Страсти-мордасти рогоносца - Дарья Донцова

Пожилая дама сделала несколько жадных глотков из бутылки.

– Отец и мать Тиши были директорами крупных магазинов, гастронома и универмага, а значит, почти боги по советским-то временам. Дом – полная чаша, масса полезных знакомств… Мои родители были намного проще, интеллигенция – служили в царстве кульмана, оба архитекторы. Причем не особо удачливые. Что им приказывали, то и делали, апофеоз их карьеры – проект Дома культуры в каком-то колхозе. Не Растрелли они были, не Гауди, не Щусев, а гонору через край. «Мы интеллигентные люди, наша дочь не должна с торгашами водиться», – заявили мне отец с матерью, когда я на свое пятнадцатилетие Тишу в гости пригласить собралась.

Лицо Золотовой скривилось.

– Зарабатывали родители мало, за пару дней до зарплаты мать пустые макароны варила, даже без масла. Зато подавались они с форсом: на фарфоровых тарелках в столовой, где горели канделябры. «Мы не едим на клеенке, – гордо заявляла мать, – на кухне у нас стола нет». Чистая правда, кстати. Обедали-ужинали в комнате, которая считалась гостиной и столовой. У нас была двушка, которую бабушка в наследство нам оставила. Понимаете? Двушка – и гостиная!

– Спали все в одном помещении? – уточнила я.

Кристина Михайловна рассмеялась:

– Не угадали. Родители укладывались на ночь в своей спальне, а я на кухне. Ага, вот это по-интеллигентному – ребенку на раскладушке корчиться. Но главное, не жрать у плиты, ведь так только плебс делает.

– Мда… – крякнул Иван.

Золотова потерла глаза кулаками.

– Меня без конца воспитывали. Я должна была называть родителей на «вы», учиться на одни пятерки, носить одежду, которую они мне купили, есть то, что дали, дружить только с теми, кого одобрили старшие, в субботу ходить с мамой в консерваторию, в воскресенье с отцом в музей или театр, никогда не спорить, убирать квартиру, быть всем довольной и благодарить каждый день по нескольку раз папеньку и маменьку за счастливое детство.

– Здорово! – восхитилась я.

– Мне тоже нравилось, – хмыкнула Золотова. – В четырнадцать лет я подружилась с Тихоном. Мы жили в одном подъезде, но раньше друг на друга внимания не обращали. А тут вдруг оказались вместе в лифте и… влюбились. В одно мгновение. У Тишиных предков были свои тараканы в голове – деньги, полезные знакомства, связи. Но главное – деньги, деньги, деньги. Мои оценивали людей по умению пользоваться ножом-вилкой, а Тишины – по одежде и обстановке в квартире.

– Это хуже, чем Монтекки и Капулетти, – усмехнулся Иван, – шансов договориться нет.

– Точно подмечено, – согласилась Кристина Михайловна. – Когда моя мать услышала, что я хочу позвать в гости Тишу, она категорически заявила: «Нет». И произнесла фразу, которую я ранее процитировала. А родители Тихона, увидев однажды нас с ним вместе на улице, закатили истерику, орали сыну: «Не смей общаться с нищетой! Мы тебе нашли невесту, девочку из обеспеченной семьи, дочку крупного партийного деятеля. Выбрось Кристину из головы!» Мне про женихов не пели, ведь неинтеллигентно думать про мальчиков. Отец схватился за ремень, выдрал меня и объявил: «Торгаш в моем доме не появится! Думай об учебе, об отличном школьном аттестате, о поступлении в МГУ. Еще раз услышу про Тихона, так тебя отделаю, что год сидеть не сможешь». И загрузили меня по полной программе – наняли репетиторов, навалили дел по хозяйству. «Чтобы не оставалось времени на дурь», – так выразился мой папаша-интеллигент.

Рассказчица тяжело вздохнула и немного помолчала:

– А предки Тихона стали сводить сына с правильной невестой – покупали им билеты в кино, приглашали ее домой. Девочка влюбилась в Тишу, сохла по нему. Его отец и мать на лето позвали ее на дачу. Три месяца она у них жила! Я чуть с ума от ревности не сошла, а Тиша от тоски. Мобильных тогда не было, и мой возлюбленный каждый день на станцию к автомату бегал, три километра туда, столько же обратно. А я дома у аппарата круги нарезала, чтобы мать первой трубку не схватила. Услышу звонок, кинусь к аппарату и… молчу. Потом тихо скажу: «Вы не туда попали. Здесь Иван Петрович не живет». Родители-то дома, все слышат. И, понятно, мы друг другу письма писали, клали их в тайное место. В общем, Ромео и Джульетта отдыхают, им и вполовину так тяжело, как нам, не было, юноша смог к любимой в спальню пробраться. Но наконец и нам повезло. Тишины предки отправились на свою фазенду, и когда возвращались, прокололи сразу три колеса. А моих начальник на работе задержал, проект какой-то в аварийном порядке сдавали. Мы встретились дома у Тихона. Всего один раз! Но этого хватило, у меня случилась задержка. Понимаете? Мне шестнадцать, советское время, несовершеннолетней аборт не сделают. Только к врачу сунусь, тот сразу родителям сообщит, в школу позвонит. И что начнется? Страх подумать. Расписаться тоже не получится, нужно согласие предков. Убежать? Так разве убежишь, поймают ведь.

Кристина Михайловна откинулась на подушки.

– И мы решили… как Ромео и Джульетта…

Золотова замолчала.

Глава 31

– Покончить с собой? – выдохнула я.

– Нет, что вы, – возразила Кристина Михайловна. – Мы очень хотели жить, родить своего ребеночка, избавиться от мучителей. Другое в голову пришло: если предки умрут, то вот оно, счастье. У Тиши квартира, у меня тоже. А еще золото. Старшие Ткачевы снабжали продуктами и промтоварами начальство одного из приисков. Мужик ухитрялся сдавать государству не все найденные старателями самородки и частенько приезжал в Москву, где в обмен на украденное получал не только дефицитные деликатесы, но и одежду, магнитофоны, холодильники, ковры, сервизы, постельное белье, шубы – все, что было тогда в магазине с огнем не найти. Северянин рассчитывался золотом, родители Тиши не терялись, заламывали цены до небес, они все достать могли. Однажды ворюге даже «Волгу» добыли. Тиша говорил, что сам видел несколько пятилитровых баллонов, до отказа набитых золотом, столько дядька за вожделенный автомобиль отвалил. И не один он у Ткачевых пасся, замы его приезжали, начальники смен. Потом с других рудников народ потянулся. Золотые «консервы» прятались на даче в погребе, тот был лучше сейфа сделан, весь стальной.

– Тихон об этом знал? – поинтересовалась я.

– Конечно. Но слушайте дальше. В конце концов мы придумали, как от мучителей избавиться. Тиша взял у своей матери снотворное, я его в термос насыпала в чай. Мои родители порулили на свои шесть соток домик на зиму консервировать, но ночевать не собирались. Тихон рассчитал: повозятся они по хозяйству, устанут, сядут чайку попить. Сам часа через два сел на свой мопед и поехал туда же. Заглянул тихонько в домик – точно, мои предки храпят… Вошел и шланг, который от газового баллона к плите идет, заменил, всего-то две гайки отвинтить потребовалось, вместо целого поставил старый с трещиной. Уж не знаю, где он нашел его, не спрашивала. На что расчет был? Мои родители курили, ведь сигарета в зубах в то время считалась признаком избранности. Это очень интеллигентно – выйти к завтраку с «пахитоской», сесть за стол, хлебнуть кофейку… Яичница и геркулесовая каша с утра – это фу, так живет плебс, а интеллигенция пьет кофе и дымит. Мы были уверены, что, когда мои предки проснутся, обязательно чиркнут зажигалками. И – бумс!

Золотова снова села в кровати.

– А я весь вечер провела в школе. Специально накануне контрольную по математике на два написала, и училка меня после уроков оставила, велела примеры заново решать. Я над ними корпела, ушла в девять вечера. Зашла в квартиру и тут же побежала к соседям. Родители с этими плебеями не дружили, просто здоровались. Мне дверь открыли, а я вся взволнованная: «Простите, что помешала вам… Не знаю, что делать, – родители на дачу уехали и не вернулись…»

Соседка сказала что-то вроде «не волнуйся, куда они денутся, может, электричку пропустили, на следующей прикатят». Но, как вы понимаете, никто не появился. Утром я в школу кинулась вся в слезах: «Мама с папой пропали, помогите!» Учителя по-другому отреагировали, сразу в милицию звонить кинулись, меня все успокаивали. И, упс, новость: взлетела наша фазенда на воздух, девочка Золотова теперь круглая сирота.

Рассказчица сделала пару глотков из бутылки с минералкой и продолжила:

– Итак, одну часть нашего плана мы успешно выполнили. А вскоре и со второй неплохо справились. Тиша родителей подговорил в лес по грибы смотаться, они это любили. Уехали Ткачевы рано, около пяти утра, у них свое место было где-то в районе деревни Петрищево. А у меня уже лежали в холодильнике ложные опята. Тихон мне их заранее дал. Опять же где взял, не знаю. Я грибочки пожарила, большая банка получилась, потом в квартиру Ткачевых пошла. Тиша мне свой ключ оставил. Спряталась в комнате своего любимого в шкафу и сидела там несколько часов, пока Ткачевы не приехали. Мать живо грибы помыла, пожарила, пора их есть, и тут Тихон споткнулся, упал, да так неудачно – головой об угол стола. Кровь полилась. Ясное дело, мать с сыном в травмпункт, что в соседнем доме, собрались, а Тиша кричит: «Пусть и папа с нами идет! Мне плохо, хочу, чтобы вы оба рядом были, я умираю!» Они ушли. Я из укрытия выбралась, их грибы убрала, свои на сковороду высыпала и деру. В травмпункте Ткачевых успокоили: ничего страшного, у парня просто ушиб, легкое сотрясение мозга и небольшая рана. Тихон себе бровь рассек.