Пушкарь (сборник) - Юрий Корчевский

За высоким забором виден старый сад, на воротах петли смазаны, встретил нас старый привратник.

– Хозяйка замуж вышла, один я да сторож и остались, год почитай вдвоем.

Дом стоял чуть в глубине небольшого сада, каменный, в два этажа. Вида ухоженного, даже внутри пыли почти не было, часть обстановки сохранилась, и даже эта оставшаяся часть производила впечатление.

– Хорошо, сколько хозяйка просит?

– Не могу сказать, я только за домом приглядываю.

– А как нам найти хозяйку?

– Ежели подождете около полудня. Я успею обернуться.

Я отправил Прохора на возке вместе с привратником, чтобы не тратить зря время, а тем временем вместе с монахом и сторожем, который давал пояснения, более внимательно осмотрел двор и дом. Почти все понравилось – имелся даже второй въезд в переулочек, видно, для хозяйственных нужд – дрова привезти, продукты, сено для лошадей, дабы не замусорить господский въезд. Деревянная конюшня на восемь лошадей с крытой пристройкой рядом для карет или возков. Рядом небольшой деревянный домик в один этаж – для прислуги. Я зашел – пять комнат, везде чистенько, две комнаты обжиты – привратника и сторожа. В саду стояла небольшая беседка, и я представил, как будет здорово сидеть вечером и пить неспешно в беседке чай. Сбитень, пиво, квас, вино здесь были почитай в каждом доме, но на торгу встречались купцы, привозившие из Синда чай. Вот жалко, до кофе еще не дожили. За обходом дома и не услышали, как подъехал Прохор и за ним карета, запряженная парой лошадей. Из кареты выпорхнула молодая стройная женщина, мы поклонились:

– Боярыня Калашникова, – представилась она. – Мужа сейчас нет дома, можете у меня узнать, коли что нужно.

Вопросов почти не было, главный – цена.

Когда я узнал, мысленно охнул. Не хватало двадцати рублей, сумма по местным меркам большая – чуть не стадо коров купить можно. Я согласился на покупку, но попросил несколько дней подождать. Распрощались и, оставив задаток, я уехал. При недолгом размышлении решил одолжиться у Карла, больше никого настолько близко я не знал.

Встретил Карл радужно, но, узнав о цели приезда, несколько сник. Я клятвенно заверил, что, как только обернусь из Рязани, отдам с процентами. Немец повеселел, и в мой кошель посыпались монеты. Правда, и расписку пришлось написать.

На следующий день, не став тянуть время, мы с Прохором направились к хозяйке. В этот раз муж был дома, и мы отправились в управу составлять купчую. Я уже знал, что в эти времена договор или другие юридические бумаги мог подписывать только мужчина. Сделка завершилась быстро, и я стал владельцем небольшого особняка почти в центре Москвы. Договорившись с привратником и сторожем – продолжать службу теперь уже мне, с оплатой по моему возвращению, мы вернулись на постоялый двор к немчику. Поскольку расплатился я с ним заранее, вопросов с отъездом не возникало, и мы, собрав свои немудреные пожитки, отправились обратно в Рязань. Я еще не знал, как воспримут мое решение о переезде Настя, помощники по госпиталю и, самое главное, князь. Иметь его врагом мне вовсе не хотелось.

Глава 10

Мы пылили с Прохором по пыльной дороге второй день. По мере удаления от Москвы дорога становилось все уже и хуже, повозки встречались реже. К вечеру остановились на постоялом дворе, недалеко от Коломны. Усталая лошадка захрустела ячменем под навесом, мы с Прошей зашли в трапезную. Народу было много, в основном крестьяне да несколько купцов, расторговавшихся в Москве. Судя по количеству пустых кувшинов и раскрасневшимся лицам, выпито было изрядно, видно, торговля прошла удачно. Мы нашли свободное место, заказали каши, жареную курицу, огурцов да пива. На большее денег не хватало, в кошеле уже не звенели весело монеты, а жалобно побрякивали. Дай бог, скорее добраться до Рязани.

Мы покушали и пошли располагаться на ночлег, Прохор вышел и, вернувшись, предложил:

– Барин, купцы в Шацк едут, надо бы к ним присоединиться, дале места глуховатые пойдут, вместе от лихих людей обороняться сподручнее будет, коли случится чего.

– Что ж, пожалуй, и так.

Нехорошие разговоры на придорожных постоялых дворах ходили. Я поднялся и подошел к купцам. Поздоровавшись и пожелав удачи, я попросил присоединиться к их обозу. Купцы переглянулись:

– А ты кто таков будешь, мил человек?

– Лекарь я рязанский, Юрий.

– А, так мы слышали про такого. Ладно, мы не против, токмо выезжаем рано, не проспи, ждать не будем.

Я предупредил Прохора и лег на матрас, набитый душистым сеном.

С первыми петухами Прохор вскочил и, растолкав меня, пошел запрягать кобылу. Выехали дружно, решили позавтракать попозже. Мы ехали ближе к концу обоза. Луг кончился, начался лес. Густые ели близко подступали к узкой дороге, солнце уже взошло, где-то высоко запевал жаворонок. Когда весь обоз углубился в лес, обозники вытащили из повозок кто топор, кто меч или саблю, кто лук со стрелами, а кто и арбалет. Все как-то посерьезнели. Утихли разговоры, все настороженно поглядывали по сторонам, и все равно нападение произошло неожиданно. Раздался шум падающего дерева, и поперек дороги упала здоровенная ель, перегородив ее. Обоз встал, и тут из-за деревьев высыпали разбойники. Одетые разномастно – кто в рубашке, кто в кольчуге, кто в драном кафтане. Вооружены тоже разнообразно – у кого топор, у кого бердыш или меч. Только на голове у здоровенного детины шлем, остальные в шапках. Заросшие хари, длинные, давно не мытые волосы, пыльные одежа и обувь. Сразу видно – разбойный люд. Купцы живо соскочили с повозок и заняли оборону, приходилось, видимо, уже сталкиваться с разбоем. Крестьяне замешкались и почти сразу полегли.

Прохор выхватил из-под облучка топор, у меня же был только длинный нож на поясе. Оружия более серьезного я не имел, так как не умел им пользоваться. Чтобы хорошо владеть копьем, мечом или луком, нужны почти ежедневные воинские упражнения.

Нападавших было около двадцати, но организованы они были лучше и оружием владели более искусно, разбойная практика сказывалась, очевидно.

Мы с Прохором стали прорываться к купцам. На меня напали сразу два разбойника, от выпада одного, с топором в руке, я уклонился, всадив ему нож в живот, а второй чуть не срубил мне голову саблей, да Прохор выручил, проломив разбойнику череп топором. Запыхавшись, в крови, мы добежали до купцов, стоявших спинами к телегам и державших оборону слева и справа от обоза. Мечами и топорами на длинных рукоятках махали они неплохо, несколько трупов нападавших уже валялись у их ног, но и ряды обороняющихся медленно таяли. Раздавались крики, лязг оружия, хрипы умирающих, ржание лошадей. Схватив топор на длинной рукоятке, лежавший рядом с убитым разбойником, я перехватил нож в левую руку. На меня бежал здоровенный мужик, заросший волосом так, что видны были только дикие, горевшие азартом глаза. Взмах мечом, я успел присесть и ударил топором по коленям, мужик с воем рухнул, к нему подскочил Прохор и добил. В бою не место жалости и гуманизму. Стоявший рядом купец натягивал тетиву арбалета, но, положив на желоб болт, упал сам с разрубленной головой. Я подхватил арбалет и выстрелил в грудь его убийце. Промахнуться с четырех шагов было невозможно, и разбойник молча рухнул. Сзади раздался крик Прохора, я мгновенно повернулся, одновременно присев. На меня надвигались два татя, размахивавших мечами. Не успел бы присесть, остался без головы. Схватил топор, отбросив бесполезный уже арбалет, и подставил под удар меча второго разбойника. Прохор кинулся мне на выручку, да неудачно, почти сразу меч одного из нападавших вошел ему в грудь, и Прохор упал. Все это я охватил краем глаза, отбиваясь от нападавшего, который бешено вертел мечом и наступал. Я медленно пятился к небольшой кучке оставшихся купцов, успевал подставлять под меч обух или окованную железом рукоять боевого топора. В один из моментов меч попал на обух и, хрустнув, переломился пополам. Радовался я недолго, из левого рукава разбойника вылетел кистень и ударил меня в лоб. Сознание померкло.