Топ-модель 2. Я хочу развод - Ольга Вечная

только и смотрится, что на такой тощей вешалке, как я, с широкими плечами. Хотя про грудь ничего плохого сказать не могу, благодаря кормлению она идеальна.

От самого бедра с левой стороны тянется разрез, который незаметен, когда стою ровно, но открывает всю ногу, если нахожусь в движении. У Папуши горят щеки от волнения. Это платье мне подарил бренд, в показе которого я участвовала, уже будучи беременной, пока живот был незаметен.

— Макс смотрит на других женщин, — объясняю Папуше. — На своих секретарш.

Когда иду к машине, внезапно вспоминаю Олесю, ее мини — как крик отчаяния — на приеме в честь дня рождения босса Максима. На миг холодею, но потом обрываю себя — я еду не провоцировать, а поддержать. Это другое.

Семён открывает дверь. Когда я вышла, он выбежал из машины. Это не внезапный жест, он всегда так делает в непогоду, а сейчас сыпет мелкий неприятный снег, но именно сегодня становится чуть неловко.

Забираюсь в салон, проверяю глаза — макияж в порядке. Семён усаживается в водительское кресло, и я вдруг ощущаю дискомфорт от его присутствия. Он как будто перестал быть энписи[2][Энписи — персонаж, который в компьютерных играх определяется программно. То есть фон игры.], став за сутки игроком. Тем, кого замечаешь.

— Фух, вот это погода, — болтаю, чтобы разрядить обстановку.

Семён бросает пронзительный взгляд через зеркало, и машина трогается.

Глава 21

Все эти люди, что будут на приеме, — чужие. Я не росла среди них, у нас нет общих друзей из университетов и тем для разговоров. Понятия не имею, кто они такие в большинстве своем.

Машина плавно движется. Я напряженно в окно пялюсь, не замечая, что за ним. На вечер настраиваюсь.

Быть непроницаемо приветливой, мягко улыбаться, отвечать вопросом на вопрос. Никому не отвечать прямо. Первой глаза не отводить. И уж тем более не опускать их в пол.

— Семён, а где мы? — спрашиваю, очнувшись. Оглядываюсь, навигатор на телефоне открываю.

— По дворам проедем, так короче будет. Из-за снега пробки. — Он снова бросает взгляд в зеркало, улыбается.

Я улыбаюсь тоже:

— Понятно.

— Если хотите опоздать, можно где-нибудь остановиться. Взять кофе. — Подмигивает. — Без проблем.

Качаю головой и усмехаюсь:

— И приехать к концу вечеринки? Заманчиво, знаешь ли! Так заметно, что нервничаю?

— Я просто тебя знаю. Выучил. Когда едешь с ним на встречи, ты всегда напряжена. А после — часто в слезах.

— Да-а?

Семён перестраивается в соседний ряд, вглядывается в дорогу, оставляя уточняющий вопрос без ответа.

— Надеюсь, дело в твоей подготовке, а остальные не в курсе моих истерик.

— Истерики для здоровья не полезны, — назидательно упрекает он. — Так что, сделаем крюк до кофейни? Всё в порядке.

— Максим обещал поговорить с твоим отцом.

— Он поговорил.

— О. Уже? Не страшно тебе тогда?

— Нет. — Семён продолжает без запинки: — Страшно тебя оставить. Мне придется поменять работу теперь, сама понимаешь.

Молчу. Не знаю, что на это ответить. Мне жаль, правда очень жаль, он хороший парень и ценный сотрудник.

— У меня есть квартира. Небольшая, но в нормальном районе. И дом в деревне, там бабушка с дедом, но они будут рады. Если тебя допечет, просто позвони.

— Допечет Макс?

— Жизнь эта. Не твое это все, ты хорошая девчонка. Простая хорошая девчонка, которую пафосные приемы и лживые люди ломают день за днем.

— Хорошо, Сём. Спасибо.

— И про твое обещание поужинать. Я не забыл, — упрямо напоминает он.

К ресторану мы подъезжаем внезапно, и правда выныриваем из какого-то переулка. Я застигнута врасплох: надо было позвонить Максиму за пять минут до прибытия.

Благодарю Семёна, он как обычно заверяет, что будет на телефоне, и я выхожу из машины.

Оставив верхнюю одежду и ботинки в гардеробе, в лодочках на шпильке взлетаю по лестнице. Максим встречает у входа в зал. Напарываюсь на его прямой взгляд и резко останавливаюсь. Сжимаю клатч.

— Опоздала? — выдаю, запыхавшись.

Показалось, Макс хмурый, да и в гардеробе больше никого не было.

Он чуть склоняет голову на бок, мгновение медлит, изучая меня.

Ну? Ну же!

Едва заметно одобрительно кивает, и я улыбаюсь. Идеальна. Он получил, что хотел. Присаживаюсь в комичном реверансе, забыв о прочем мире.

Максим протягивает ладонь:

— Когда леди пришла, тогда и вовремя. Идем?

— Леди пришла. — Вкладываю свою руку в его, теплую.

Он сжимает мои холодные пальцы, и мы направляемся в зал, битком набитый гостями.

— Каждый раз теперь переживаю, не сбежишь ли ты от меня с малым, — произносит Максим вполголоса.

Шутит? Наверное. На лице, правда, ни тени улыбки.

— Чтобы ты на радостях привел в мой дом Аду? — подкалываю в ответ. — Мечтай.

Он недовольно прищуривается, но улыбается шире.

— Смотри-ка, все на тебя пялятся, ждали. — Берет бокал шампанского, подает.

Я бросаю взгляд на время — м-м-м, а Семён точно срезал?

— Ты имеешь в виду, на нас пялятся?

— Я говорю то, что хочу сказать. Только ленивый не спросил, где моя жена. Ты неотразима, малыш.

Поправляю волосы и мягко улыбаюсь. Он тоже шикарно выглядит, просто невероятно. Словно в подтверждение мыслей к нам подходит фотограф и делает несколько снимков. Я делаю шаг к Максиму, принимаю более выгодную позу, чтобы смотреться с ним еще лучше. Оба улыбаемся сначала в камеру, потом друг другу.

Глаза в глаза. Гипнотизируем.

Следующие два часа проходят в непрерывном общении. Мы поздравляем именинника, я перебрасываюсь парой слов с его женой. Подходим к разным группам людей, сидим за столиком, пока идет программа, в том числе стендап.

— Слушай, шутки такие простые, а все смеются, — говорю я Максиму шепотом.

Он наклоняется ниже, чтобы расслышать.

— Вроде неплохо. Тебе не смешно?

— Мне да. Но я — это я. Тут ведь все такие важные. А тебе смешно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он поднимает ладонь и качает ею в воздухе. Хихикаю.

— Я немного в своих мыслях, — признается Макс. — Слушаю через слово. Слежу за тобой: если ты улыбаешься, делаю так же.

— О, отвечать за твое чувство юмора — большая ответственность, — выпаливаю восторженно.

— Да ладно тебе. — Он раздосадованно закатывает глаза.

— Нет, правда.

Зал вновь взрывается хохотом, и я оглядываюсь.

— Верить, что люди в дорогих костюмах обладают утонченным чувством юмора и вообще какие-то особенно мудрые, — мера оптимизма, — произносит Макс негромко. Делает глоток вина — Они смеются над теми же шутками, смотрят те же шоу по телику. И думают, конечно, в первую, вторую и пятую очереди о себе. Своем внешнем виде, своем желудке. И периодически о сексе.

— Все, кроме тебя? — подкалываю.

— Включая меня, разумеется.

— Значит, кроме меня.