Молчание пирамид - Сергей Алексеев

Поехала к Наседкину! Внезапно излечившись, она ощутила не только вкус и радость жизни и упрямое желание самой исцелять людей — более всего почувствовала тягу к приключениям, авантюрам, поиску чего-нибудь эдакого…

На улице Сашиного отца не оказалось, должно быть, отбыл в неизвестном направлении. Самохин вернулся домой и вызвал такси по телефону — поймать машину в четыре утра да еще в Коломну, это все равно, что найти желающего съездить на Горицкий Стеклозавод.

Уже в дороге он несколько раз набирал номер мобильника Саши — не пробился, а телефон космического целителя остался на рекламной визитке в материалах «Канализации».

Таксист поначалу как-то странно поглядывал на Самохина, а потом, наконец, сказал:

— У вас это… Кровь течет.

— Где?

— На губе. Не чувствуете?

Сергей Николаевич потрогал нижнюю губу и увидел кровь на пальцах: рана, вероятно, была внутренняя, полученная от собственных зубов. Губа же распухла и потеряла чувствительность — в пылу нелепого поединка Самохин и не заметил, когда его достал свирепый смоленский родитель!

— Пройдет, — сказал он вслух.

В Коломну приехали около шести утра, дверь лечебницы Наседкина оказалась запертой на новый висячий замок, в окне света не было. Самохин постучался в квартиру слева, но оттуда послали конкретно, не открывая, и понять соседей было можно: в подъезде уже колготилась вечная толпа чужих людей, иногда ночующая на ступеньках в ожидании чуда. Справа за дверью вообще не отвечали, Сергей Николаевич вышел во двор, где его окликнули из машины с белорусскими номерами.

— Николая Васильевича ищете? — спросила женщина, опустив стекло.

— Ищу…

— Между прочим, здесь очередь!

— А где он живет, не знаете?

— Его дома нет.

Самохин заглянул в кабину — четыре женщины, массовый выезд на излечение…

— Он срочно нужен. Где его можно найти?

— Умираете, что ли?

— Почти.

— Говорят, сейчас на какой-то Красной горке. А где это — неизвестно. Записывайтесь в очередь…

Самохин заглянул в кабину — четыре женщины, массовый выезд на излечение. И с все с видом разъяренных кошек…

В местной милиции Наседкина хорошо знали, считали чудаком, но относились уважительно и дали не только домашний адрес, но и рассказали про Красную Полянку, где он сейчас копает метеориты.

Это место оказалось километров за двадцать от города и представляло собой зарастающее орешником и шиповником поле среди старого и скрипучего осинового леса. Ничего красного, то есть, красивого, тут не было, наоборот, довольно мрачное место, где явно когда-то стояла деревня. Продравшись сквозь высокую траву и кустарник, Самохин наконец заметил высокий отвал свежей земли.

Космический целитель сидел на краю ямы с лопатой в обнимку и отдыхал.

— Как это ты меня нашел, язва желудка? — весело спросил он, безошибочно признав в нем своего пациента. — Неужто прихватило?

— Прихватило. — Самохин огляделся. — Где Саша?

— Как где? На месте! — Он покосился на раскоп. — А тебе зачем?

Самохин подошел к краю глубокой и длинной ямы: Саша тоже отдыхала, прислонясь к отвесной глиняной стене, под ногами ведро с веревкой, а в руках короткая саперная лопатка…

— Ты что там делаешь? — облегченно вздохнув, спросил Самохин.

— Достаем метеорит, — отозвался целитель вместо Саши. — Она копает хорошо, молодец!

— Тебя ищет отец. — Сергей Николаевич сел на край раскопа и свесил ноги. — Пожалуйста, позвони сейчас же, он волнуется.

Саша молчала, опустив голову. Самохин спрыгнул в тесноватую яму и оказался с ней лицом к лицу.

— Что с тобой? Почему не звонишь никому? Батарея села? Зарядное не взяла?

— Звонила… Но ты отказался от меня! Все от меня отказались!

— Я в самом деле не мог приехать за тобой, — начал было Самохин и замолчал, потому, что пришлось бы рассказывать в присутствии Наседкина об энергетическом канале.

— Ты меня обманываешь. Ты относишься ко мне, как к капризной девчонке!

— Теперь я стану относится к тебе совсем по-другому, — пообещал он.

— Не верю!

— Пойдем, погуляем по лесу? — Надо было увести ее подальше от ушей целителя. — Что мы будем сидеть в этой яме?

— Я никуда не пойду! — с вызовом сказала она. Нрав у нее был решительный и жесткий — было в кого…

— Помнишь, я рассказывал тебе, что поразило мое воображение? — попробовал заинтриговать он. — Казнь человека, когда ему льют олово в рот?..

— Ну и что?

— Я досмотрел этот сон до конца.

— А теперь проснулся?

— Да, такое ощущение, будто и в самом деле проснулся…

— С добрым утром!

— Ты, язва, девушку мне не смущай! — Что-то заподозрил целитель. — И не сманивай!

— Тебе это не интересно? Чем заканчивается сон? Характер уже был папин, сразу лезла в драку.

— Ты приехал рассказывать сны? Но я не гадалка!..

— Погоди, мне нужно с тобой поговорить!

— А я не хочу слушать!

— Ты обиделась на меня? Но отец здесь при чем?

— Мне никто не нужен, — вдруг непривычно глухо выдавила Саша.

— Хорошо, родителям можешь сказать, где ты?

— Эй, язва? Ты чего к ней пристал? — окликнул сверху Наседкин.

— Почему вы мне не верите? Все? — выдохнула она в лицо Самохину с отцовским гневом. — Я хочу исцелять людей. И буду.

— Метеоритами?

— Метеоритами!

— И Николай Васильевич взял тебя в ученицы?

— Взял! — торжественно сообщил тот. — Ты нам, язва, не мешай, времени нету. Нас больные ждут.

Переубедить Сашу, тем паче при поддержке самого Наседкина, было невозможно.

— Скажи телефон отца, — попросил Самохин. — Сам ему позвоню.

— Обойдется, — был жесткий ответ. — Не выдавай меня!.. Пожалуйста.

Самохин выбрался из ямы, отряхнулся, и вдруг защемило сердце. Нет, оказывается, ничего не прошло, а напротив, как-то незаметно, в мыслях, все разрослось и теперь лезло наружу.

Его подмывало снова вернуться в яму, обнять девушку, сказать какие-нибудь ласковые слова, но в ушах стоял ее голос: «Мне никто не нужен…»

— Я уезжаю в командировку, — сказал Самохин в темную глубину. — Надолго. Когда приеду — не знаю…

На дне раскопа уже забрякала о ведро лопата, а копатель метеоритов взялся за веревку.

— Ну и счастливого пути! — пожелал он. — Теперь тебе и соленое можно, и горькое, и острое. Ешь на здоровье!

7

Привел Артемий Ящеря с жеребенком домой, в Горицы, и вовсе нарушил мир в семье. Люба носом зашвыркала, заворчала, дескать, тебе забава, а мне кормить, обстирывать да обшивать чужого парнишку. Если вдруг родители найдутся? Выходит, даром и содержали?

Артемий цыкнул, кулаком по столу рубанул.