Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки - Борис Васильевич Гераскин

Предварительно просмотрев книгу, я обратил внимание, что на одной из страниц содержалась информация об образовании в середине октября 1941 года Ставкой В ГК Калининского фронта и назначении командующим фронтом И. Конева, а членом военного совета — Д. Леонова.

Доложив Леонову о выполнении задания, я вручил ему книгу. Он проявил к ней интерес и прямо при мне стал внимательно листать. Когда нашел строки, касающиеся образования Калининского фронта, и упоминание о себе, заметно оживился и вспомнил осень 1941 года. По его рассказу, вновь образованный штаб фронта, вернее его ядро, состоящее из двух-трех десятков военных, разместился в лесу Калининской области, в деревне, состоящей из четырех-пяти домов. Спустя некоторое время раздался звонок аппарата ВЧ, Леонов снял трубку. Говорил Сталин. Он поинтересовался, почему штаб фронта забрался в такие дебри, что его место дислокации нельзя разыскать даже на военной карте. Сталин предложил переместить штаб в другое селение, название которого зафиксировано на карте…

Я почувствовал, вспоминая войну и этот эпизод, что Леонову было приятно осознавать: и он вошел в историю Великой Отечественной войны.

Дмитрий Сергеевич, конечно, знал, чем занимается военная контрразведка. В силу своего служебного положения поддерживал связь с особыми отделами, получал от них информацию, бывал у военных чекистов на служебных совещаниях и партсобраниях. Все вместе взятое позволяло ему иметь общее представление о задачах и деятельности военной контрразведки, но знаний о конкретных методах и формах работы, ее тонкостях не давало.

Отсутствие у Леонова специальных знаний и опыта ставили его и нас при решении конкретных оперативных вопросов в сложное положение. Докладывая, мы избегали затрагивать те стороны дела, которые могли бы обнаружить некомпетентность генерала. Он же, как правило, в силу неглубокого знания чекистской работы делал упор на военную, техническую и другие, более близкие ему стороны рассматриваемой проблемы. Как ни странно, но, занимая в вооруженных силах государства высокие посты, Леонов высшего образования не имел. И это давало себя знать даже при наличии у него житейского опыта и мудрости.

Резолюции на документах подчиненным Леонов имел привычку писать синим карандашом. На его большом рабочем столе в кабинете всегда аккуратно лежало до десятка остро заточенных синих карандашей со светлыми боковыми гранями. Накладывая резолюцию, Дмитрий Сергеевич не придерживался принятого в органах безопасности порядка писать на документе фамилию и инициалы исполнителя. В зависимости от номера отдела он вместо фамилии ставил соответствующую цифру, подчеркивал ее и ниже излагал свои указания. Обычно пробелы в чекистской профессии Леонов пытался компенсировать насаждением в аппарате управления уставной воинской дисциплины, попытками реорганизовать работу аппарата на армейский манер, не считаясь при этом с особенностями агентурно-оперативной работы. Даже появление на службе сотрудника в штатском костюме, вызванное интересами дела, им воспринималось болезненно, рассматривалось как нарушение воинской дисциплины.

Ради справедливости надо отметить, что пребывание Леонова во главе военной контрразведки имело и свою положительную сторону. Он значительно приблизил руководящий и оперативный состав к армии и ее командованию. Зная по фронту И.С. Конева, И.Х. Баграмяна, М.В. Захарова, В.В. Курасова и многих других видных военачальников, будучи с ними, как говорят, на «ты», Дмитрий Сергеевич расширил рамки взаимодействия особистов с армией и наполнил его новым содержанием.

Характерен в этом контексте такой пример. Между руководствами военной контрразведки и Министерства обороны существовала договоренность, в соответствии с которой военное ведомство ежегодно выделяло из своего лимита жилплощади в Москве квартиры офицерам-контрразведчикам. Военные министры сменяли друг друга, а договоренность продолжала безотказно действовать.

В конце 1957 года к руководству Министерством обороны пришел маршал Р.Я. Малиновский. Он, в силу неизвестных мне причин, довольно неприязненно относился к органам безопасности. При рассмотрении плана распределения жилплощади, предоставляемой военному ведомству, Малиновский приказал прекратить выделение жилья военной контрразведке.

О принятом министром решении начальник секретариата 3-го управления П.В. Градосельский доложил генералу Леонову. Он сразу же набрал по «кремлевке» номер телефона Малиновского и спросил его:

— Родион Яковлевич, разве ты не понимаешь значения и места военной контрразведки в обеспечении безопасности вооруженных сил страны? Как же ты умудрился отменить выделение жилья для контрразведчиков? Ведь какой узурпатор был твой предшественник Жуков и тот подобного себе не позволил.

Разговор с Малиновским по телефону Леонов вел на равных, в полушутливом тоне, но довольно твердо. В результате Малиновский свое решение отменил. Военная контрразведка продолжала получать квартиры из лимита Министерства обороны.

В апреле 1959 года пришел день проводов Дмитрия Сергеевича Леонова на пенсию. В его служебном кабинете собрались руководители отделов и партийного комитета. Пожалуй, впервые за годы совместной работы он предстал перед нами не в генеральской форме, а в штатском темном костюме и при галстуке.

Свое обращение он начал, волнуясь и стремясь четко выговаривать каждое слово:

— Я собрал вас, чтобы сообщить о состоявшемся решении ЦК нашей партии о моей отставке по состоянию здоровья…

В этот момент голос Дмитрия Сергеевича осекся, губы задрожали, и он как-то сразу еще больше состарился. Из глаз полились слезы.

Никто из нас от Леонова подобной слабости не ожидал. Несколько секунд царили удивление и полное молчание. Раньше других опомнился секретарь парткома Александр Поспелов. Быстро пройдя к столику с графином, налил воды и подал стакан Дмитрию Сергеевичу. Рука генерала дрожала, в тишине было слышно, как зубы дробно стучат по стеклу стакана. Выпив воды и несколько успокоившись, генерал продолжил:

— Настало время уступить дорогу более молодым. Работая в управлении, я никому не верил. Но вы честно вели себя и помогали мне. За такое отношение благодарю. Если я по-стариковски «пылил» и кого-то обидел, то прошу прощения…

Заместитель Леонова генерал-майор Анатолий Михайлович Гуськов предложил:

Послевоенные годы. «Отрыжка» прошлого…

— Дмитрий Сергеевич, сегодня такой необычный и памятный день. Давайте вечером соберемся в ресторане и вас тепло проводим.

На какое-то время Леонов задумался, его лицо обрело обычный суровый, отрешенный вид, и он ответил:

— Что еще придумали! Толкаете меня на организацию коллективной пьянки. Нет, увольте.

Ответ прозвучал вполне серьезно. В нем был настоящий, а не всплакнувший только что Леонов.

Спустя некоторое время после проводов Леонова в отставку, меня пригласили для беседы в отдел административных органов ЦК КПСС в связи с предстоящим направлением за границу. В беседе инструктор отдела между прочим сказал: «Ну как, в управлении довольны уходом Леонова? Наверное, намучились с ним?» Мне по-человечески стало жалко Дмитрия Сергеевича, о чем я и поведал инструктору. Одновременно подумалось, зачем было генералу, сросшемуся с армией и отдавшему ей всего себя, под занавес службы, в почтенном возрасте ломать жизнь? Уверен, будучи глубоко порядочным человеком, Леонов