Окно Иуды - Джон Карр

Молчание.

— Повторяю вопрос. Куда вы ездили, капитан Ансуэлл?

— К дому мистера Хьюма на Гроувнор-стрит, — ответил свидетель.

Какую-то секунду смысл сказанного не доходил до нас. Даже генеральный прокурор заколебался. Откровенность свидетеля напоминала «обаятельного» Реджиналда Ансуэлла, которого я видел вчера.

— Вы говорите, что ездили к дому мистера Хьюма?

— Да. Я надеялся, что вы об этом не спросите. — Он бросил взгляд на подсудимого, который в свою очередь уставился на него. — Я говорил им, что не могу помочь кузену. Я рассчитывал, что меня не будут вызывать свидетелем.

— А теперь вы осознали, что вам придется говорить правду? Отлично. Почему вы поехали к дому мистера Хьюма?

— Точно не знаю. Мне это казалось очень странным, каким-то шоу. Я не собирался входить в дом — только поездить рядом и понаблюдать… что там творится.

— В котором часу вы подъехали к дому? — осведомился генеральный прокурор. Даже он был не в состоянии говорить бесстрастным голосом.

— В десять минут седьмого.

Судья вскинул голову:

— Минутку, сэр Уолтер… — Он устремил маленькие глазки на свидетеля: — Получается, что вы прибыли туда одновременно с обвиняемым?

— Да, милорд. Фактически я даже видел, как он входил.

Вероятно, не существует степеней измерения человеческой неподвижности. Однако я ни разу не видел Г. М. более неподвижным, чем тогда. Его исполинская фигура в черной мантии застыла с карандашом в руке; казалось, он не дышал. Стул Джеймса Ансуэлла неожиданно скрипнул. Подсудимый сделал странный жест, как школьник, начавший поднимать руку в классе и внезапно передумавший.

— Что вы сделали потом? — спросил генеральный прокурор.

— Я не знал, что делать. Меня интересовало, почему Джим там. Когда я видел его в Фроненде, он не говорил, что собирается туда. Меня заинтересовало, не касается ли это моих былых отношений с мисс Хьюм. — Свидетель выпрямился. — Я не раскаиваюсь в том, что сделал. Любой на моем месте поступил бы так же. Я знал, что есть открытый проход между домом мистера Хьюма и соседним домом…

Сэр Уолтер Сторм прочистил горло. Он походил не на прокурора, ведущего прямой или перекрестный допрос, а на мыслителя, пытающегося добраться до истины.

— Вы бывали в этом доме раньше, капитан Ансуэлл?

— Да, несколько раз, хотя никогда не встречал мистера Хьюма. Я бывал там с мисс Хьюм. Ее отец не одобрял нашего знакомства.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Я… я…

— Вы слышали, что сказал вам обвинитель, — вмешался судья. — Продолжайте ваш рассказ.

— Я много слышал о кабинете мистера Хьюма от мисс Хьюм и знал, что если он принимает Джима, то именно там. Выйдя из машины, я двинулся по проходу рядом с домом — без какого-либо конкретного плана, только чтобы быть поближе к ним. Справа я обнаружил короткую лестницу, ведущую к двери с кружевной занавеской на стеклянной панели. Дверь вела в маленький коридор возле кабинета мистера Хьюма. Заглянув сквозь занавеску, я увидел дворецкого, который подвел Джима к кабинету и постучал в дверь.

Казалось, подул сквозняк, разметав на столе обвинителя бумаги.

— Что вы сделали потом?

— Я… ждал.

— Ждали?

— За дверью. Я не совсем знал, как мне поступить.

— Сколько времени вы ждали?

— От десяти-двенадцати минут седьмого до немногим позже половины.

— И вы, как и остальные, — осведомился сэр Уолтер, — до сих пор ни при ком об этом не упоминали?

— Нет. Думаете, я хотел, чтобы моего кузена повесили?

— Это неподобающий ответ, — указал судья.

— Прошу прощения у вашего лордства. Я боялся, что это интерпретируют подобным образом.

— Что вы видели, стоя за дверью со стеклянной панелью? — снова заговорил сэр Уолтер.

— Я видел, как Дайер вышел из кабинета около четверти седьмого. Потом, около половины седьмого, мисс Джордан подошла к кабинету и постучала в дверь. Дайер вернулся, и я слышал, как она крикнула ему, что они дерутся…

— Одну минуту. Между четвертью седьмого, когда Дайер вышел из кабинета, и половиной седьмого, когда спустилась мисс Джордан, вы видели, как кто-нибудь приближался к кабинету?

— Нет.

— Вам было хорошо видно?

— Да. Хотя в коридоре не было света, но он проникал из главного холла.

— С того места, где вы стояли… передайте свидетелю план… вам были видны окна кабинета?

— Да. Они находились слева от меня, как вы можете видеть на плане.

— Кто-нибудь приближался к этим окнам в то время?

— Нет.

— А мог кто-нибудь подойти к ним незаметно для вас?

— Нет. Полагаю, меня подвергнут наказанию за то, что я не сообщил это…

Здесь я делаю паузу, ибо такая же пауза воцарилась в зале. Мы часто слышали о появлявшихся в последнюю минуту свидетелях защиты, но Реджиналд Ансуэлл, хотя и вызванный защитой, стал появившимся в последнюю минуту свидетелем обвинения, крепко затянувшим петлю на шее подсудимого. Лицо Джеймса Ансуэлла приобрело цвет, какой еще не приобретало ни разу во время процесса; он с недоумением смотрел на своего кузена.

Но в зале суда ощущалась также иная пауза или перемена — если, конечно, она не существовала только в моем предубежденном уме. До сих пор Реджиналд внушал веру в себя. Он привнес в это дело то, что отсутствовало в нем раньше, — свидетельства очевидца, подтверждающего косвенные доказательства. Но последняя фраза: «Полагаю, меня подвергнут наказанию за то, что я не сообщил это…» — представила его в несколько ином аспекте. На миг от его речи пахнуло лицемерием, которое уже давало о себе знать прежде. Я был уверен, что этот человек лжет и, более того, занял свидетельское место, намереваясь лгать именно таким образом. Он сознательно пытался навлечь на себя атаку сэра Уолтера Сторма.

Но знал ли об этом Г. М.? Был ли он к этому готов? Г. М. по-прежнему сидел неподвижно, прижав кулаки к вискам. Впечатленными казались присяжные, а не он.

— Вопросов больше нет, — сказал сэр Уолтер. Он выглядел озадаченным.

Г. М. поднялся для продолжения прямого допроса, который фактически являлся перекрестным допросом собственного свидетеля. Когда он заговорил, то использовал слова, которые не звучали в Олд-Бейли со времен судьи Арабина.[22] Но в них слышалась не только угроза, но и удовлетворение, казалось делавшее его на фут выше ростом.

— Я даю вам две секунды, — сказал Г. М., — на признание в том, что у вас произошел приступ белой горячки и что все сказанное вами на этом допросе — ложь.

— Откажитесь от вашего требования, сэр Генри, — сказал судья. — Вы имеете право задавать вопросы свидетелю по любому поводу, возникшему в процессе перекрестного допроса сэром Уолтером, но извольте выражаться подобающим образом.

— Как угодно вашему лордству, — отозвался Г. М. — Когда я начну допрос, станет понятно, почему я придерживаюсь этой линии… Капитан Ансуэлл, вы желаете отказаться от какого-либо из сделанных вами заявлений?

— Нет. Почему я должен это делать?

— Отлично, — кивнул Г. М. — Вы видели все это через стеклянную панель, не так ли?

— Да.

— Дверь была открыта?

— Нет, я не входил внутрь.

— Понятно. Когда вы последний раз посещали этот дом до 4 января?

— Должно быть, около года назад.

— Угу. Так я и думал. Но разве вы не слышали, как Дайер, давая показания вчера, говорил, что старая дверь со стеклянной панелью полгода назад была заменена целиком деревянной? Если у вас имеются сомнения на этот счет, взгляните на отчет официального землемера — это одно из вещественных доказательств, — и вы увидите, что он прямо заявляет об этом. А что вы собираетесь сообщить нам теперь?

Казалось, голос свидетеля звучит из бездны.

— Возможно, дверь была открыта…

— Это все, — кратко произнес Г. М. — В завершение допроса, милорд, я предлагаю принять меры по поводу происшедшего.

Сказать, что удар был сильным, было бы слишком мягко. Реджиналд возник из небытия, чтобы подтвердить виновность Джеймса Ансуэлла, и спустя всего восемь секунд был пойман на лжесвидетельстве. Но это еще не самое важное. Впервые я увидел, как некоторые присяжные с сочувствием смотрят на обвиняемого. Слово «подтасовка» почти физически ощущалось в атмосфере. Если Г. М. и ожидал такого трюка от Реджиналда, это не уменьшало эффект.

— Вызывайте вашего следующего свидетеля, сэр Генри, — мягко произнес судья.

— Милорд, если генеральный прокурор не возражает, я бы хотел повторно вызвать одного из свидетелей Короны — всего лишь с целью опознать некоторые предметы, которые я собираюсь предъявить в качестве доказательств. Лучше всего это мог бы сделать обитатель дома, чье знакомство с этими предметами было установлено.

— У меня нет возражений, милорд, — сказал сэр Уолтер Сторм, потихоньку вытирая лоб носовым платком.