Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты - Сомадева

«Победа тебе, сразившей асура Махишу, носительнице трезубца, погубительнице данава Руру! Победа тебе, о лучшая из матерей, все три мира держащая, творящая праздник для мудрых! Победа тебе, чьи стопы почитает весь мир, прибежище тех верующих, кто надеется на конечное освобождение! Победа тебе, оберегающей лучи солнца, разгоняющей мрак сонмов несчастий! Победа тебе, черная! Победа тебе, черепами и скелетами украшенная! Да будет тебе благо и слава! Смилуйся над царем Шудракой — голову свою приношу тебе в жертву[135]!»

И, закончив молитву богине, Виравара снова выхватил меч и мгновенно обезглавил себя.

Все это видел стоявший во мраке Шудрака. Потрясенный и умиленный, подумал он с удивлением: «То, что этот воин совершил, нигде и никем не слыхано и не видано — невероятный подвиг совершил он вместе со всей семьей ради меня. Удивительно, откуда берутся в этом мире такие герои, скромно отдающие жизнь свою ради господина! Если не совершу я равного тому поступка, то что мне власть? Зачем жить мне, подобно неблагодарному скоту?» С такими мыслями выхватывает Шудрака меч из ножен и, приблизясь к богине, говорит мужественный: «Мне, всегда тебе преданному, окажи нынче, Благостная, милость! Прими в жертву мою голову, Возлюбленная, и сделай так, чтобы этот Виравара, по заслугам так названный, отдавший жизнь за меня, ожил вместе со всей семьей». Произнеся такие слова, хотел было Шудрака отсечь себе голову, но раздался в поднебесье божественный глас: «Не спеши! Довольна я тобой, добродетельный! Вернется к жизни Виравара с женой и детьми!» И только прозвучали эти слова, как поднялись невредимые Виравара, и сын его, и супруга с дочерью.

Когда свершилось это чудо, снова спрятался царь, но не мог он насмотреться на них, и взор его туманился радостными слезами. Виравара же очень удивился, увидя жену и детей словно восставшими от сна, и спросил он их, назвав каждого по имени: «Как случилось, что вы, обратившиеся в прах, снова живы? Да ведь и я сам, хоть и отсек себе голову, жив! Что же все это значит? Что это — наваждение или милость богини?» Говорящему так сказали жена и дети: «Видно, это милость богини, не заслуженная нами. Благодаря ей мы и живы!» Согласился Виравара, что это, должно быть, так и есть, поклонился богине и, достигший своей цели — спасения царя Шудраки от смерти, — с женой и детьми отправился домой. Оставил он дома жену, сына и дочь, а сам пошел во мраке ночи к царским воротам и стал там, как обычно.

Царь Шудрака, видевший все и оставшийся незамеченным вернулся во дворец, снова поднялся на балкон и произнес: «Кто здесь у ворот стоит?» И ответил ему на это Виравара: «Я стою, государь! Ходил я по повелению божественного искать ту. женщину, но она, лишь я ее увидел, исчезла, словно ракшаси». Выслушал Шудрака все, что сказал Виравара и, сам все видевший, удивился его ответу. «Воистину, — подумал он, — душа благородного, как море, безмерно глубока. Даже совершив небывалый подвиг, он и не пытается о нем поминать». Глубоко задумавшись, в молчании спустился царь с балкона, вошел к себе в покои и провел там остаток ночи.

Когда же на следующий день утром явился Виравара, чтобы присутствовать на утреннем приеме, рассказал радостный царь министрам обо всем, что случилось минувшей ночью, и все они были ошеломлены услышанным. Из любви к Вираваре отдал Шудрака ему и его сыну царства Лата и Карната[136], и после этого счастливо жили цари Виравара и Шудрака, равные в своем могуществе, помогая друг другу.

Окончив эту весьма занимательную историю, снова обратился ветала к царю: «Скажи мне, царь, кто же из них больший герой? Но вспомни, что, если, зная, не скажешь, поразит тебя проклятие, о котором говорил я прежде!» Отвечал охранитель земли ветале: «Самый большой герой из них, конечно, Шудрака». Возразил ему ветала: «А почему не Виравара? Ведь не рожден еще на земле кто-нибудь равный ему? И почему не жена его? Ведь пришлось ей быть свидетельницей, как сына ее, подобно скоту, в жертву приносят. И почему не сын его Саттвавара? Хоть и ребенок он еще, а сколь высок в добродетели! Почему же ты считаешь, что Шудрака герой больший, чем они?» Тогда сказал ветале на это царь: «Нет, не может быть большим героем Виравара, сын благородного рода, для которого защищать господина ценой своей жизни, жизни детей или жен — высокий долг! И не его жена! Ведь она из благородной семьи, добродетельная, и единственное божество для нее — муж, а следовать во всем супругу — какой еще закон для нее может быть?! От них рожден и потому им подобен их сын Саттвавара — какова пряжа, такова и ткань! А Шудрака готов был принести тело свое в жертву, хотя известно, что царь скорее пожертвует жизнью слуги, чем своей ради последнего!»

Выслушав этот ответ, тотчас же соскочил ветала с мертвецом с царского плеча и с помощью своей волшебной силы незаметно вернулся на прежнее место на дереве. А царь, как и прежде, пошел той же дорогой на кладбище, твердый в своем решении отнести веталу, куда обещал.

Волна двенадцатая

Снова вернулся царь к подножию дерева шиншапа и увидел на этот раз мертвеца с вселившимся в него веталой висящим на дереве. Снова спустил покойника вниз Тривикрамасена и, выбранившись, снова поднял его на плечо и отправился в путь. Как и прежде, снова ветала говорит царю, молча шагающему в ночной тьме по кладбищу: «Упорен ты, царь, в достижении цели, настойчив, и очень ты нравишься мне. Чтобы душу твою позабавить, расскажу я тебе историю, а ты слушай,

У царя Пуньясены, правившего в Удджайини, был близким другом и советником добродетельный брахман по имени Харисвамин, и был у Харисвамина от его такой добродетельной, как и он сам, жены сын, в добродетелях не уступающий отцу, а имя его было Девасвамин. И еще родилась у них вслед за сыном дочь Сомапрабха, что означает «лунный свет», заслуженно так названная. Красота же и прелесть ее были такими, что никакая иная красавица не могла бы с ней сравниться. Как достигла Сомапрабха тех лет, когда девушку следует выдавать замуж, она, чрезмерно гордая своей красотой, передала через мать отцу и брату: «Отдать меня замуж следует или за героя, или за мудреца, или за чародея, а не за какого-нибудь иного жениха, если хотите, чтобы я осталась живой».

Услышав о таком ее выборе, крепко задумался отец, а пока он раздумывал над тем, как найти ей такого мужа, послал его Пуньясена с посольством к царю Южных краев, желая заключить с ним договор о союзе, — этим хотел он предупредить нападение, которое тот собирался совершить. Когда выполнил Харисвамин порученное ему дело, обратился к нему один брахман, слышавший о красоте дочери Харисвамина, с просьбой отдать ему ее в жены.

«Хочет моя дочь себе в мужья либо героя, либо мудреца, либо чародея, и никого иного. Скажи мне, почтенный, кто же ты?» — спросил Харисвамин. На это ему так отвечал брахман, желавший жениться: «Сведущ я в чародействе». — «Так покажи мне свое мастерство», — сказал ему Харисвамин. И брахман тотчас же силой своего волшебства изготовил колесницу, способную двигаться в поднебесье, пригласил Харисвамина взойти вместе с ним на ту волшебную колесницу и показал ему и небо, и все прочие миры, и доставил его, радостного, прямо в лагерь царя Южных краев, к которому он был послан с поручением. Пообещал Харисвамин отдать брахману свою дочь и назначил, что свадьба должна состояться на седьмой день.

Тем временем в Удджайини другой дваждырожденный попросил у Девасвамина отдать сестру ему в жены. Сказал Девасвамин, что, мол, сестра его не хочет никакого иного мужа, кроме либо героя, либо мудреца, либо чародея, и дваждырожденный ответил на это, что он — герой, и, когда подтвердил это владением разным оружием — и тем, которое мечут, и тем, которое в руке держат, — пообещал Девасвамин отдать ему сестру в жены и по совету звездочетов назначил свадьбу на седьмой день, а решил он это втайне от матери.

К матери же его, жене Харисвамина, в то же время пришел кто-то третий и тоже посватал Сомапрабху себе в жены. Рассказала она ему, что дочь ее желает себе в мужья либо героя, либо мудреца, либо чародея, а посватавшийся ответил, что он — мудрец. Спросила мать у него и о прошлом, и о будущем и, пообещав отдать ему в жены дочь, свадьбу тоже назначила на седьмой день.

Возвратился на следующий день Харисвамин и сообщил и жене, и сыну о своем решении выдать дочь замуж, а они каждый отдельно сами рассказали ему о том, как условились. Встревожился он, когда узнал, что приглашены три жениха.

Вот в день свадьбы сошлись в доме Харисвамина три жениха— герой, мудрец и чародей. Но вот что странно — невеста-то, Сомапрабха, исчезла куда-то, и ни доискаться, ни дозваться ее не могли. Говорит тогда в смятении Харисвамин мудрецу: «Скажи мне, мудрый, немедля, куда исчезла моя дочь?» А тот сразу же и ответил: «Похитил ее ракшас Дхумашикха и унес в свое жилище в леса на Виндхийских горах». — «Увы! Горе нам! Как вернуть ее? Вот несчастье-то! Что же со свадьбой делать?» При этих криках чародей сказал: «Крепись! Сейчас же доставлю я вас туда, где, по словам мудреца, она находится». И мгновенно изготовил он колесницу, снабженную всяческим оружием, и, взойдя на нее вместе с Харисвамином, мудрецом и героем, доставил на ней, движущейся по небу, их всех в леса на Виндхийских горах к жилищу ракшаса, указанному мудрецом. А там герой, посланный Харисвамином, сразился с разъяренным ракшасом, узнавшим, что они пришли, и вышедшим им навстречу. Разгорелась тут небывалая битва из-за женщины между человеком и ракшасом, сражавшимися разными видами оружия, как между Рамой и Раваной. В одно мгновение стрелой, острие которой подобно было серпу полумесяца, срезал герой голову ракшаса, хмельного от жажды битвы. А когда пал ракшас, освободили они Сомапрабху и на колеснице чародея отправились из жилья ракшаса восвояси.