Штамм Закат - Чак Хоган

Как-то раз Древерхавен лично проинспектировал работу Сетракяна. С бесстрастным, хрустально-ледяным выраже­нием голубых глаз он прошелся пальцами по нижним сторо­нам полок, отыскивая неровности и дефекты. Ничего не най­дя, Древерхавен оценил работу коротким кивком и отпустил Сетракяна.

Впоследствии они встретились еще один раз — когда Се­тракян стоял перед пылающей ямой, а доктор наблюдал за бойней все с тем же ледяным выражением голубых глаз. Эти глаза тогда не узнали Сетракяна: слишком много лиц, и все неотличимы одно от другого. К тому же экспериментатор был слишком занят: его помощник тщательно измерял, сколько времени проходит между вхождением пули в заты­лок и последними судорогами жертвы.

Тот период, когда Сетракян подробнейшим образом изу­чал фольклор и оккультную историю вампиров, совпал с его охотой на выживших нацистов лагеря смерти, и в это же вре­мя он вел интенсивный поиск древнего текста, известного под названием «Окцидо Люмен».

Сетракян щедро предоставил «Блаку» свободное про­странство движения, отстав от него на добрых три шага, — главным образом, чтобы держаться вне досягаемости жала. Древерхавен спокойно шел, помогая себе тростью, — его явно не заботила собственная уязвимость в присутствии не­знакомца за его спиной. Возможно, он возлагал надежды на многочисленных пешеходов, фланирующих по Де Валлен в этот ночной час, — само их наличие служило препятствием для любого нападения. А может быть, ему просто хотелось произвести впечатление простодушного и бесхитростного человека.

Иными словами, кошка, очевидно, решила прикинуться мышкой.

Между двумя витринами с девушками, озаренными красным светом, обнаружилась дверь. Древерхавен вста­вил ключ в замок, повернул, они вошли и поднялись по лестнице с красным ковровым покрытием. Древерхавен за­нимал два верхних этажа; помещения были прекрасно об­ставлены, однако обжитыми не выглядели. В той комнате, куда они вошли, мощность лампочек была небольшой, но и при этом они горели вполсилы, тускло освещая мягкие ковры. Фасадные окна выходили на восток. Тяжелых штор на них не было. В задней части окна отсутствовали вовсе. Оценив размеры комнаты, Сетракян понял, что помещение слишком узко для такого здания. Он тут же вспомнил, что подобные же подозрения родились у него при посещении дома Древерхавена возле Треблинки, — эти подозрения строились еще и на бродивших в лагере слухах о секретной

«смотровой комнате» в доме врача — иначе говоря, потай­ной операционной.

Древерхавен прошел к освещенному столику и пристро­ил там свою трость. На фарфоровом подносе лежали бума­ги, в которых Сетракян узнал то, что он раньше передал бро­керу: документы, устанавливающие подлинность происхо­ждения «Люмена», в том числе те, которые правдоподоб-нейшим образом подтверждали связь между продаваемой книгой и марсельским аукционом 1911 года, — все это были очень дорогие подделки.

Древерхавен снял цилиндр и расположил его на столике, однако к Сетракяну так и не повернулся.

— Могу ли я заинтересовать тебя аперитивом? — спро­сил он.

— К сожалению, нет, — ответил Сетракян, расщелкнув две застежки своей дорожной сумки; однако верхний клапан остался закрытым. — Путешествия плохо влияют на мою пи­щеварительную систему.

— А-а, понятно. Лично у меня желудок бронированный.

— Пожалуйста, не отказывайте себе из-за меня.

Во мраке комнаты Древерхавен медленно повернулся.

— Не могу, месье Пирк. — Сетракян отметил этот пере­ход с «Пирка» на «месье Пирка». — Я взял себе за правило никогда не пить в одиночестве.

Сетракян был ошеломлен, хотя и постарался скрыть это. Вместо потрепанного временем стригоя, которого он ожи­дал увидеть, перед ним стоял дородный Древерхавен, вы­глядящий точно так же, как и десятилетия назад. Те же са­мые хрустально-ледяные глаза. Черные как вороново крыло волосы зачесаны назад и ниспадают на шею. Сетракян по­чувствовал во рту мучительно резкий кислый привкус, но оснований для страха все же не было: Древерхавен не узнал его тогда возле пылающей ямы, и уж наверняка он не узнает его сейчас, почти тридцать лет спустя.

— Итак, — сказал Древерхавен. — Пора подвести черту под нашей удачной сделкой.

Это было серьезнейшим испытанием Сетракяновой воли, и ему потребовалось собрать все силы, чтобы скрыть свое изумление от слов вампира. Или, точнее, от речевой игры, которую тот затеял. Вампир перешел на общение в своей обычной телепатической манере — он «говорил» непосредственно в голову Сетракяна, — но при этом Дре­верхавен уже научился шевелить своими бесполезными губами таким образом, чтобы получалась пантомима чело­веческой речи. Сетракян теперь понял, что, используя именно этот речевой трюк, «Ян Пит Блак» мог перемещать­ся по ночному Амстердаму без малейшей боязни быть рас­крытым.

Сетракян быстро обежал глазами комнату в поисках за­пасного выхода. Он должен был удостовериться, что стри-гой точно в западне, прежде чем привести в действие пру­жину, запирающую единственный вход. Сетракян зашел слишком далеко, чтобы позволить Древерхавену выскольз­нуть из его хватки.

— Должен ли я понимать в таком случае, что вас совсем не тревожит эта книга, даже при учете той ее особенности, что она вроде как навлекает беды на всех, кому принад­лежит?

Древерхавен стоял, заложив руки за спину.

— Я человек, который принимает проклятия как должное, месье Пирк, — сказал он. — А кроме того, на вас эта книга, судя по всему, пока еще не навлекла никакой беды.

— Нет... Пока еще нет, — солгал Сетракян. — Но могу ли я спросить: почему вам нужна именно эта книга?

— Научный интерес, если угодно. Кстати, можете счи­тать, что я тоже в каком-то смысле брокер. В сущности, я ис­кал этот артефакт по всему миру для еще одной заинтере­сованной стороны. Книга действительно очень редкая. Она не всплывала на поверхность более пятидесяти лет. Многие полагают, что последний остававшийся экземпляр был уни­чтожен, но, судя по вашим документам, книга, возможно, уцелела. Или же существует второй экземпляр. Вы готовы предъявить ее?

— Готов. Но сначала я хотел бы увидеть оплату.

— Ах, да. Естественно. В чемоданчике на сиденье кресла в углу, позади вас.

Сетракян боком переместился к креслу, стараясь дви­гаться с непринужденностью, которой он вовсе не испыты­вал, нащупал пальцем замок и откинул крышку. Чемоданчик был набит обандероленными пачками гульденов.

— Очень хорошо, — сказал Сетракян.

— Бумага за бумагу, месье Пирке. А теперь не угодно ли ответить взаимностью?

Сетракян оставил чемоданчик открытым, вернулся к сво­ей сумке и откинул клапан, все это время следя одним гла­зом за Древерхавеном.

— Вы должны знать, что у нее очень необычный пере­плет, — заметил он.

— Да, мне известно об этом.

— Хотя меня заверяли, что переплет только частично от­ветствен за чудовищную цену книги.

— Должен ли я напоминать вам, месье, что цену назначи­ли вы сами? И потом, не судите книгу по обложке. Как и в случаях многих других клише, это добрый совет, только им часто пренебрегают.

Сетракян перенес сумку на столик, где лежали докумен­ты, подтверждающие происхождение книги. Под слабым светом лампы он раскрыл сумку и отодвинулся в сторону.

— Как вам будет угодно, сэр.

— Пожалуйста, — сказал вампир. — Я бы хотел, чтобы вы сами вынули ее. Я настаиваю на этом.

— Очень хорошо. — Сетракян повернулся к сумке, погру­зил в нее руки, обтянутые черными перчатками, и вытащил книгу. Мало того что она была с серебряным корешком, так еще переднюю и заднюю крышки переплета украшали боль­шие гладкие пластины из чистого серебра.

Сетракян протянул книгу Древерхавену. Глаза вампира сузились и засверкали. Сетракян шагнул к нему.

— Конечно же, вы хотели бы осмотреть ее?

— Положите ее вон на тот столик, месье.

— На тот столик? Но ведь здесь намного более выгодное освещение.

— Вы положите ее на тот стол. Пожалуйста. Сетракян не стал выполнять эту просьбу, прозвучавшую

как приказ. Он остался стоять на месте, держа в руках тяже­лую серебряную книгу.

— Но вам, должно быть, не терпится заглянуть внутрь. Древерхавен перевел взгляд с серебряного переплета

томика на лицо Сетракяна и впился глазами так, словно пы­тался вобрать его в себя.

— Ваша борода, месье Пирк. Она мешает рассмотреть ваше лицо. И придает ему иудейскую наружность.