Женщина— апельсин - Нина Васина

Король немногословно, но очень убедительно объяснил, что вынужден срочно вылететь в Москву для закупки медицинских препаратов. Он очень надеется на понимание собрата по профессии, но с таким чемоданом денег его просто не пропустят на таможне. Если доктор отдаст ему документы больного из «скорой», то он с удовольствием поможет коллеге решить его проблему и устроит свои дела. Еще он надеется, что этой скромной суммы хватит на приобретение кое-какого оборудования для клиники такого уважаемого… и так далее, и так далее.

Доктор, вытаращив глаза, посмотрел на пачку денег в иностранной валюте, которая должна была пойти на приобретение кое-какого оборудования для его клиники, и потребовал показать документы.

Король по ошибке сначала достал бумаги не из того кармана и блеснул иностранным паспортом, извинился и залез в другой. Доктор пристально рассматривал фотографию Короля на странном красивом дипломе иностранного происхождения, где на русском и, вероятно, еще на английском языке было написано, что перед ним магистр медицинских наук, главный исследователь центра профессиональной реабилитации инвалидов и почетный академик Всемирной Академии медиков. Доктор с растерянностью протянул такой потрясающий документ Королю и с некоторым колебанием взял деньги.

— Ну что ж, — сказал он неуверенно. — Я рад, что могу чем-то помочь, понимаете, персонал аэропорта сказал мне в последнюю минуту, что медсестры недостаточно и должен еще лететь и специалист, они не хотят ответственности, если что случится. Вы же понимаете, перестраховщики, а в Москве вас обязательно встретят, обязательно. Пойдемте, я вас представлю, а то уже идет посадка.

Король поблагодарил доктора, назвал его голубчиком и попросил халат и шапочку.

Замученный нападками доктора администратор принес три билета, плохо слушая, что ему объясняют, провел Короля к носилкам с больным и с облегчением показал жестами бортпроводнице, как его все это достало.

Молоденькая и очень привлекательная медсестра, распахнув глаза, оглядела потрясающего доктора с аккуратной черной бородкой, безупречной платиновой сединой головы и бакенбардов, великолепным кольцом-печаткой на безымянном пальце левой руки и умопомрачительным серебристым галстуком на серой рубашке. Доктор улыбнулся ей покровительственно, приподнял простыню и положил к больному свой кейс. Потом он надел халат и шапочку, достал из кармана пиджака дорогие сигареты и протянул ей пачку.

— Как вы думаете, коллега… Я без пальто, а в Москве, наверное, холод собачий?

— Э-э-э…

Я?.. — Медсестра завороженно смотрела на золотую зажигалку.

Около четырех часов вечера Черепахе-Максу позвонили и сказали, что Король прибыл.

— Деньги? — спросил Макс.

— Порядок. Мы его чуть не проворонили, все вышли, а его нет. Собрались уходить, а тут носилки из самолета выносят. Наш клиент в халате, но с чемоданчиком.

— Где? — спросил Макс.

— Купил одежонку в магазине, теперь кушает в кафе.

— Готовь Мусульманку.

— Давно готова, — сказали Максу и положили трубку.

Король задумчиво и медленно жевал в маленькой пиццерии. За столик к нему подсела очень эффектная женщина. Она была необычайно красива. С тонким и смелым размахом совершенно не выщипанных бровей, сросшихся у переносицы, иссиня-черными волосами, слегка наметившимися усиками над ярким пухлым ртом, длинными зелеными глазами, одетая в немыслимый балахон.

— Кто ты, дитя мое? — спросил Король, оглядев ее и вытерев рот салфеткой.

— Я — бабочка, я — мусульманка! — Женщина плавно взмахнула руками, захватывая все пространство вокруг себя прозрачной черной тканью.

— Дай подумать… Гумилев! — радостно сказал Король, уставив в нее указательный палец.

— Мандельштам! — грустно сказала женщина и съела кусочек с его тарелки. — Все равно приятно, сейчас мало кто интересуется поэзией.

Король непроизвольно посмотрел на кейс у своих ног. С одной стороны, конечно, опасно, но с другой — ночевать негде. Он расплатился, помог надеть Мусульманке очень дорогую шубку и взял на улице такси. Женщина жалась к нему осторожно, говорила мало, только томно вздыхала. Квартира ее была на первом этаже. Король слегка отстранил ее у двери, вошел, осторожно ступая, быстро и профессионально осмотрел небольшую кухню, ванную и туалет, в комнате заглянул за большой и объемный диван, отодвинул занавески. С подоконника на него неожиданно блеснули желтые кошачьи глаза. Король извинился и задвинул занавески.

— Что будем делать? — спросила Мусульманка, сняв свой балахон. Она оказалась в крохотном облегающем платье с тонким золотым ободком на шее.

— Детка, — сказал Король, — мне шестьдесят два года, я хочу принять душ и выпить чего-нибудь. Тебя интересуют ископаемые?

— Ну-у-у… — протянула задумчиво Мусульманка.

Король пошел в душ с кейсом.

Он вышел голый, обмотавшись ниже пояса полотенцем.

— Хотела бы я так выглядеть в шестьдесят лет, — мечтательно сказала Мусульманка.

Король открыл кейс.

Несколько минут они молча созерцали аккуратно уложенные пачки долларов.

— Сколько? — спросила Мусульманка.

— Много. Очень много. Возьми, сколько тебе надо, и скажи, кто и зачем тебя послал.

Мусульманка, поколебавшись, взяла одну пачку сотенных, потом, подумав, еще одну.

— Мне придется исчезнуть на время, если я скажу, ты же понимаешь.

— Кто? — спросил Король.

— Федя, — тихо ответила Мусульманка. — У них намечается большой покер, приехал какой-то румынский князь, Федя хочет его взять сам, я должна тебя уговорить уехать поиграть в Питер.

— Как ты можешь меня уговорить?

— Федя выделил на это дело почти двадцать тысяч… Он готов, чтобы его человек проиграл тебе в Питере двадцать тысяч, только чтобы ты уехал из Москвы.

— Но как бы ты меня уговаривала?

— Что… показать? — Мусульманка плавно опустила с плеча тонкую бретельку.

— А! Нет. Если Федя готов выбросить мне двадцать тысяч, на сколько же он хочет раздеть румына? Похоже, мне пора.

— Отдохни. Ты что, сейчас уйдешь? Король одевался.

— Тогда я тоже соберу вещички, — задумчиво сказала Мусульманка, доставая большую сумку.

Бутафор одного известного московского театра, на досуге подрабатывающий у Стаса Покрышкина, осматривал пристально неуклюжую, немного горбатую фигуру Феди. Два телохранителя не сводили с бутафора глаз.

— Не знаю, что можно сделать… Шея коротковата.

При этих словах охранники вопросительно посмотрели на Федю. Федя улыбался.

— Мне обещали все на высшем уровне, — сказал Макс.

— Конечно, конечно, но придется продумать костюм, чтобы был такой воротник… Понимаете, основную часть красной жидкости и челюсть придется запрятать в большой воротник, ниже пустим жабо… Нет, такой воротник с жабо не пойдет. Разрешите, я мерку сниму. Какой цвет костюма желаете?

Федя желал красный.

— Понимаете, — бутафор осторожно обхватил шею Феди сантиметром, телохранители подошли ближе и достали оружие, — на красном кровь будет совершенно неэффектна.

Федя слегка рыгнул. Бутафор отшатнулся от запаха чеснока и хорошей водки.

— Спасибо. — Он быстро собирал свой чемоданчик, похожий на докторский саквояж. На пол упал карандаш. Поднимая его, бутафор увидел прикрепленный снизу большого круглого стола приборчик, похожий на большую оливку. — Извините.

Король сидел в доме напротив и видел колышущиеся на занавесках тени. Он был в наушниках и хорошо слышал даже натужное сопение костюмера, когда тот поднимал что-то с пола.

Король устроился с комфортом в кабинете какого-то института, окна этого кабинета смотрели как раз на окна Макса-Черепахи. В институт Король мог пробираться только по выходным и после пяти вечера. Он влезал в окно туалета на первом этаже и отмычкой открывал нужный кабинет. Этот кабинет находился почти на предельном расстоянии, необходимом для прослушки. Вообще-то прослушка предназначалась для аппаратуры достаточно громоздкой, помещавшейся в фургонах. Фургон припарковывался недалеко от дома. Король приклеил прослушку месяц назад очень сильным клеем, так, для балды, как сказал бы Макс. Два металлических ящичка, наушники и небольшой магнитофон Король хранил тут же, в институте, в подвальном складе институтских приборов. С огромным удивлением он сейчас обнаружил написанный черной краской инвентарный номер на одном из ящиков — вероятно, в институте была инвентаризация, — посмеялся, жалея, что некому рассказать этот анекдот.

Король сидел, положив ноги на стол. Шел двенадцатый час ночи. Король уныло думал, что утром часов в пять из института придется смотаться и найти место поспать. Через пару дней — выходные, сидеть можно будет весь день, но как долго это продлится? Скажет ли кто-нибудь что-нибудь про игру?

В полпервого ночи к Максу приехали двое исполнителей. Они странно походили друг на друга, жесты были отработаны и получались одновременными, как у актеров из одного номера. С утра они присутствовали на похоронах четверых своих напарников, расстрелянных в упор в автомобиле возле ресторана на Покровке. Хоронили своих красиво и дорого, на престижном кладбище, с отпеванием. Потом, как полагается, поминали в большом ресторане, забыв часа через два, за что все пьют. Они приехали получить распоряжения на завтра, лениво растянулись в больших и глубоких креслах. Один из них достал зубочистку и тяжело вздохнул.