перечесть. И в конце концов большинство приспосабливалось, единицы — искали выход и находили. И даже изменения нашей жизни в лучшую сторону — это также стресс, мы с ним справляемся и переходим на новый уровень. В человеке заложена врождённая адаптация, только каждый адаптируется по-разному, в зависимости от того, кого из себя он представляет.

Питер, глядя в окно автомобиля, дерзко перескакивающего с одной полосы на другую, задумался о цикличности бытия. «Цикл замыкается каждую ночь, каждую неделю, месяц и год, — рассуждал он. — И сколько этих людей, существующих в собственно созданном мире отлаженных алгоритмов и утеряннрых последних кусков собственного «Я»? Совсем недавно, получается, я был одним из них, не выходил за границы мною разработанной программы с заманчивым названием «зона комфорта» и оправдывал своё бездействие огромным и тяжёлым миром, который стоит у меня на пути… Получается, я дал бой ситуации и отрёкся от оправданий? Разве я был способен на это?». Резкий поворот машины вправо вернул Питера к действительности:

— Хорошо, что мне больше не придётся сидеть целый день в водительском кресле, — с облегчением сказал Фрэнк, избежав столкновения, и добавил: — Представь, Питер, работая таксистом, ты часами находишься за рулём и каждую секунду проверяешь сколько времени тебе осталось до конца рабочего дня.

— Фрэнк, послушай, а ты часто пишешь? — невольно перевёл тему Питер, но водитель даже и не подумал о том, что его проигнорировали.

— В последнее время да, и продолжается это где-то года два. До этого было ощущение, что исписался и утратил ту внутреннюю искру, что побуждала творить, пока в один из летних вечеров не пошёл дождь. Как сейчас помню: сидишь, ждёшь, пока поступит заказ, и тут на лобовое стекло падает капля, потом вторая, через мгновение ими уже усеяна вся машина, — взгляд Фрэнка был направлен в воспоминания. — Звук дождя и дал толчок к написанию книгу. До этого случая я не писал уже больше года. А как у тебя дела обстоят с творчеством, помнится мне, у тебя были превосходные стихи и своеобразная проза.

— Знаешь, я даже и не помню, когда в последний раз писал что-то после университета. Работа отняла всё свободное время, — оправдываясь, отвечал Питер, хотя в глубине души понимал, что перестал писать по одной простой причине: это не вязалось с тем, что он делал, а попытки что-либо сотворить рассматривались им как предательство самого же себя. Поэтому в его кабинете и лежали в куче смятые работы, и не выбрасывал он их лишь потому, что до конца так и не смог отречься от былых убеждений. И вот сейчас эта куча воскресла, ожил тот интерес к миру, которым он раньше дышал, снова пробудилась возбуждённая впечатлительность и чувствительность, свойственные незаурядным натурам.

— Возможно, ты насильно убегал от творчества. Так случается,