Конец «Крота» - Рэм Красильников

И вот теперь «Пилигрим» в руках советской контрразведки. Значит, не воспользовался таблеткой. Не смог или не захотел? Или просто струсил? Интересно, что он теперь рассказывает в КГБ? Вряд ли он молчит. Надо скорее всего считаться с тем, что он выдаст русским все, что знает о Бангкоке, все, чему его обучали. Выдаст все, что у него есть.

Питер Николс — практик и прагматик до мозга костей. Годы работы в Центральном разведывательном управлении вооружили его всеми секретами агентурной деятельности. Он отлично знает, что агенты занимают ведущее место в системе сил и средств добывания информации и в решении других разведывательных задач. В активе «Везунчика» вербовки высокопоставленных политических и военных деятелей, руководителей и рядовых сотрудников спецслужб, крупных журналистов и научных работников тех стран, куда его направляли из Вашингтона. Главная забота разведчика — максимально «выжать» из агента все, на что он способен, все, что он может дать. «Мы будем платить вам щедро, но всегда соответственно ценности тех сведений, которые будем от вас получать, — говорил Питер Николс «Пилигриму». — Впрочем, я уверен, вы и сами в этом заинтересованы». Николс знал великую притягательную силу того, что в Лэнгли называли «материальным фактором». Как и во многих иных спецслужбах.

Американский разведчик хорошо знал и кое-что другое: нельзя допустить, чтобы агент попал в руки вражеской контрразведки, последствия этого могут быть крайне неприятны для разведслужбы. Выработавший свой «ресурс» агент обуза для ЦРУ, но от того, кто потерял свою ценность, можно откупиться. Однако еще хуже, если он будет разоблачен и арестован. Очень жаль, что «Пилигриму» не хватило сил и смелости совершить действительно мужской поступок. Захваченный противником агент — это реальная опасность.

Вот такие разные мысли приходили в голову заместителя начальника Советского отдела, когда завершался очередной рабочий день в Лэнгли.

Что укрывается

от острого взора Лэнгли

На этом повороте драматических событий, разыгравшихся в Москве и Вашингтоне, автор вынужден ненадолго прервать повествование и вмешаться. Нужно поведать читателям о том, что известно в Москве и о чем, возможно, предпочитают не знать в Вашингтоне, пытаясь в лабиринте версий добраться до отгадки тайны провала «Пилигрима». И, может быть, чего не удалось сделать организаторам и исполнителям блистательного плана операции с участием ценного агента, которого предназначали на роль «крота» в Ясеневе.

Как знать: сколько бы еще драгоценного для ЦРУ времени «Пилигриму» удалось продержаться «на плаву», если бы не трагическая оплошность разведчика «глубокого прикрытия» резидентуры, так неосторожно обронившего в автомашине злополучный «Минокс»! И не удосужившегося доложить об этом резиденту!

В самом деле, почему от рук русских не «пострадал» Арнольд Бронсон, непосредственный участник операций московской резидентуры с постановкой сигналов и закладкой тайника для «Пилигрима»? Почему его не объявили в Москве «персоной нон грата»? Ведь у Комитета государственной безопасности были для этого причины, и причины нешуточные. В Лэнгли об этом просто не подумали, самоуверенно списав все на другие обстоятельства. Например, на зловещего «крота» КГБ в Вашингтоне.

В Лэнгли решили оставить Арнольда Бронсона в московской резидентуре и даже рискнули поручать ему немаловажные дела. Хотя, если следовать той же логике о советском «кроте» в Лэнгли, не дававшему покоя множеству солдат тайной войны с русскими, этот «крот», наряду с «Пилигримом», должен был выдать и самого разведчика резидентуры. Ведь Броксона можно было убрать из Москвы, отвести от возможных ударов советской контрразведки, от подозрений в действиях, за которые не милуют ни дипломатов, ни тем более разведчиков. Пристроить в конце концов в одной из многочисленных резидентур ЦРУ, разбросанных по всему свету. Ведь у американской разведки немало забот и ответственных дел, в которых пригодится опыт разведчиков, побывавших в Советском Союзе. Пусть ему даже немного не повезло. За битого двух небитых дают!

Поистине неисповедимы пути господни! Неужели всех тех, кого всевышний решает наказать, он сначала лишает разума? Зачем же тогда славословить насчет своей богобоязненности? Зачем везде и всюду подчеркивать: «Мы верим в Бога»? Даже чеканить эту сакраментальную надпись на монетах, которые проходят столько грязных и ненадежных рук!

Потом беднягу Арнольда Бронсона, уцелевшего в вихре бурь восьмидесятых, отправят подальше из Москвы, дадут развернуться его тщеславию и кипучей энергии. Арнольд Бронсон не пропадет. Хотя так никогда и не узнает, какую роль ему было уготовано судьбой сыграть в деле «Пилигрима». И во всех последующих событиях.

Ну, а пока он остается в Москве, и это — часть стратегии Лэнгли, которому нельзя признаваться в неудачах. Не пойманный — не вор.

Но, как ни странно, советскую контрразведку такое положение дел вполне устраивало. Не нужно тратить усилий, чтобы распознать, кого пришлют на замену разведчику «глубокого прикрытия». Были и другие причины, но автор о них промолчит. Настанет время, и о них станет известно. Такой момент еще не наступил. В данном случае — чем позже это случится, тем лучше.

Так или иначе, Центральному разведывательному управлению дорого стоила эта ошибка Арнольда Бронсона. «Глубокое прикрытие» не спасло ЦРУ и московскую резидентуру.

Впрочем, был еще один нелепый и грубый промах ЦРУ, о котором, возможно, не знали Джеймс Вулрич и те, кто готовил операцию. С «Пилигримом» в Москве. Не ведал об этом и московский резидент Эрик Хонтауэр, когда направлял Арнольда Бронсона к «Павлину».

Начать следует издалека. Представьте себе, что на вашей карте города Москвы, которой вы регулярно пользуетесь, вместо «проспект Мира» красовалось бы «Тверская-Ямская», как называли эту широкую московскую улицу в стародавние времена. Так вот, в инструкции ЦРУ для «Пилигрима», которая была передана агенту в радиограмме из Франкфурта-на-Майне, одна из улиц, по которой «Пилигрим» должен был идти к тайнику, была названа не ее современным именем, а тем, под которым она значилась на старых российских картах. Из «плана связи» ЦРУ это неверное название перекочевало в записку, которую «Пилигрим» составил для себя, когда готовился к выходу к «Павлину». Листок с ошибочным названием улицы и был обнаружен контрразведчиками в кармане рубашки «Пилигрима», когда его задержали с «камнем» у опоры ЛЭП. Нужную для себя опору электропередачи агент на своей схеме пометил крестиком. Это, конечно, было серьезной уликой, обратившей на себя внимание. Однако грубая небрежность Советского отдела Оперативного Директората ЦРУ усугубилась тем, что именно под старым названием улица, ведущая к «Павлину», была обозначена и в изданном в Соединенных Штатах в восьмидесятые годы справочнике, которым пользовались в Лэнгли и в московской резидентуре ЦРУ. «Пилигрим», очевидно, не взглянув на современную карту города, автоматически переписал подсказанное ему разведчиками ЦРУ старое название улицы. Небрежность ЦРУ обошлась ему дорого: она явилась дополнительной уликой его связи с американской разведкой. Плахов, когда записка из кармана его рубашки со схемой пути к «Павлину» попала к Климову, так и не смог объяснить, откуда же взялось название улицы, которого нет на современных картах Москвы.

Был ли Питер Николс, заместитель начальника Советского отдела и бывший резидент ЦРУ в Бангкоке, вербовавший Плахова в Таиланде, главным ответственным лицом за эту небрежность ЦРУ — трудно судить. Зачем ему самому знать топонимику русских городов? Для этого есть эксперты, существует, наконец, московская резидентура, которой положено следить за подобными деталями. С них и спрос.

Неприятный осадок от неудачного исхода дела «Пилигрима» исчезнет, и Питер Николс постарается забыть об агенте. Тем более что заместителю начальника Советского отдела совсем скоро предстоит окунуться в новые разведывательные операции, в новую работу, которую задумает его шеф, одержимый, как и он сам, целью внедрить американского «крота» в Ясенево. Стоит ли мучить себя такой «мелочью», как провалившийся агент? Тем более что он вряд ли узнает о случившейся небрежности с названием улицы, которая так осложнит положение «Пилигрима», когда контрразведка задержит его с «булыжником».

Правда, зачем сейчас-то вспоминать об этом, волноваться из-за таких вещей, как небольшой огрех в схеме района тайника? «Пилигрим» все равно явился к «Павлину» и взял оставленный для него «камень», в котором были гораздо более весомые свидетельства его связи с иностранной разведкой! Последующие его злоключения — это уже личное дело агента.

Да что там нашпигованный денежными купюрами «булыжник» с какой-то непонятной бумагой о сигнале! Плахова «выдали» те самые растворимые в воде миниатюрные листки, которые были так ловко спрятаны в футляре для очков. Они, эти листки, не оставили никаких сомнений насчет намерений их нынешнего владельца. Тем более что они привели контрразведчиков на квартиру Плахова, к его тайнику в вентиляционном люке на кухне, окончательно похоронившему все надежды агента ЦРУ на чудесное избавление.