Орлы и звёзды - Александр Антонов

Глава вторая

«Дорогие товарищи! Среди нас есть такие «товарищи», которые нам, товарищи, совсем не товарищи!» Этот анекдот из прежней жизни я вспоминал всякий раз глядя на приторно-слащавую улыбку Саввы Никольского. Вроде бы и свой, большевик, — это он передал мне тогда привет от товарища Матвея – а душа не лежит. И, думаю, не ошибусь: нелюбовь у нас взаимная. Теперь Никольский выслужился в батальонные писаря, и именно из его рук получаю я ежедневные увольнительные. Однако сегодня что-то пошло не так. Вместо причитающейся индульгенции я получил отповедь от даже не соизволившего поднять глаза Саввы:

— Тебе, Ежов, велено зайти к начальнику мастерских.

От растерянности я задал вопрос для военного человека несвойственный:

— Зачем?

Вот тут он блеснул на меня ехидными глазёнками.

— Не могу знать, он мне не доложился!

Пребывая в полном недоумении: чего из-под меня начальству треба? — я постучал в дверь отгороженного от цеха фанерной перегородкой кабинетика. Получив дозволение вошёл, и не могу сказать, что был сильно обрадован увиденным. Его благородия инженера Полосухина в кабинете не наблюдалось, зато я попал под перекрестие взглядов сразу двух «товарищей». Один, товарищ Матвей, смотрел на меня сурово, а другой – скорее заинтересованно. Я сразу вспомнил, где я этого другого видел. На том памятном для меня заседании Петроградского комитета он вёл себя очень тихо и в моём присутствии рта не раскрыл.

— Ну чего ты застыл на пороге? — поторопил меня товарищ Матвей. — Закрывай дверь и проходи… Здравствуй, Николай, — протянул он мне руку, когда я подошёл к столу, — знакомься – это Максим Иванович. — Я пожал ещё одну руку. — У него к тебе будет несколько вопросов. Ответь на них подробно и без утайки. — После этих слов товарищ Матвей поспешил покинуть кабинет.

— Вы уж извините, что мы, воспользовавшись отсутствием хозяина, пригласили вас сюда, — довольно приятным голосом произнёс Максим Иванович. — Просто нам показалось, что здесь никто не помешает беседе. Да вы присаживайтесь! — спохватился он. — В ногах, как говорится, правды нет.

— Что верно, то верно, — согласился я, опускаясь на свободный стул. — Вот только в том месте, которым сидят, её, вряд ли больше.

— Что? — удивился Максим Иванович. А потом расхохотался. — Как это вы сказали? — сквозь смех переспросил он. — В том месте, которым сидят, правды ещё меньше? Обязательно поделюсь этой шуткой с товарищами!

— Ну это как вам будет угодно, — не стал я спорить. — Но только задавайте ваши вопросы, а то у меня ещё дел по горло.

— Да, конечно, — сразу посерьёзнел Максим Иванович. — И вот мой первый вопрос: у вас какое образование?

— Да, почитай, никакого, — ответил я. — Грамоте и счёту обучен – вот и всё образование.

— И как же вы при сём умудрились изобрести столь необычное оружие?

— Это вы про «Самопал»? Так в госпитале от безделья и придумал. Вроде баловства. Это уж потом я про ружьецо товарищам рассказал.

— Не только рассказали, но и чертёж предоставили.

Я смотрел на свои руки, чувствуя на лице обжигающий взгляд Максима Ивановича.

— Какой такой чертёж? Это вы про рисунок что ли? Так сколько я с ним намаялся. В голове вроде всё понятно, а на бумагу переложить не могу. Меня потом господин инженер Борисов долго пытал, что да как.

— Это мне известно, — кивнул Максим Иванович. — Но тот же Борисов сказал, что ему показалось: рисунок ваш скорее похож на умышленно испорченный чертёж, чем на безграмотную мазню.

— Так это он верно сказал: показалось ему.

— Пусть так, — неожиданно легко согласился Максим Иванович. — Тогда у меня к вам будет другой вопрос: вы часто бываете дома у Михаила Жехорского?

Этот вопрос мне понравился гораздо меньше предыдущего, но я старательно изобразил, что припоминаю.

— Ну заходил пару раз по делам штаба, а что?

— И как давно вы знакомы?

И что он докапывается, или нарыл уже чего?

— Как нас вместе в штаб определили, так и познакомились.

— Не раньше?

— Не. Может, оно, и виделись где, но знакомы точно не были.

— А у меня есть сведения, что вы встречались у казарм задолго до создания штаба и о чём-то оживлённо беседовали.

— Да не, брехня.

— Ну брехня, так брехня! — Максим Иванович проворно встал и протянул руку. — Идите по своим делам, товарищ Николай!

Я направился к двери и, как бы вспомнив, обронил с порога:

— До свидания!

— Я бы сказал: до скорого свидания! — донеслось мне в спину.

— …помяните моё слово, этот Максим Иванович в чём-то меня подозревает!

— Не пори горячку, — урезонил Ерша Васич. — Если и подозревает, то точно не в измене. Иначе он бы тебя так легко не отпустил.

— А почему ты решил, что он меня отпустил? — возразил Ёрш. — Может, сейчас наше прибежище окружают его бойцы?

— Если бы это было так, то мы бы уже об этом знали, — спокойно парировал Васич. Поймав мой вопросительный взгляд, он пояснил: – Я выставил сегодня охранение. Пусть хлопцы потренируются.

В комнату заглянула Ольга.

— Похоже, к нам гость, — сказала она.

— Ну что я вам говорил?! — воскликнул Ёрш.

— Угомонись, — поморщился Васич. — Гость – не гости. Раз пришёл один, значит без дурных намерений.

Из прихожей послышался звон колокольчика.

— Оленька, встреть гостя и проводи к нам, — попросил Васич.

Мужчине, который впереди Ольги вошёл в комнату, было где-то около сорока. Приятное лицо его показалось мне знакомым. Я посмотрел на Ерша, а Васич на Ольгу. Оба мотнули головой: Ёрш утвердительно, а Ольга отрицательно. Что означало: это Максим Иванович, и он не вооружён.

— Вот видите, Николай, — улыбнулся Максим Иванович, — наша встреча, как я вас и предупреждал, оказалась скорой. Вы меня не представите?

— Охотно! — В отличие от открытой улыбки Максима Ивановича улыбка Ерша выглядела несколько натянутой. — Друзья, позвольте представить: представитель Петроградского комитета РСДРП большевиков Максим Иванович. А это, за вашей спиной, Ольга… Михаил Жехорский… Глеб Абрамов.

— Присаживайтесь, — на правах хозяина дома предложил я гостю стул, — и поведайте нам, с чем пожаловали?

— Вы не поверите, товарищи! — расположившись на стуле, воскликнул Максим Иванович. — Всего несколько дней занимаюсь вашей четвёркой, а у меня уже голова кругом идёт. Так помогите поставить её на место!

— Сначала расскажите нам о причинах вашего недуга, а уж потом мы подумаем, как и чем вам помочь, — предложил я.

— Ну что ж, извольте… — Максим Иванович окинул нас долгим взглядом, переводя глаза с одного на другого. — И начну я, с вашего позволения, с Глеба Васильевича. Ольга… простите, не знаю вашего отчества, — повернул он голову к стоящей у него за спиной нашей боевой подруге. — Владимировна, — подсказала Ольга. — Ольга Владимировна, не будете ли вы столь любезны, перейти за стол, а то у меня от вашего взгляда шея немеет. Да и сидеть, когда вы стоите…

Ответом ему послужил лишь насмешливый взгляд. Максим Иванович коротко вздохнул, пожал плечами и повернул голову к столу.

— Итак, Глеб Васильевич. После того как вы, посетив старую явку на Васильевском острове, обозначили прибытие вашей группы в Петроград мне было поручено провести проверку и по её итогам принять то или иное решение.

— Почему именно вам была поручена проверка Глеба? — спросил я.

Максим Иванович вновь пожал плечами.

— Не знаю. Мне как-то не пришло в голову обсуждать партийное задание, — молодец, от ответа ушёл довольно ловко. — Так вот, результаты проверки оказались поистине удивительными. С одной стороны, Глеб Васильевич предстал прямо-таки светлой личностью. Отличный организатор, знаток военного дела, дерзкий и изобретательный – отъём крупной суммы денег у каинского купца весьма впечатляет. А с другой стороны, светить эта личность начала только после появления на станции Каинск-Томский, до этого – непроглядная тьма. Нет, я, конечно, знаком с романтической историей, в которой любовь смешалась с революцией, притом не с одной. Но никаких источников подтверждающих достоверность этой истории ни в Питере, ни в Москве мне обнаружить не удалось. Кроме одного. Я имею в виду вас, Странник, — посмотрел на меня Максим Иванович. — Вы единственный человек, который знал Глеба Абрамова до его возвращения в Россию.

Лёгкое покашливание за спиной заставило Максима Ивановича повернуть голову в сторону Ольги.

— Прошу прощения, но вас, Ольга Владимировна, я почитаю с Глебом Васильевичем за единое целое, потому и не упомянул.

Прочтя во взгляде Ольги, что прощён, Максим Иванович вернул голову в исходное положение.