Репетиция конца света - Елена Арсеньева

Так разве слабо ей посетить инкогнито публичный дом, когда это нужно для сюжета? А вот и нет. Не слабо!

– Вот сюда давай, в проулок, – подбородком указал Зернов направо, когда впереди замаячило здание ГУВД Приокского района.

Поляков послушно повернул, потом въехал в школьный двор, уже пустой по причине позднего часа, и остановился под тополем.

– Мужики... вы чего здесь? – опасливо спросил задержанный и на всякий случай прикрыл голову скованными руками.

Зернов посмотрел на него с великим презрением. Этот высокий, спортивный парень был до того труслив, что просто с души воротило. С той минуты, как Зернов посулил припаять ему не только статью за распространение наркотиков, но и за сопротивление сотрудникам органов (а что? Делал попытку вырваться при задержании? Делал. Вот тебе и прямое сопротивление!), он просто-таки расползался по сиденью, как кисель. Согнулся, пряча лицо, изредка протяжно шмыгал носом. Можно было не сомневаться: если и не плачет, то с трудом сдерживает слезы. Однако главного, столь ожидаемого Зерновым, он так и не сделал, а именно: не повторил той фразы, которая уже была сказана: давайте, мол, договоримся, мужики! А почему? Неужели его так пригнула сумма, названная Зерновым? Но не может же он не понимать, что и здесь, как во всяком деле, торг уместен?

А если не понимает? А если решил, что Зернов брякнул про пять тысяч баксов только для того, чтобы показать: неуместен не только торг, но и вообще какие бы то ни было разговоры на эту тему? Мол, советские люди взяток не берут?

В смысле, российские милиционеры не берут?

Но в это ж небось одни только малые дети верят! А задержанный – уже большой мальчик. Большой, да дурной...

Надо его встряхнуть хорошенько.

Зернов перегнулся назад и взял старую планшетку с бумагой. Достал из нагрудного кармана ручку, нарочно долго снимал колпачок, черкал по клочку бумаги – как бы расписывал и без того отлично пишущий стержень. Это была такая психическая атака. Артподготовка.

Парень оторвал руки от лица, уставился перепуганными глазами на белый листок бумаги на коленях Зернова.

– Ну что? Пора протокол писать? – спросил Зернов по-дружески. – Ты как, готов?

И начал медленно, аккуратно выводить вверху листа: «Протокол задержания гражданина...»

– Твоя фамилия как? – спросил чрезвычайно деловитым тоном. – Давай все по пунктам: фамилия, имя, отчество, год и место рождения, пол, образование, домашний адрес, наличие или отсутствие судимости, место работы, должность... – Почти все эти данные значились в паспорте, который они забрали у парня, но порядок есть порядок: протокол должен составляться со слов задержанного. – Поехали, ну!

Поляков протяжно зевнул, уложил на руль руки, а сверху пристроил голову: знал, что это «поехали» относилось не к нему.

– Фамилия – Воропаев, – механически начал парень. – Год рождения – 1969-й, восьмое августа. Пол – мужской, образование высшее, адрес... – И вдруг вскинулся, с мольбой уставился на Зернова: – Мужики... ну нету у меня пяти тысяч баксов, ну поймите, что нету!

– А сколько у тебя есть? – встрепенулся Поляков, как будто это и не он только что расположился вздремнуть на рулевом колесе.

Задержанный вытаращил на него глаза, потом перевел взгляд на Зернова, опять на Полякова... Кажется, до него начало доходить, кто главный в этой связке.

Да. Толстый и тихий Поляков – еще не значит глупый. Это как раз наоборот – мозговой центр. А швыдкими да быстроногими бывают именно мальчики на побегушках. «Шестерки»!

– Одна есть... Но не здесь, конечно, а дома.

Поляков снова широко зевнул и снова уютно устроил голову на сложенных на рулевом колесе руках.

Ему даже говорить ничего не надо было: систему условных знаков они с напарником отработали до мелочей.

– Продолжаем писать протокол, – сухо сказал Зернов. – Воропаев, значит... А имя у тебя есть, задержанный Воропаев?

– Есть, я же говорю, есть, только дома! – забормотал задержанный Воропаев, ничего не соображая. – Что я говорю! Имя... Нет, не надо имени! Ну что, мало вам одной тысячи? Хорошо, пусть будет три. Но больше я никак не раздобуду, никак! Хотите, дайте мне время, я у друзей спрошу, может, кто-нибудь займет.

Поляков с подвывом зевнул.

– Это не разговор, – пренебрежительно отмахнулся Зернов. – Дайте ему время! Да я тебя только выпущу, твой след сразу простынет!

– Да я ж вам все про себя скажу, вы меня в любую минуту прищучить сможете.

Поляков снова зевнул – погромче.

– Это не разговор! – уже суровее повторил Зернов, приняв телепатический сигнал. – Никуда не отпустим. Три, говоришь... Ладно, пусть будет три. А когда?

– Хоть через полчаса, – с надеждой посмотрел на него парень. – Доедем до моего дома, зайдете, заберете...

– Где живешь?

– На Трудовой. Это в верхней части, недалеко от Сенной площади, напротив Лингвистического университета.

– Да знаю я город, чай, коренной нижегородец, – хмыкнул Зернов. – Значит, говоришь, зайдем в твою квартиру?..

– В квартиру мы не пойдем, – с прежней стремительностью обернулся Поляков. – Ни к чему светиться. Встанем где-нибудь за углом. Ты сходишь, возьмешь бабки. Снова сядем в машину. Поедем в тихое местечко, пересчитаем все. Потом вернем тебе паспорт и протокол.

– Какой протокол? – задрожал голос Воропаева. – Мы ж вроде решили... вроде решили не...

– Не, не, – успокаивающе протянул своим густым баском Поляков. – Это только для страховки, чтоб ты нас не кинул, понял? А когда вернешься с деньгами, произведем обмен ценностями. Ты подумай – я тебе дело предлагаю.

Воропаев понуро задумался. Потом выдавил из себя:

– Ладно. А вы меня... вы меня сами-то не кинете?

– О гос-с-спы-дя... – страдальчески выдохнул Поляков, в третий раз устраиваясь на руле. – Больше прошу не беспокоить.

Зернов невольно понизил голос, когда в очередной раз принялся задавать вопросы для протокола.

Воропаев отвечал хоть сквозь зубы, но без задержки. Чувствовалось по всему, ждет не дождется, чтобы все это поскорее закончилось.

Он отвечал без вранья – все сказанное им подтверждалось паспортными данными. Адрес, возраст, ФИО, место и время рождения... Ну и пол, конечно.

Закончив писать, Зернов передал протокол напарнику, и Поляков припрятал его в нагрудный карман. Береженого, как всем известно, бог бережет.

Поехали через весь город на Трудовую. Воропаев жил в одной из трех серых высоток. Внизу было почтовое отделение, Поляков припарковался рядом. Выглядело это вполне естественно. Для усиления впечатления Зернов сходил на почту и купил «Комсомолку» и «АиФ».

Когда они спросили Воропаева, сколько тому времени нужно, чтобы собрать и вынести деньги, тот попросил полчаса. И что характерно, не задержался, появился минута в минуту. Запыхавшийся весь, в другой курточке. На нос нацепил очки-хамелеоны. Наверное, чтобы спрятать свои трусливые глаза.