Вторая радуга - Ким Сатарин

Первый ответ был прост как палец, был абсолютно неопровержим, но почему-то мало кого устраивал. Ответ этот был таков: чудо. Случилось оно, неважно, волею Небес или Преисподней, было послано нам во спасение или в наказание, или то был знак, значение коего никто пока не уяснил — важно, что оно случилось. И столь неубедительны были остальные возможные ответы, что чудо никто не рисковал вслух однозначно отвергать.

Второй ответ куда больше устраивал здравомыслящих и образованных людей. В соответствии с этим вариантом, расщеп произошёл вследствие физического эксперимента. Кто сей эксперимент поставил, с какой целью, была ли эта цель достигнута или наоборот, получились вовсе нежелательные последствия — об этом можно было только гадать. Слабым местом этого варианта был тот неоспоримый факт, что после расщепа в некоторых областях пространства вдруг изменились казавшиеся незыблемыми законы физики. А природу Края вообще никому не удалось постичь, она, казалось, вообще не подчинялась известным человечеству законам. При таких обстоятельствах верить в классическую физику хотелось не всем.

Третьим ответом на вопрос о природе расщепа было магическое действие. Почти что равнозначное чуду для классического атеиста, но — далеко не оно. Магическое действие совершили люди — и, значит, другие люди могли постичь природу этого действия и попытаться его изменить. Этот ответ выбирали многие, и весьма серьёзным подспорьем для уверовавших в него служило увеличивающееся количество проявлений паранормальных способностей, отмеченное после отделения от Материнского Мира. Нетрудно догадаться, что среди идущих Путём Радуги сей вариант казался наиболее вероятным. Если кто и получил выгоду от отделения, то это район Тибета, религиозное и культурное влияние которого резко усилилось. А Тибет всегда славился весьма продвинутыми в духовном совершенстве подвижниками. Кто их знает, каких высот духа они достигли в своём стремлении слиться с Абсолютом?

Четвёртый ответ больше всего устраивал консервативных и рассудительных людей; они объясняли случившееся пока непознанным законом природы. Аналогией, призванной донести суть сего предположения до умов простаков, было выбрано явление метаморфоза насекомых. Как гусеница, когда приходит время, превращается в куколку, а та, в свою очередь — в бабочку, так же и наш мир изменился в соответствии с законом природы. И пришёл к своему нынешнему состоянию, кардинально отличающемуся от предыдущего. В рамках этого взгляда, по крайней мере, можно было предсказать, что возврата к минувшему состоянию ждать не стоило.

Другие ответы предсказать будущее достоверно не могли. Чудо, оно принципиально непредсказуемо. Мифический физический эксперимент, если он и был, столь надёжно скрыл свои следы, что возможность его повторения сама по себе уже казалась чудом. О мистиках, колдунах и бодхисатвах, способных перекроить нашу планету никто ничего достоверного не слышал. Так что обсуждать вопрос расщепа собравшимся здесь довольно здравомыслящим людям резонно казалось делом заведомо обречённым.

— Мы что-то подобное обсуждали, — удивилась Збинякова, подружка Инги, — только беседу вёл кто-то из преподавателей…

— Юрий Константинович собирался подойти, — признался Ермолай.

Лысого не было, а все остальные собрались в полном составе. Начинать без него? Может, директор специально задержался, чтобы дать ему возможность попробовать себя? Юноша обвёл взором настороженно глядящих на него школяров. Из них всех безмятежно спокойной выглядела только Мариэтта. И он прекрасно понимал, отчего она так спокойна. Узоян лишь немногим уступала ему самому в понимании мотивов, движущих членами группы. Но если Ермолая заботили куда больше его отношения с Ольгой и развитие собственных способностей, то для Мари на первом месте было её собственное положение в группе. Так что сейчас ей было всё равно, как пойдёт разговор, и насколько успешно справится юноша. Не справится — ну и ладно, в большей степени к ней станет прислушиваться. Справится — так ведь она ему ничуть не мешала, лишь благожелательно наблюдала.

Он не мог объяснить свою уверенность в том, что правильно оценил мысли Мариэтты. Да если и ошибся — всё равно ясно, что суть разговора девушке не столь интересна. В отличие от всех остальных.

— Мы пока начнём, я думаю. Вопросы мы с директором обговаривали, он считает, что нам найдётся, что обсудить. Есть другие мнения? Отлично.

Для начала юноша предложил всем собравшимся для начала определиться, какой вариант возникновения расщепа каждый предпочитает сам для себя. Просто высказать вслух, без обоснования. А затем подумать над следующими вопросами: стоит ли изучать причину возникновения расщепа, допуская, что изучение само по себе способно повлиять на существующий порядок вещей?

— И тесно связанный с этим следующий вопрос: если и следует изучать, то стоит ли достигнутые результаты оглашать перед широкой публикой?

Элла Новак, как и некоторые другие опытные школяры сразу уловили суть вопроса. Им не приходилось объяснять, что идущие Путём Радуги как раз и заняты постижением загадочных свойств Края. И вполне могла возникнуть ситуация, когда их успехи могли напрямик повлиять на свойства Края.

— Предположим, мы открыли некое поле и пытаемся под его прикрытием проникнуть за Край, — пояснил для всех Лёня. — Есть гипотетическая возможность, что это поле невозвратимо нарушит целостность Края. А что за ним, нам неизвестно. Вдруг — вакуум, и наш мир в эту дырку разом и высосет? Это сейчас мы школяры, способные лишь на мелкие шалости. А если суждено кому-то из нас стать мастерами, тогда, пожалуй, уже поздно будет такими вопросами задаваться.

— Может быть тем, кто готов любой ценой таранить Край, стать мастерами как раз не суждено? — предположила Узоян.

Ермолай примирительно заметил, что подобные крайности они как раз обсуждать не станут. Скорее, им желательно постараться понять — для себя самих — где пролегает граница допустимого. Сам он в понимании природы расщепа колебался между последствиями эксперимента и мистическим деянием; собственно, их он для себя не считал нужным разделять. И, конечно, он последовательно стоял за всестороннее изучение Края и расщепа.

— Человечество не может остановиться в своём познании мира. Невозможно представить, чтобы мир мы изучали, а Край — нет. Отказаться от исследований — это значит ступить на путь деградации. А вот объявлять результаты исследований широко я бы не стал. Слишком опасными могут оказаться последствия. Синий Исход помните? Серия групповых самоубийств, унесшая за пять лет четыре миллиона жизней — и всё благодаря ничем не подтверждённой теории.