Совсем другая тень - Анатолий Ромов

- А понимаешь, что она в конце концов может догадаться, что Игорь Кириллович - ты?

- Может, уже догадалась?

- Нет. Иначе бы Вадим Павлович мне сегодня не звонил. - Сашка застегнул молнию на куртке. - Серега, у тебя много приятелей. Я мог бы у кого-нибудь переночевать?

- Конечно. Мест десять найду сразу.

- Десять не нужно, нужно одно. Только лучше, чтобы твой приятель меня не знал и жил недалеко от тебя.

- И такой есть - Володя Глинский. У него мастерская в Сокольниках.

- Художник?

- Да. Учился на курс младше.

- Телефон у него есть, в этой мастерской?

Я подошел к телефону-автомату и набрал номер Глинского. Как я и предполагал, разговор оказался коротким: тот сообщил, что в мастерской у него два дивана, ночует он дома, так что, если мы не брезгуем, можем приезжать. Через три дня он вообще уезжает на месяц в Прибалтику и может оставить нам свою мастерскую.

Убежище

Мастерская Глинского размещалась в старом доме на Сокольнической заставе. Оставив свои машины около невзрачного деревянного подъезда, мы с Сашкой спустились в подвал и остановились у обитой оцинкованной жестью двери. Я нажал кнопку звонка. Послышались шаги, щелчки открываемого замка, скрежет щеколды. Наконец, дверь открылась, за ней стоял Глинский маленький, щуплый и бородатый. Мы дружески сшиблись ладонями.

Пропустив нас в крохотную мастерскую, Глинский бесстрастно оглядел Сашку:

- Ночевать будете вы?

- Я. Зовут меня Саша. Фамилия Чирков.

- Очень приятно. Глинский Владимир. Извините, но раз вы друг Сережи, я обошелся бы и без вашей фамилии. - Порывшись в карманах длинной и широкой вязаной кофты, вытащил брелок с ключами. Отцепил один. - Держите ключ от мастерской. - Подождал, пока Сашка спрячет ключ. - Второй у меня. Приходить можете, когда хотите. Вы вообще рано встаете?

- Ну, зависит от дежурства. Завтра мне к девяти.

- Значит, не увидимся. Я обычно прихожу к одиннадцати. - Глинский спрятал брелок. - Все, братцы, ухожу. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Где, что, чего, ты, Серж, знаешь. Есть туалет, раковина, электроплитка. Горячей воды нет, холодильника тоже. Обойдетесь?

- Володя, все прекрасно. Спасибо за приют.

- Не за что. Через три дня меня вообще здесь не будет. Так что если необходимость в ночевках отпадет, можете просто оставить ключ на подоконнике и захлопнуть дверь. Серж, рад был тебя видеть. - Потрепав меня по плечу, Глинский открыл входную дверь.

Сашка бросил вслед:

- А если позвонят или придут?

- Без звонка не придут. Если же позвонят, скажите, что меня нет, и спросите, что передать. Ну, чао, ребята. Если что, я дома, звоните.

Глинский исчез. Я посмотрел на Сашку:

- Как? Подходит?

- Не то слово. Идеальный вариант. - Плюхнулся на диван, осмотрелся. - Я предлагаю тебе пойти на риск. Ради общего дела. Как, готов?

- Саня, где наша не пропадала. Готов.

- Подожди, подожди. Я это только предлагаю. Слышишь, Серега? Если тебе моя идея не понравится, можешь сразу отказаться.

- Ну тогда объясни.

- Идея довольно простая. Заманить Вадима Павловича и сдать в милицию. Понимаешь, каждый раз, когда Вадим Павлович пытался по телефону выяснить координаты Игоря Кирилловича, я ему вешал лапшу на уши - пляжный знакомый, точного адреса не знаю, и в том же духе. Сегодня я ответил ему примерно то же самое. Тут он мне и поставил ультиматум: если до вечеpa не сообщу ему все, что знаю об Игоре Кирилловиче, горько пожалею. Скоро восемь. Он наверняка уже звонил мне домой. Рано или поздно он поймет, что я скрываюсь, и начнет выяснять, где именно.

- Но ведь он может подстеречь тебя на работе?

- Может. Только вряд ли решится на это. Около моей работы слишком людно.

- Значит, он будет искать тебя по всей Москве?

- Зачем? По моим точкам. Если он знает Веру, будет искать эти точки с ее помощью. Если же не знает, попробует выследить самостоятельно. Естественно, не один, а с помощью шестерок. Начнут они с моей машины, тачка у меня заметная, засечь ее нетрудно. Так вот, по моему плану каждый вечер я буду ставить тачку у твоего подъезда. Рядом с твоей. Дом у тебя с галереями. Войдя вместе с тобой в подъезд и перебравшись по галерее, я затем буду незаметно выходить из другого подъезда и возвращаться сюда. Само собой, не на машине. Ну и будем ждать. Ты у себя в квартире, я в мастерской. Понимаешь, почему мы должны ждать в разных местах?

- Чтобы я мог тебе позвонить в случае его появления?

- Да. Но не просто позвонить, а позвонить условным звонком. Вадим Павлович хитер как змей.

- Но он ведь может понять, что я пошел звонить по телефону. Или услышит звуки диска, когда буду набирать номер. У меня дверь не обита. Все слышно.

- Не поймет и не услышит, если сразу после звонка в дверь ты пустишь воду в ванной или выведешь магнитофон на полную мощность. Потом ты подходишь к двери, выясняешь, кто там. И если у тебя возникнет хоть какое-то подозрение, просишь подождать, объяснив, что хочешь убрать шум. Набираешь нужный номер. Сюда или ко мне на работу, в зависимости, когда это произойдет. Услышав мой отзыв, стучишь пальцем по мембране.

- Ясно, - не сразу сказал я. - Ну а дальше?

- Дальше, убрав шум, ты снова подходишь к двери. И как можно дотошней, всячески затягивая время, начинаешь выяснять, кто пришел. Чтобы успела подъехать милиция. План ясен?

- Только разве я смогу удержать его у двери так долго? Милиция раньше чем минут через пятнадцать не приедет. А приедет - начнет расспрашивать. Что говорить?

- Говори все как есть. Скрывать нам нечего.

- И про поездку под Смоленск тоже говорить?

- Про поездку... - Сашка помолчал. - Про поездку пока воздержись. Пока.

- Почему? Ведь все равно выплывет? Рано или поздно.

- Выплывет, будем думать. Пока же особо распространяться не стоит.

- Почему?

- Из-за Вадима Павловича. А также Юры и Жени. Если кто-то из них останется на свободе и узнает, что мы их валим, нас точно прирежут. Без вариантов. Так что лучше рассказать о поездке как можно позже. Когда мы будем знать точно, что их всех взяли. Всех до одного.

Сашка замолчал. Молчал и я, разглядывая мастерскую. Примерно треть помещения занимали приставленные к стене готовые картины. Еще треть - место для работы, с мольбертом и стоящим перед ним на подставке начатым холстом. Из мебели - только составленные углом два плюшевых дивана и стол.

Наконец Сашка встал:

- Ладно, Серый. План у нас есть. В остальном же не будем ломать себе голову. Поедем к тебе? Ты ведь обещал белье.

- Обещал. Едем.

Возле моего дома мы сделали все так, как предложил Сашка. Девятка была поставлена рядом с шестеркой, мы с Сашкой незаметно осмотрелись и, не увидев ничего подозрительного, поднялись ко мне в квартиру.

У меня Сашка пробыл недолго. После того как мы выпили кофе, он захватил белье и вышел через другой подъезд. Минут через пятнадцать он позвонил и сообщил: до мастерской ему удалось добраться без приключений.

Подтверждение алиби

Мысль, что Новлянская все же как-то связана с Вадимом Павловичем, не оставляла Рахманова после ее допроса.

На следующее утро он укрепился в ней еще больше. Но прежде чем разбираться с Новлянской, надо было выяснить истинную роль Лотарева. Поэтому на следующий день после допросов Рахманов выехал на Сенеж - проверить алиби Лотарева лично.

В машину, "уазик" ГУВД, заказанный на весь день еще с вечера, он сел лишь в начале одиннадцатого. Узнав, что водитель бывал на Сенеже, уточнил задачу: нужно не просто доехать до озера, но еще и найти одну, а может, и несколько точек на его берегу. Сказав, что на месте они наверняка разберутся, водитель тронул машину. Ведомый опытной рукой "уазик" вывернул на улицу Горького, затем без помех добрался до Ленинградского шоссе, а еще минут через сорок свернул к Сенежу.

В поисках базы "Рыболов Сенежья" Рахманов хотел было руководствоваться лишь показаниями Лотарева, но в конце концов пришлось несколько раз останавливаться, чтобы выяснить маршрут у встречных. Наконец, выехав из редкой приозерной поросли и прокатившись метров сто по поляне, они остановились у базы. Рахманов спрыгнул на землю, и тут же раздался яростный собачий лай. Натягивая закрепленную на проволоке длинную цепь, крупный молодой пес, угрожающе рыча, бросился на металлическую сеть. Упругая сеть его отбросила, и он опять кинулся на нее, заливаясь лаем.

Чмокнув собаке, отчего она залаяла еще свирепей, Рахманов крикнул:

- Эй! Есть кто-нибудь?

Собака продолжала лаять и метаться, явно пытаясь сорваться с цепи. На призывы Рахманова, повторенные несколько раз, никто не ответил. Но судя по затянутым холстиной лодкам у причала, подметенным дорожкам, аккуратным кучам палых листьев, база покинутой не была.

Обойдя забор, Рахманов нашел ворота. Крикнул что было сил:

- Эй, люди! Отзовитесь!

На этот раз его услышали. В среднем домике стукнула дверь, заскрипели шаги по гравию дорожки. Наконец из-за домика вышел невысокий худощавый человек, одетый в свитер грубой вязки и джинсы. На вид ему было около шестидесяти. Остановившись, приказал собаке: "Дик, молчать! А ну, кому сказали!" Та, рыкнув еще раз для порядка, замолчала, улеглась на землю.