Риск - Дик Френсис

Он снова повернул ко мне седеющую голову и сказал, что, по его мнению, полиция со временем разберется во всех проблемах.

– Я тоже так считаю, – неопределенно отозвался я.

– И я надеюсь, что негодяи много лет просидят за решеткой, – мстительно добавила Джосси.

– Что же, вполне возможно, – сказал я. Финч окунул нос в двойной джин с тоником и, вынырнув, вернулся к предмету, интересовавшему его больше всего. Похищения не могли соперничать со скачками.

– Моя следующая скачка? – переспросил я. – Между прочим, завтра.

Гобелен выступает в Кемптоне.

Его изумление едва ли укрепило мою несуществующую уверенность.

– Святые небеса! воскликнул он. – Я хочу сказать, Ро, если откровенно, разумно ли это?

– Совершенно неразумно.

– Тогда зачем?

– Мне чертовски трудно сказать "нет".

Джосси рассмеялась.

– Бесхребетный, – вынесла она приговор.

Открылась дверь, и появилась темноволосая женщина в длинном черном платье. Казалось, она плавно шествует в ореоле собственного сияния. Радостное оживление Джосси померкло, словно догоревший огонек. Финч шагнул навстречу гостье с радушной улыбкой, с видом собственника взял ее под руку и подвел ко мне.

– Лида, дорогая, это Рональд Бриттен. Ро, Лида Сванн.

Ленточный червь, вооруженный крючками, назвала ее Джосси. Ленточный червь имел широкий лоб без единой морщинки, темно-синие глаза и волосы цвета воронова крыла, гладко зачесанные назад. Когда мы поздоровались за руку, она тепло сжала мои пальцы своими. Густой, сладкий аромат духов посылал те же сигналы, что и ее полная грудь, тончайшая талия, узкие бедра и дразнящая улыбка: чувственная женщина в полном расцвете. И полная противоположность тому, чему отдавал предпочтение я сам, – твердому характеру и чувству юмора. Джосси наблюдала за нашим обменом любезностями с мрачным выражением лица, и мне захотелось подойти и крепко обнять ее.

Почему бы и нет, решил я. Высвободившись из знойных тенет Лиды, я преодолел необходимое расстояние, и моя рука настойчиво обвилась вокруг талии Джосси.

– Нам пора идти, – сказал я. – Чтобы накормить голодающих.

Джосси продолжала дуться, пока мы пересекали холл, садились в машину, и еще целых пять минут в пути.

– Ненавижу ее, – заявила она. – Этот волнующий, грудной голос... это все наигранное.

– Это джин, – сказал я.

– Что?

– Слишком большое количество джина влияет на голосовые связки.

– Вы морочите мне голову.

– Кажется, я люблю вас, – сказал я. – Чертовски глупо так говорить.

– Почему?

– Вы не можете любить девушку только потому, что она ненавидит подружку отца.

– Причина не хуже многих других.

Она обратила на меня пытливый взгляд большущих глаз. Я продолжал смотреть прямо перед собой, так как вел машину в темноте по проселочной дороге.

– Сильные мужчины падают к ее ногам, как кегли, – сказала она.

– А я слабый.

– Бесхребетный. – Она заметно повеселела и наконец отважилась улыбнуться. – Вы хотите, чтобы я приехала завтра в Кемптон и поддержала вас?

– Приезжайте и дайте Мойре Лонгерман двойной бренди, когда я упаду.

За обедом она сказала немного озабоченно:

– Наверное, вам приходило в голову, что оба последних раза, когда вы выступали, вас заталкивали в темные дыры сразу после скачек?

– Приходило, – признался я.

– Но неужели вы...хм... ничуточки не боитесь завтрашнего дня?

– Я бы очень удивился, если бы история повторилась.

– Удивление вам мало поможет.

– Верно.

– Вы совершенно невыносимы, – вспыхнула она. -Если вы знаете, почему вас похитили, отчего бы не сказать мне?

– Возможно, я ошибаюсь и хотел бы сначала задать несколько вопросов.

– Каких?

– Что вы делаете в воскресенье?

– Это не вопрос.

– Вопрос, – подтвердил я. – Не хотели бы отдохнуть денек на острове Уайт?

Меня преследовало чувство вины из-за того, что я опрометчиво согласился скакать на Гобелене. Я изо всех сил старался хоть немного поесть, а позже – поспать, когда распрощался с Джосси на пороге ее дома и я вернулся в коттедж. Оба начинания почти не увенчались успехом, так как мой организм упорно сопротивлялся настойчивым попыткам вернуть его в нормальное состояние. В субботу утром лицо, взглянувшее на меня из зеркала в ванной комнате, не внушило бы доверия никому, даже Мойре Лонгерман.

– Ты полный кретин, – сказал я вслух, и мое отражение согласилось.

Чашка кофе, вареное яйцо и тост на счастье, и я отправился в город искать владельцев заброшенных .складов. Агенты по недвижимости, занятые переговорами с супружеской парой, державшейся за руки, нетерпеливо ответили мне, что уже сообщили всю информацию полиции.

– Ну, так сообщите ее и мне, – сказал я. – Вряд ли она является секретной, не правда ли?

Бородатый клерк с бледным лицом, к кому я обращался, явно забеспокоился и побежал советоваться. Он вернулся с листком бумаги и вручил его мне с брезгливым видом, будто это некий порочащий документ, одно прикосновение к которому пятнает его бессмертную душу.

– Мы прекратили деловые отношения с этими людьми, – серьезно сказал он. – Доска с нашим именем не должна быть прикреплена к стене.

Я в жизни не встречал человека, кто выражал бы свои мысли таким казенным языком. Но он еще не закончил излагать свою позицию.

– Мы бы хотели, чтобы нас не считали причастными к данной ситуации.

Я прочитал слова, написанные на бумажке.

– Уверен, так оно и есть, – сказал я. – Не скажете ли мне, когда эти люди в последний раз давали о себе знать? Кто-нибудь наводил недавно справки о том, можно ли нанять или использовать склад?

– Эти люди, – с неодобрением обронил он, – по-видимому, сдали склад в аренду каким-то армейским снабженцам несколько лет назад, не поставив нас в известность и не заплатив причитающееся нам вознаграждение. Ни тогда, ни после мы не получали от них никаких распоряжений относительно передачи склада в аренду и в субаренду.

– Огромное спасибо, – поблагодарил я и, ухмыляясь, вышел на улицу.

Запись на клочке бумаги, задним числом так возмущавшая агентов, гласила: "Нэшнл констракшн (Уессекс) Лимитед", иными словами, складом владели мифические строители, выдуманные Онслоу и Глитбергом.

Я забрал из срочной печати увеличенные фотографии с негативов Хилари и прогулялся пешком до нашей конторы. Там стояла тишина, как и всегда по субботам, и кипы необработанных документов немым укором громоздились у меня на столе. Избегая смотреть на них, я позвонил в полицию.

– Есть новости? – спросил я, и мне ответили, что никаких.

– Вы установили владельца фургона? – поинтересовался я.

– Нет, не установили.

– Разве на двигателе не было номера? – продолжал я.

Номер есть, сказали мне, но он не является подлинным номером именно этого автомобиля, и машина скорее всего проделала долгий путь к складу, побывав во многих руках и ремонтных мастерских.

– Вы спрашивали мистера Глитберга и мистера Онслоу, как фургон вместе со мной очутился в помещении их склада?

На другом конце провода воцарилось молчание.

– Спрашивали? – повторил я. В полиции поинтересовались, почему я вдруг задаю подобный вопрос.

– О, полно, – сказал я. – Я побывал у агентов по недвижимости, как и вы.

Мистер Глитберг и мистер Онслоу искренне недоумевали, почему их склад использовали таким странным образом. Что же касается лично их, то они сдали это строение фирме, занимавшейся поставками снаряжения военным, и полиции следует обратиться за объяснениями именно к ней.

– Вам удалось найти этих армейских поставщиков? – полюбопытствовал я.

До сих пор не удалось, ответили мне. Откашлявшись, полицейский осторожно добавил, что мистер Глитберг и мистер Онслоу категорически отрицали, будто держали под замком мистера Бриттена в фургоне на своем складе или где бы то ни было еще, так сказать, из мести за то, что упомянутый мистер Бриттен сыграл не последнюю роль в их осуждении за мошенничество.

– Это их точные слова? – с интересом спросил я. Не совсем. Мне передали самую суть сказанного. Я поблагодарил за информацию и повесил трубку. Я предполагал, что полицейские сообщили мне далеко не все из того, что знали, но и я этого не сделал, так что здесь мы были квиты.

Личный кабинет Тревора был заперт, как и мой, когда я пришел, но мы оба имели ключи от всех замков в конторе. Правда, я подозревал, что Тревор не пришел бы в восторг, увидев, как я без приглашения роюсь в его шкафу с документами. Но я рассудил: поскольку я все равно имел к ним свободный доступ, пока партнер был в отпуске, еще один беглый взгляд нельзя считать незаконным вторжением. Целый час я напряженно изучал кассовые книги и гроссбухи. А потом снова перепроверил цифры из отчета Денби Креста. На сей раз моя голова работала более менее нормально, но и тогда, в помрачении рассудка, я не ошибся в вычислениях. Не хватало пятидесяти тысяч фунтов из клиентского трастового фонда. Я слепо смотрел на гравюру "Дама и господин в экипаже" и уныло размышляло последствиях.