Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

– Мам, ты так убедительно рассказываешь, будто сама все видела. Это правда?

– Подробности нам не восстановить, но в одном сомневаться не приходится – купец Степан Прохоров действительно подобрал подкидыша. Это была хорошенькая малышка месяцев восьми-девяти от роду, наряженная в богатое шелковое платьице. Кстати, на ее шее висел серебряный медальон на длинной цепочке. В корзине обнаружили записку, набросанную неразборчивым, торопливым почерком. Не оставивший своей подписи автор умолял приютить девочку, которой якобы грозила смертельная опасность, ни в коем случае не снимать с ее шейки медальон и, мало того, проследить, чтобы со временем она передала серебряную безделушку своей дочери, и так продолжалось бы из поколения в поколение. А еще среди батистовых пеленок нашли толстую пачку денег, и это заставило Степана Прохорова с уважением посмотреть на подкидыша… Сонечку, так звали малышку, удочерили. Однажды приемная мать девочки Марья Васильевна попыталась забрать у нее амулет, но девочка страшно раскричалась, а к вечеру у нее начался жар. Серебряный амулет вновь повесили на грудь ребенка, и с тех пор никто не пытался отобрать его у Сонечки.

– Неужели никто не узнал, откуда взялся ребенок?

– Нет. Вероятно, его привезли в город издалека, иначе бы вычислить родителей не составило большого труда. Знаешь, Вика, раньше я об этом не говорила, но в нашем роду был еще один человек, имевший некоторое отношение к загадочной истории, – мой двоюродный дедушка Михаил Владимирович. Все началось с детской зависти и любопытства. Маленькая сестренка Миши носила полученный от матери медальон, а ему очень хотелось понять, почему именно она стала избранной, причастной к семейной тайне. Самое удивительное, что эта страсть сохранилась у Михаила Владимировича на всю жизнь. Не знаю, чем руководствовался дедушка в своих поисках, но он якобы даже обнаружил некие документы, относящиеся к этому событию. Он берег их как святыню. На его долю выпали Гражданская и Отечественные войны, но он сумел сохранить сверток с таинственными бумагами. Дедушку считали большим чудаком и не обращали внимания на его странные рассказы. Только мне, тогда еще несмышленой девчонке, они пришлись по душе и вызывали огромный интерес. Всякий раз, приезжая в гости к дедушке, я заслушивалась невероятными историями. Речь в них шла не только о подкидыше, но и о Хаосе, Бездне, гибели всего живого и о том, что именно мне скорее всего предстоит спасать род людской. От таких разговоров я стала плохо спать и даже кричать по ночам. Узнав об этом, отец страшно рассердился и запретил мне встречаться с дедушкой. Время шло, я взрослела и все реже вспоминала эти страшные сказки. Дедушка умер в тот год, когда я окончила школу. После него остался большой архив: книги, газетные вырезки, обширная переписка, дневники.

– И где все это?

– Мама не смогла просто выбросить или сжечь эти никому не нужные бумаги. Но и разбирать их времени, да и желания не было. Она сложила большую часть архива в громадный чемодан, отнесла на чердак и оставила до лучших времен. Времена эти, как видишь, до сих пор не наступили.

– Где находится этот чердак?

– На нашей старой даче. Это дедушкин дом, который он завещал маме.

– Скажи, чемодан и сейчас там?

– Думаю, да. Он никому не нужен.

– Давай завтра же поедем за ним!

– Завтра понедельник, Вика. А вот летом я сама с удовольствием помогу тебе разобраться в бумагах. Оказывается, мой интерес к дедушкиным рассказам не угас до сих пор.

– Почему ты не говорила об этом раньше? Ведь я могла бы все узнать еще этим летом!

– Что именно?

– Тайну. Главную тайну нашего рода.

– Боюсь, архив дедушки тебе мало поможет. Мне кажется, что он только делал вид, будто ему все известно. Выдавал желаемое за действительное.

Лежавшие в духовке пирожки подрумянились, соблазнительный аромат выпечки пронизывал кухню, но от волнения у меня пропал аппетит. Даже не верилось, что разгадка тайны оказалась так близка и доступна. Пятьдесят минут на электричке, полчаса до вокзала… Что, если вместо школы отправиться в Борисовку? Просто сесть и поехать…

– Вика, ты заснула?

– Что, мам?

– Я уже в четвертый раз прошу позвать папу к столу.

К ночи радостное возбуждение сменилось тревогой. Блестящие перспективы разгадки тайны серебряного амулета маячили в отдаленном будущем, а вот завтрашний поход в подземелье приближался быстро и неотвратимо. Некоторые считают, что в моем возрасте еще не умеют нервничать по – настоящему. Не знаю, но я всю ночь ворочалась в постели и только к утру забылась тяжелым сном.

Удивительно, но наша компания пришла в школу в полном составе. Собрались все – и Светка, и Петька, и Танька Панкратова, заколовшая косу в тугой узел, что означало готовность к решительным действиям, и даже известный прогульщик Сережка Ивойлов. Последними двумя уроками шла физкультура, и все без проблем смылись с занятий. Рассредоточившись, мы направились к заброшенному дому на углу Кутузовской и Пионерской. Признаюсь честно, такой смелой я была потому, что почти не сомневалась – отыскать подземный склеп не удастся. С тех пор, как Проход между мирами оказался закрыт, воплощенные фантазии графини Вольской и ее приятеля наверняка сгинули в породившей их Бездне. Зато это был прекрасный повод очистить совесть. Мы сделали для Петренко и Воронова все, что могли, но выполнить долг до конца оказалось выше человеческих сил… Наверное, так думали и остальные.

Двери заброшенного дома были тщательно заколочены – сказалась кампания по борьбе с маньяком, но его нынешние обитатели уже нашли способ проникать в свое убежище. Воспользовались им и мы, отодвинув один из щитов, прикрывавших подвальные окошки. К великому огорчению собравшихся, вход в подземелье по – прежнему оставался на своем месте. Я надавила на плиту, и она поднялась, освобождая дорогу.

– Стоит ли спускаться всем вместе? – Панкратова тоскливо посмотрела на уходящую в глубину лестницу. – Четырех человек вполне достаточно. Давайте бросим жребий, кому придется ждать наверху.

– Панкратова, можешь оставаться без всякого жребия, но имей в виду – маньяки обожают брошенные дома, – заметил Толкачев.

Спуск начался. Я шла впереди, стараясь ровно светить фонариком, но луч все время метался, усиливая жуткое впечатление от подземелья. Оно действовало на нервы и, пожалуй, могло даже свести с ума. С десятой или одиннадцатой лестничной площадки у меня начались самые настоящие галлюцинации – слышался неразборчивый шепот, затылок чувствовал неотступный пристальный взгляд из темноты. Незаметно подступал холод, и с ним возрождалось почти забытое ощущение присутствия злобного Нечто…