Вида своего защитник (СИ) - Сугралинов Данияр

«Позволь стать твоим паразитом».

Слово было на всеобщем, но значило оно совсем другое. И снова Убама оказался прав — спиннеры считали себя не паразитами, а слугами, симбионтами того, кто брал на себя ответственность за линию и позволял питаться его живой энергией.

«Мне не нужны слуги, — подумал я, отключая живую броню и поднимая паразита. — Но от нового друга не откажусь».

Сверхмалый спиннер-матриарх остатками тела обнял ладонь, я внутренне сжался, вспомнив, как потерял руку, но обошлось. Спиннер растворился, впитался в руку.

«Друг… Защитник…»

Артефакт Предтеч призывно замерцал.

Глава 12

Подержи-ка мое пиво!

Друг?

Не успел я обдумать произошедшее, как спиннер просочился мне под кожу и исчез, а в голове взвыл интерфейс. Края поля зрения обагрились, замерцали цветом опасности, а перед глазами выскочило предупреждение:

Хомо Картер Райли, предупреждение!

В ваш организм проник внепространственный паразит вида «спиннер»!

Вы представляете смертельную угрозу для Сидуса.

Избавьтесь от паразита, или будете уничтожены.

До самоликвидации: 00:13… 00:12… 00:11…

Дочитав предупреждение, я не стал паниковать, потому что осознал: «Каждый атом тела пронизан Недругами. Лучше скрыться».

Мысль будто была моей, но ощущалась каким-то пока незнакомым чувством, новым, ранее недоступным. Развитая интуиция подсказала: это не моя мысль, а спиннера-матриарха.

Интерфейс сразу замолк. А я откуда-то знал, что симбионт ушел в одномерное пространство. Или не так, он изменил свою мерность, став временно недоступным для интерфейса. Но только временно — всевидящему оку Разума не составит труда обнаружить паразита.

Нас со спиннером сейчас спасало только то, что Разум далеко и у интерфейса не хватало вычислительных мощностей на полноценное сканирование — все-таки мы были на расстоянии тысяч световых лет от Сидуса.

Устроившись во мне поудобнее, спиннер присосался к моей «живой» энергии и начал восстанавливаться, однако сделал это так, чтобы не навредить хосту, подстроившись под мои возможности регенерации, — шкала жизни колебалась на 99,9–100%.

«И что значит „живая“ энергия?» — задумался я, глядя на мерцающий артефакт Предтеч, но не решаясь к нему подойти — он убил всех, кто к нему прикоснулся. Стоит ли рисковать?

«Любая разумная жизнь излучает то, что дает жизнь нам, спиннерам».

Впечатление от подобного общения было любопытным — я как будто разговаривал сам с собой, но, пока был не задан вопрос, ответов не знал.

«Значит, вы все же паразиты, причем внепространственные — правы были Предтечи», — подумал я.

«Недруги называли нас так, дозволяя наш симбиоз с низшими, теми, кто, как и мы, стоял у подножия Пирамиды, — ответил мне моими же мыслями спиннер. — Но разве не мы, спиннеры, помогли им собрать у подножия столько низших?»

«Ты это помнишь? Или откуда-то знаешь? Столько времени прошло с тех пор…»

«Помню, знаю, владею информацией — она передается с генетической линией от матриарха к матриарху».

Спиннер отвечал на вопросы, но не задавал своих, я чувствовал лишь его беспокойство — как он даст жизнь третьей линии, если мое тело «пронизано Недругами»? Однако сейчас больше всего его заботило собственное выживание. Интересно, а в той марсианской пещере тоже прятался матриарх?

«Те, кого ты зовешь „пауками“, не появились бы на свет без матриарха», — ответил спиннер.

«Видимо, он погиб после вспышки артефакта Предтеч, — подумал я, и спиннер со мной согласился. — Интерфейс Предтеч сказал мне, что ты внепространственный паразит из вида спиннеров. Есть и другие виды?»

«Были. Есть. Будут. Каждая цивилизация вольно или невольно пробуждает и вскармливает своих симбионтов. Я вижу твоего — он чрезвычайно примитивен, но заботится о тебе и по мере возможностей предупреждает об опасности».

Что? Во мне живет другой внепространственный паразит? Откуда? И почему молчит интерфейс?

«Ты называешь его интуицией. Поработав для тебя, он потом восстанавливается, и в такие периоды ты ощущаешь упадок сил… — Спиннер беспокойно дернулся, выпав из одномерности, чем снова всполошил интерфейс, вернулся в прежнее состояние и закончил общение: — Мне нужно восстановиться. Ты можешь спокойно изучить наследие Недругов — ты ведь за ним пришел?»

Ощущение чужих мыслей в голове исчезло. О присутствии спиннера говорила только колеблющаяся шкала жизни, да и причиной тому могла бы быть токсичность атмосферы или вредное излучение артефакта, к которому я не спешил, даже несмотря на то что рассказала матриарх спиннеров.

Поднявшись, я обошел «наследие Недругов» несколько раз, расширяя радиус, но мод коллектора так и не запищал. Похоже, собственность тех, кто погиб, дотронувшись до артефакта, собрали их спутники — например, тот же Убама. Жаль.

Впрочем, сожаление было мимолетным — я пережил встречу со спиннером, но все еще был замурован под каменной толщей, мне грозило истощение от голода и жажды, и даже если выберусь из-под земли, на поверхности адская живность этой планеты, почуяв исчезновение спиннеров, наверняка уже вьется вокруг колонии. Да и вопрос с транспортом все еще не решен. Слишком много «если» на пути к возможности покинуть Агони на грузовой барже…

Проверить первое «если» — удалось ли решить вопрос с энергией — я мог прямо сейчас. Тронув матово-синий браслет на руке, я призвал стража, а вместе с ним вспомнил и о Лексе — сумела ли она выжить? Вряд ли…

Прежде мне не удавалось увидеть Гардисто, когда он появлялся из карманного измерения, но сейчас — думаю, благодаря дополнительным органам восприятия спиннера, которые слились с моими, — я четко разглядел, как возле меня в воздухе возникает миниатюрное отверстие, словно кто-то пробил лист бумаги невидимой зубочисткой. Из этой дырочки в ткани реальности излился — в прямом смысле — Гардисто. Мгновенно.

— Твои создатели могли бы предусмотреть активацию в любых условиях, страж, — проворчал я, внутренне ликуя — скорее всего, мне теперь удастся и выбраться из-под земли, и перезапустить колонию. — Ты многое пропустил.

Матовая капля немного подросла, став примерно мне по грудь, вздрогнула, но был ли это разумный ответ на языке древних рехегуа или что-то другое, я не понял.

Пока я мысленно формулировал команду, чтобы страж коснулся артефакта Предтеч — все же рисковать не хотелось, — Гардисто сам к нему подкатился и, отрастив конечность, дотронулся. И ничего не произошло.

— Моя очередь, — сказал я, сдвигая Гардисто.

Сердце сделало попытку ускориться, но, видимо, уверенность спиннера в том, что артефакт не причинит мне вреда, передалась, и я спокойно дотронулся до яйцеподобного «наследия Недругов» — сначала пальцем, потом — положив всю ладонь, и ощутил пульсирующую, словно живую, поверхность.

За несколько секунд меня накрыло сперва смертельным холодом, потом по коже прокатился жар, после — острые иглы пронзили плоть, казалось, до костного мозга, и следом словно влажная слякоть поглотила и тут же выдавила из себя ладонь.

На каменном яйце проступили сияющие символы, закружились, замерцали, меняя цвет — то ли трехмерные руны, то ли иероглифы, то ли арабская вязь, не суть. Главное, артефакт проснулся, опознал меня и счел достойным получить его содержимое.

Яйцо развалилось на четыре лепестка и осыпалось исчезающей пылью. Содержимое, которое хранилось в его сердцевине, осталось парить в воздухе — небольшой, с мизинец длиной, тонкий, как карандаш, серебристо-голубой стержень.

Интерфейс промолчал, словно я смотрел в никуда. Я взял добычу в руки — стержень был практически невесомым, но все же чувствовалось, что в нем смещен центр тяжести. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что у предмета многогранное сечение. «Что ты такое? — подумал я. — Ради тебя Великий дом Джуаланов поставил на кон свое состояние и отправил на смерть столько народу?»