Царский пират - Иван Апраксин

Веселье было в самом разгаре. На палубе медленно плывущего брига горели факелы, и люди сидели вокруг составленных бочек, на которых было разложено угощение. Дул свежий ветер, постепенно, с наступлением ночи становящийся ледяным, но тепло одетые моряки не обращали на это внимания. Да и шнапс разогрел их как следует.

В этот момент стоявший у штурвала Демид вдруг страшно закричал. Он всматривался в ночную темноту перед носом идущего корабля и внезапно увидел надвигающуюся громаду. Демид не умел управлять кораблем, и его поставили у штурвала лишь по одной причине: он страдал животом и воздерживался от питья спиртного, так что пировать ему было незачем. А Степан по карте точно знал, что никаких препятствий на пути брига не будет еще долго – ни островов, ни рифов, ни берегов. Задача у Демида была самая простая: держать штурвал прямо и глядеть во все глаза вперед, чтобы не налететь на другое судно, если оно вдруг ненароком встретится в ночной темноте.

Ночью в море страшны не другие корабли – их можно увидеть по зажженным фонарям на носу и на корме, а именно берег, рифы, острова. Там-то фонарей не горит.

И вдруг прямо перед носом «Святой Девы» возник остров!

Он возник ниоткуда, из морской тьмы, стоя прямо по курсу, и до него оставалось совсем немного – нужно было немедленно останавливать бриг. Кому охота налететь на прибрежные скалы и пропороть днище?

Все разом вскочили, заметались по палубе. Покатилась опрокинутая бочка, рассыпалась еда, и полетели в разные стороны кружки и кувшины. Все на корабле уже приобрели кое-какой опыт в морских делах, и каждый прекрасно понимал: если сейчас не сделать что-то быстро, через пять минут все могут оказаться по пояс в ледяной воде, да еще ночью.

Опустили оба тяжелых якоря, забанили ход крутым поворотом руля, но остановить бриг удалось лишь совсем поблизости от крутого обрывистого берега, черневшего прямо перед носом «Святой Девы». Еще повезло с прибрежными камнями – их тут не оказалось, а не то могло бы стать поздно…

Вечер был испорчен, все разбрелись по кубрикам в трюме, а Степан еще долго стоял на корме, вглядываясь в странный остров и пытаясь понять, как же он здесь оказался. Затем пошел в капитанскую каюту и, запалив свечку, принялся сверяться с картой. Нет, он не допустил ошибки: корабль шел в открытом море. Разве что каким-то образом вдруг поменялся курс? Но это невозможно: Демид крепко держал штурвал, как ему приказали. Так что же это?

Вошел Лаврентий, лицо его было загадочно.

– Ну что? – спросил он. – Нашел на карте этот остров? Нет? Ну, так я и думал.

Он засунул лицо в поднятый воротник и, усевшись на кровати, замолчал.

– Что ты имеешь в виду?

После некоторой паузы колдун сказал:

– Это непростой остров. Очень даже непростой. Я это чувствую, хотя не могу сказать, в чем тут дело.

Потом пояснил свои туманные слова:

– Здесь колдовство. От этого острова за версту несет темными силами. Он не случайно возник у нас на пути.

К словам Лаврентия стоило прислушаться, Степан это уже знал. Но казалось, что колдун и сам точно не осознает, что его встревожило.

– Капитан Хаген? – спросил Степан.

Но Лаврентий только покрутил головой и хмыкнул. Вытащил из-за пазухи заветный полотняный мешочек и показал другу.

– Мой Алатырь не нагревается, – сказал он. – Значит, Хагена нет поблизости. Пока что нет, по крайней мере. Не исключено, что Хаген тут появится. Больно уж темное место этот остров. И зачем-то ведь он появился на нашем пути?

Оставалось ждать утра, а до той поры нужно было попытаться заснуть, чтобы восстановить силы.

– Фрол умирает, – апатично произнес Лаврентий, уже засыпая. – Я сейчас был у него в трюме, осматривал. Жар сильный и не спадает никак. Горит Фрол весь, как в огне, а я ничего не могу поделать.

– Потеряем парня? – вздохнул Степан. – А как он на балалайке играл – заслушаешься!

До чего же невыносимая боль – терять товарищей. Людей, с которыми тебя сблизили совместные тяготы и победы, к которым привык. До этого казалось, что Фрол – не близкий человек, и никакой особенной дружбы с ним не было. А теперь ясно стало: каждый, с кем многое прошел вместе, стал тебе дорог, и возможность его утраты тяготит, сосет сердце…

– Может быть, мы все выпили слишком много этого шнапса? – спросил себя Степан, уже засыпая и слыша похрапывание Лаврентия рядом на широкой кровати:

– Вот нам после шнапса всем и привиделся этот остров? Хотя нет, так не бывает, чтобы пьяные видения возникали у всех сразу.

Впрочем, долго спать не пришлось. Уже на рассвете в дверь каюты забарабанила Ингрид.

– Эвелин просит лодку, – заявила она с порога. – Говорит, что это как раз тот самый остров, где живет ее тетя.

– Да? – удивился Степан, садясь и свешивая ноги с кровати. – Какое совпадение…

– Это не совпадение, – вдруг тихо сказал Лаврентий. – Я еще вчера почувствовал что-то неладное, но не хотел тебе говорить. Остров притянул нас к себе.

Степан с Ингрид вытаращили глаза на колдуна.

– Такого не бывает, – ошарашенно заметил поморский капитан. – Всякое колдовство мы видели, но о таком я даже не слышал. Разве такое возможно?

Лаврентий пожал плечами: откуда я знаю? Он пошарил в сундучке и, вытащив оттуда колдовскую шапку с бубенчиками, надел ее.

– Пойду на палубу, – сказал он задумчиво. – Посмотрим, что получится.

В дверях он столкнулся с Эвелин, ждавшей решения капитана. Она была закутана в теплый платок от ночного холода, и глаза ее по-прежнему были умоляющими. Лаврентия словно отбросило от нее. Будто некая сила развела этих двух людей в пространстве, не позволив им столкнуться друг с другом. Колдун пошатнулся, его лицо сделалось растерянным. Он внимательно взглянул на Эвелин, но девушка молчала. Несомненно, она тоже ощутила отталкивание.

Лаврентий озадаченно покачал головой и, выразительно взглянув на Степана, боком, обходя Эвелин, двинулся к выходу. Вторая попытка ему удалась.

– Зайди, – сказал Степан девушке. – Говоришь, это остров, на котором живет твоя тетя?

Она кивнула.

– Ты что, уже бывала здесь? Ты узнаешь его?

Эвелин отрицательно покачала головой.

– Нет, – ответила она: – На этом острове я никогда не бывала и даже тетю никогда не видела. Просто тетя – это единственный родной человек, который у меня остался после смерти родителей.

Семья Эвелин фон Хузен жила в Саксонии, и жила богато и благополучно. До тех пор, пока пришедшая с Востока чума не скосила треть жителей, в числе которых оказались и родители девушки. А умирая, они успели сказать дочери, что после их смерти ей остается только одно – ехать к родной тете, которая должна защитить ее и помочь ей. Тетя живет на острове Ихме в Балтийском море, и туда ее отвезет дядя Хуго. Конечно, если сам останется в живых после эпидемии. Моровое поветрие – чума не обходила никого, в том числе и архиепископов…