Заговор рвачей - Александр Ермак

– Цыганка? Не может быть…

Водитель трейлера пожал плечами:

– А что такого? Цыгане тоже современные люди и красивые машины любят…

16

В Москве, не заезжая домой, я сразу же позвонил своему главному редактору:

– Есть материал.

Тот удивился:

– Ты уже в Москве? Так заходи, я на месте в редакции.

– Есть очень серьезный материал…

– Хорошо, – понял главный, – встретимся через два часа…

Он не сказал где. Но мы оба знали о месте встречи. Когда мы обсуждали важные дела, о которых не стоило говорить в редакции, мы всегда встречались в «Дельфине».

Я почти дошел до этого кафе, когда наткнулся на цветочный магазинчик. Остановился у витрины. Подумал и вошел. Розы, тюльпаны, орхидеи, флоксы, нарциссы…

Я ткнул в пестрый, как цыганский платок, букет:

– Мне, пожалуйста, вот этот.

– Вам с собой? Или доставить по адресу?

– Доставить по адресу, – я достал из кармана листок с адресом Анны.

Заплатил за цветы и зашел в «Дельфин». Сижу, коротая время за газетой. Но вот и главный. Он пожал руку и с ходу поздравил:

– Молодец. Здесь такой шум был с твоим циклом по братьям Карамазовым. В министерстве юстиции, в главной прокуратуре специальные отдельные заседания прошли. Немало голов полетело.

Я поинтересовался:

– Надеюсь, виноватых голов?

Главный подтвердил:

– Да, из тех, что Карамазовых сверху прикрывали. Кое-кто, конечно, отмазался. Но в целом, наказали, кого нужно.

Я вспомнил о бухгалтере Карамазовых, собственно и поставившем точку в их деле:

– А Малькович?

– Несчастный Малькович… Скоро суд будет. Но скорее всего много ему не дадут. У него известный и очень опытный адвокат. Думаю, тот докажет, что Малькович в состоянии аффекта был, когда в братьев стрелял. Все представят так, как будто бухгалтер прямо перед днем рождения младшего Карамазова узнал, что именно братья – настоящие убийцы его семьи. И он, как бы тут же, под впечатлением, ринулся их убивать. Присяжные заседатели явно будут на стороне Мальковича…

– Дай-то бог…

Главный нахмурился:

– Так, а у тебя что стряслось? Телефон который день не отвечает.

Я отмахнулся:

– Да, выключил я его. Отдохнуть ведь хотел от всех этих дел. А потом и батарейка села и зарядить ее все недосуг…

Главный кивнул:

– Я в целом так и подумал. Да, и не хотел тебе звонить, беспокоить. Но тут вот твоя подруга весьма тебя домагалась…

– Анна? – удивился я.

– Нет, – почти не удивился главный, – Вероника. Она даже адрес санатория спрашивала, чтобы к тебе приехать. Я как-то подумал, подумал и не дал. Сказал, что точно сам не знаю, куда ты забрался.

– И правильно.

Я как представил себе, что вот иду по аллее парка рука об руку с Анной, а тут на встречу Вероника. Какая досада для всех троих…

Главный снова кивнул:

– Ну, а теперь, раз сюда позвал, рассказывай, что там у тебя стряслось.

Я достал из сумки желтую тетрадь, копии материалов «Медозы» и начал свой некороткий рассказ о Запалине, о Розендорфе, обо всем, что случилось со мной на курорте.

Главный внимательно слушал. Когда я, наконец, выложил все, что хотел сказать, задумался:

– Да, это не шутки… Значит, говоришь, начался процесс слияния фармацевтической отрасли с торговлей пищевыми продуктами?

Я подтвердил:

– Именно так. С помощью собственного производства и торговых сетей «Медоза» порождает болезни и, соответственно, спрос на лекарства от них.

Главный покачал головой:

– Да, эти парни, видимо, учуяли, что современное общество уже насытило себя едой и одеждой, что оно сегодня озабочено здоровьем и будет тратить на лекарства все больше и больше. С каждым днем все больше и больше… Лихие, лихие ребята работают в этой «Медозе»!

Я согласился:

– Именно лихие. И, насколько я понимаю, для того, чтобы мы тратили на лекарства все больше и больше, они всех нас хотят загнать в один общий большой санаторий.

– В санаторий? – переспросил главный.

– Ну, да, – подтвердил я, – это же очевидно. Если раньше люди были здоровыми, и за лекарствами обращались очень редко, то теперь с подачи «Медозы» постоянно чувствующие себя больными они будут постоянно же потреблять лекарства. Все время лечиться, оздоравливаться, как в санатории. Утром, чтобы чувствовать себя бодрым, – одна таблетка, перед или после всех приемов пищи – еще пригорошня, в конце дня – еще, а на ночь – еще. И еще перед серьезным разговором с родителями или начальством, перед сексом, перед выходом на улицу в плохую погоду… В «Медозе» хотят, чтобы мы постоянно потребляли их лекарства и услуги. Чтобы если уж не болели, то, по крайней мере, чувствовали себя больными. Чтобы мы рождались, жили и умирали в их глобальном платном санатории.

– Правильно рассуждаешь, – согласился главный, – Только ты одно упустил. Мы уже живем в этом санатории. Просто пока еще не все и не везде. Знаешь, сколько уже моих знакомых на разные таблетки подсели…

Я предположил:

– Наверное, «Медоза» пока еще только тестировала свои продукты, пробовала собственные силы, отслеживала результаты. А вот теперь с их глобальной рекламной кампанией они, похоже, начнут настоящую тотальную борьбу за своих потребителей. За нас. И еще… Вполне, может быть, «Медоза» – это только первая такая вот «крупномасштабная» ласточка. Получиться у нее нас дурачить, и следом десятки фармацевтических компаний тем же займутся. За наши кошельки и внутренности возьмутся по полной…

Главный сказал:

– Верно ты заметил, процесс пошел, набирает силу…, – и неожиданно как-то грустно улыбнулся, – Мне тут с оказией из деревни привезли настоящего молока. И что ты думаешь: сын отказался его пить. Говорит, пахнет не очень хорошо. Мол, из пакета вкуснее. Представь себе, нынешнее молодое поколение ни гороха, ни кукурузы, ни даже огурцов натуральных не пробовало. Все из банок, пакетов, в лучшем случае из промышленных теплиц, где все растет на искусственных удобрениях, под искусственным же светом… Может, действительно, поэтому у них поголовно гастриты, язвы, невралгии… Говоришь, это от дефицита минералов?

Я кивнул плечами:

– По крайней мере так утверждает Запалин. И делает он это вполне убедительно…

Главный посмотрел на меня:

– Я вот что думаю. Материал, конечно, очень интересный. Даже слишком интересный. Слишком…

– Слишком интересный? – не понял я. – Это как?

– А так, газета с таким материалом, конечно, влет будет расходиться. Уж точно не хуже, чем с «Алюминиевой смертью». Да, только эту бомбу мы опубликовать не сможем.

Я опять не понял:

– Почему?

Главный потер шею:

– Ты знаешь, что у нас очень крупный рекламный контракт с «Медозой». Очень крупный. Тот самый, по которому заодно мы тебе и отдых у них в санатории устроили.

– И…

– Так вот, по этому контракту часть денег от «Медозы» уже поступила. Если мы расторгнем договор, то налетим на такие штрафные санкции…

Я по-прежнему не понимал:

– Ну и что страшного? Материал привлечет большое внимание читателей. Мы компенсируем потери по этому контракту за счет увеличения тиража, за счет дополнительной рекламы, в конце концов.

Главный поморщился:

– Так-то оно так. Но единолично разрешить публикацию с такими финансовыми последствиями я не могу. Это решение нужно будет согласовывать с генеральным директором. А еще, видимо, с председателем совета акционеров издательского дома. Согласятся ли они? Это большой вопрос – слишком серьезная сумма фигурирует. Но уже сейчас можно абсолютно точно сказать, что пока они будут думать-размышлять, советоваться там с юристами и финансовыми консультантами, в «Медозе» о готовящейся публикации, наверняка, станет известно. А уж эти ребята, как я понимаю, постараются не допустить выхода твоего материала в газете.

Я согласился:

– Постараются.

Главный покачал головой:

– И тогда, коли речь идет о больших для газеты деньгах и при этом безо всяких на нее собственнических посягательств, конечное решение совета акционеров может быть не в нашу с тобой пользу. А это значит, что очень скоро мы с тобой вообще можем потерять свои рабочие места. Как сотрудники, не поддерживающие стратегическую финансовую линию нашего акционерного общества…

Я не мог поверить:

– Но неужели…

– Ужели, мой друг, ужели…

Мы заказали и выпили по рюмке водки. Я поморщился. Главный спросил:

– Что, курортник, отвык от крепких алкогольных напитков?

Я кивнул:

– Да уж… А какое я в Минеральске домашнее красное вино пил. Просто – вах! Настоящее, – и добавил, сымитировав голос Георгия, – «Без нитратов-химикатов».

Главный позавидовал:

– Мог бы и привезти на пробу.

Я растерялся:

– Не получилось. Я вообще на попутках добирался…

– Извини.

– Ничего. Но что же делать? Отдать материл о «Медозе» в другую газету?

Теперь поморщился главный:

– Конечно, конкурентам такую бомбу отдавать жалко. Но даже если бы мы им предложили, они ее не возьмут.