Чужая невеста - Андреа Йорк

— Неужели? — с иронией спросил он.

Джулия выглядела еще больше озадаченной, чем прежде.

— Что ты собираешься делать с картиной?

— Пока не знаю. Возможно, она появится на одном из вернисажей.

Хотя мысль о том, что в этом случае придется расстаться со своим детищем, на время передав его выставочному залу или галерее, пусть даже весьма респектабельной, тоже не доставляла ему удовольствия. Может быть, он просто повесит портрет у себя в спальне — так, по крайней мере, он будет иметь при себе хоть частицу Джулии!

— Сообщи мне, когда будет очередная выставка с твоим участием, — кивнула Джулия. — Я обязательно приду.

— С таким же успехом ты можешь прийти в любое время ко мне домой, чтобы взглянуть и оценить… — не задумываясь, предложил Алан.

Джулия бросила на него настороженный взгляд, потом улыбнулась.

— Думаю, мне все же лучше дождаться выставки.

— Как тебе будет угодно. — Он пожал плечами, затаив однако в душе обиду.

Алан с тревогой заметил, что тон их беседы постепенно изменился. Былое возбуждение, слишком заметное в поведении его собеседницы вначале, теперь бесследно исчезло.

— Джулия, — сказал он, но тут же осекся и замер, наблюдая, как та медленно подняла чашку с кофе к губам и сделала глоток. И тут ему стало ясно, что же все-таки отличало нынешнюю Джулию от прежней. Как он раньше этого не заметил! На ее левой руке не было перстня с бриллиантом, того самого, которое, как клеймо, свидетельствовало, что обладатель украшения является собственностью Ламберта Уиндема!

Джулия вопросительно взглянула на Алана, заподозрив что-то неладное. Потом поняла, что тот смотрит на ее левую кисть.

— Где твое кольцо? — спросил Алан.

Этого вопроса Джулия ждала с тревогой, понимая, что он неминуем.

Она невольно скользнула взглядом по освободившемуся от роскошной ноши безымянному пальцу. Что подумает ее приятель, если признаться, что помолвка отменена? И причина всего этого кроется именно в нем, Алане О’Мейле. Она выпрямилась и посмотрела ему в глаза.

— Я вернула кольцо Ламберту, — совершенно спокойно ответила она.

— Ты отдала Уиндему обручальное кольцо?! — изумился Алан.

— Вот именно, — коротко подтвердила Джулия. — По-моему, неправильно было бы носить его, раз мы больше не помолвлены.

— И когда это произошло? — насторожился Алан, все еще не веря своим ушам, и даже слегка наклонился вперед. — Я ведь оборвал телефон, пытаясь дозвониться до тебя, а мне отвечали, что ты якобы не можешь подойти!

— Чисто технически так и было, — удрученно улыбнулась Джулия. — Ведь я уже нежила в доме Ламберта. Послушай, Алан, уже поздно. — Она нагнулась, чтобы взять свою сумочку. — Вечер и так затянулся, и, если ты позволишь…

— Нет, не позволю! — перебил он ее. — Ты не можешь просто так встать и уйти, сообщив, что порвала с Уиндемом!

— Почему же, очень даже могу! — сказала Джулия и добавила, глядя на хмурое лицо Алана: — Так или иначе, но помолвка прекратила свое действие по взаимному согласию. Последние дни я, откровенно говоря, наслаждалась свободой.

Безусловно, со дня ухода от Ламберта в характере Джулии произошли разительные перемены. Она вновь обрела уверенность в себе, и страх, мучивший ее последние месяцы, исчез.

— А где ты теперь живешь? — Он явно не мог скрыть своей радости.

— Купила квартиру с помощью агентства по продаже недвижимости. Уже успела оплатить счета и завезти мебель.

— Понятно, — медленно ответил Алан и вдруг с лукавой улыбкой спросил: — Тогда, видимо, нет смысла приглашать тебя завтра на ужин?

Вначале Джулии хотелось шутливо согласиться с ним, но потом она отбросила эту мысль, заметив, с каким плохо скрываемым напряжением смотрит на нее О’Мейл.

— Зачем ты просишь меня об этом? — почувствовав, как забилось сердце, едва выговорила Джулия.

— Потому что, наверное, еще преждевременно просить тебя провести со мной остаток жизни! — ответил О’Мейл.

Глаза Джулии расширились от неожиданности, и она с недоверием уставилась на него. Он сказал, что… Неужели это правда?

— Подожди-ка… — Оцепенев на мгновение, она отчаянно замотала головой, не в силах что-либо сказать.

— То есть, это можно расценить как отказ… — хрипло заключил Алан. — Ладно, тогда давай, по крайней мере, договоримся вместе поужинать!

Его напор был слишком сильным. Джулия никак не могла собраться с мыслями и успокоиться после того, что услышала.

— Послушай, Алан, не могли бы мы все-таки вернуться немного назад? — вопросительно глядя на него, предложила Джулия. — В последние два месяца ты заигрывал со мной, даже целовал меня… Но…

— Только позволь мне возвратить тебя в нужное русло, Джулия, — перебил ее О’Мейл. — Я не заигрывал и не флиртовал. И никогда не буду. В моих чувствах к тебе не было ни тени фальши. Постепенно я понял, что люблю тебя.

Джулия вздохнула, ощущая, что ее тело переполняет какое-то новое чувство. Это было давно забытое и такое неожиданное ощущение подступающей радости.

— Алан, мы можем сейчас уехать отсюда? — попросила она. — Куда-нибудь, где бы я не чувствовала пристального внимания посторонних глаз?

Несмотря на поздний час, в ресторане было еще довольно многолюдно. О’Мейл долго смотрел на Джулию, прежде чем ответить. Эти мгновения показались ей вечностью.

— Могу я сначала заручиться твоим согласием на завтрашний ужин? — повторил он свою просьбу.

В ответ она лишь коротко кивнула.

— И на том спасибо, — ответил Алан. — Ладно, поехали.

Джулия оперлась на протянутую О’Мейлом руку и легко поднялась со своего места. Она так и не отдернула ее, когда они вместе вышли на ночную улицу.

16

Алан никогда не нервничал так сильно, как сейчас, когда наливал себе и Джулии бренди. Он не понял, почему она вдруг заторопилась уйти из ресторана и даже согласилась заехать к нему домой.

— Ну вот! — Алан прошел через комнату к креслам, в одном из которых сидела Джулия, и вручил ей бокал. Отпив немного, он ощутил, как приятное тепло растеклось по телу, однако чувствовал себя в роли узника, ждущего, когда вынесут приговор!

Не притронувшись к бренди, Джулия глубоко вздохнула.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, прежде чем…

Прежде чем она убьет в нем всякую надежду? Сможет ли он после недель напряженного ожидания спокойно это вынести?

— Говори, я слушаю, — тяжело вздохнув, согласился О’Мейл, но тут же заметил, как его гостья напряглась и побледнела. — Прости! Боюсь, я не самый терпеливый мужчина на свете.