Наследство - Кэтрин Вебб

— Ох уж этот чертов ветер, чтоб его, прямо с ног сбивает!

Подобные выражения уже не шокировали Кэролайн. Все же она слегка хмурилась, больше по привычке, и куталась в платок, спасаясь от холодного воздуха, проникающего в дом вместе с ее мужем. Она и представить не могла, что будет тосковать по летнему зною и с нетерпением ждать солнца.

Провожали старый, 1902 год и встречали новый, 1903-й в гостях, на ферме Фоссетов, — на праздник были приглашены все соседи с окрестных ранчо вместе с семьями и работниками. Ночь была тихой и сухой, воздух застыл неподвижным ледяным покрывалом. Пока ехали в коляске, у Кэролайн замерзли пальцы на ногах и руках, а уши и кончик носа онемели. Ночь была безлунная, фонарь на коляске тускло освещал прерию на жалкие несколько ярдов. Густая тьма вокруг казалась живым существом из плоти, она смотрела, наблюдала. Кэролайн поежилась и придвинулась ближе к Корину. Позади слышался топот копыт, там скакали объездчики ранчо с Мэсси, стараясь держаться ближе к коляске, будто им тоже чудилась погоня. Когда впереди показался дом Фоссетов и замаячили мерцающие огни, Кэролайн молча, одними губами произнесла короткую благодарственную молитву, и ей стало легче дышать.

Во дворе пылали костры, на громадных сковородах, дымясь и брызгая жиром, жарилось мясо, и в этом оазисе света и жизни посреди мертвой, темной равнины собирались люди и кони. Кто-то то и дело жал Корину руку, хлопал по плечу, и вскоре они с Кэролайн оказались среди дружелюбной толпы соседей. В амбаре играли музыканты — аккордеон, скрипка и барабан, внутри было тепло от жарких тел танцующих, пахло животными, дыханием и потом. Из старой рваной простыни ребятишки Энджи соорудили транспарант с надписью «С Новым годом!» и растянули над воротами, где он красовался, то обвисая, то раздуваясь на ветру, как парус. У Энджи было две девочки, восьми и двенадцати лет, и четырехлетний мальчик с такими же рыжими волосами, как у матери и самыми синими глазами, какие Кэролайн доводилось видеть. Даже танцуя, хохоча и болтая с гостями, Энджи краем глаза посматривала на этого чудесного веселого бутуза, а заметив восхищенный взгляд Кэролайн, подозвала его.

— Кайл, это наша добрая соседка Кэролайн Мэсси. Ну, что нужно сказать? — шепнула она мальчику, подхватывая его и сажая к себе на бедро.

— Офень пиятно, миффуф Мэффи, — неразборчиво пробормотал Кайл, не переставая сосать палец.

— Ах, и мне очень приятно с вами познакомиться, Кайл Фоссет, — улыбнулась Кэролайн, взяв малыша за свободную руку и легонько пожав ее.

Энджи опустила Кайла на землю, и тот умчался прочь, неуклюже переваливаясь на коротких крепких ножках.

— О, Энджи! Он просто чудо, прелестный ребенок! — воскликнула Кэролайн.

Энджи просияла:

— Да уж, он у меня настоящий маленький ангел, хотя лучше пусть об этом не догадывается!

— И девочки тоже… вы можете ими гордиться… — У Кэролайн перехватило дыхание, и она не смогла продолжать.

— Ну-ну, что это вы надумали — перестаньте сейчас же! Сейчас праздник, надо веселиться, как следует встретить Новый год — ведь он непременно принесет много радости! Слышите меня? — со значением сказала Энджи. — У вас все еще случится. Только нужно набраться терпения и не унывать. Слышите?

Кэролайн кивнула. Хотелось бы ей такой уверенности, какая звучала в голосе Энджи.

— Миссис Мэсси, согласитесь ли вы потанцевать с таким неуклюжим ковбоем, как я? — спросил Хатч, появляясь рядом с ними.

— Конечно! — улыбнулась Кэролайн, поспешно вытирая глаза.

Музыканты без передышки играли одну мелодию за другой, и Хатч, покачивая, повел ее в танце, отдаленно напоминающем вальс. Вокруг Кэролайн закружились смеющиеся лица, радостные, хотя подчас не безукоризненно чистые, и она невольно вспомнила тот бал у Монтгомери. С тех пор не прошло и года, а она за это время перенеслась в совершенно другой мир. Какой же длинный путь пройден, сказала она сама себе, а прошло совсем немного времени. Неудивительно, что ей еще трудно почувствовать себя здесь как дома.

— Все в порядке, миссис Мэсси? — серьезно осведомился Хатч.

— Да, разумеется! Почему вы спрашиваете? — ответила она, слишком весело, слишком звенящим голосом.

— Да просто так. — Хатч пожал плечами.

На нем была его лучшая рубашка, и Кэролайн заметила, что верхняя пуговица болтается на ниточке. «Нужно не забыть починить, когда будем на ранчо», — подумала она.

— Как насчет второго урока верховой езды? В первый раз у вас все получилось просто отменно, но вы так и не вернулись, чтобы закрепить успех.

— Нет, не знаю… Я не уверена, что одарена талантом наездницы. А кроме того, начались такие холода, что я бы превратилась в ледышку, если бы пришла, — нашлась Кэролайн.

— Есть люди, которым что-то дается от рождения, это верно, а у других этого нет. Но мне приходилось видеть, как эти другие многого добивались, приложив труд и терпение. Но вам просто нужно захотеть снова сесть в седло, миссис Мэсси. Непременно нужно снова сесть в седло. — Хатч повторил это настойчиво, и Кэролайн показалось, что он говорит не только о верховой езде.

— Я… — начала она, но замолкла, не зная, что сказать. Опустив глаза, она заметила, какие пыльные у нее башмачки, и на глаза навернулись слезы.

— У вас все наладится, вот увидите, — сказал Хатч так тихо, что она едва расслышала.

— Хатчинсон, я разбиваю! Ты ведь танцуешь не с кем-нибудь, а с моей супругой и с самой красивой женщиной в этой компании, — возгласил Корин, взяв Кэролайн за руки и принимая ее в свои объятия.

Глаза у него светились, щеки горели от виски и танцев, и весь он так и лучился счастьем. Кэролайн стало весело, она рассмеялась и обеими руками обняла его за шею.

— С Новым годом, любимый, — прошептала она ему на ухо, легко скользнув губами по его шее, а он еще крепче сжал ее в объятиях.

В феврале снег еще валил вовсю и ложился пластами, отчего мир казался ослепительно-ярким. Кэролайн подолгу смотрела из окна на равнину и старалась как можно больше времени проводить у горячей плиты. Она почти не снимали с рук митенки, подаренные ей индианками. Руки согревались, и можно было заниматься рукоделием и штопкой. Без них застывшие пальцы теряли чувствительность, и Кэролайн часто роняла иголку.

— Теперь вы им рады, — заметила Сорока, кивком указывая на толстые теплые митенки. — Когда Белое Облако их принесла, мне показалось, что вы подумали, что они никогда вам не пригодятся!

И Сорока дружелюбно улыбнулась.

— Я должна бы заплатить ей за них двойную цену, — согласилась Кэролайн, и Сорока слегка нахмурилась.

— Расскажете мне что-нибудь, пока я работаю? — спросила Сорока. Стоя на коленях возле корыта, она терла рабочую одежду Корина о ребристую деревянную доску, отчищая грязь и пятна.

— Что рассказать?

— Неважно. О вашем народе, — пожала плечами Мэгги.

И Кэролайн, не совсем уверенная, кого можно назвать ее народом, рассказала ей про Адама и Еву в Эдемском саду, о коварном змее, вкусном ароматном яблоке и грехопадении. Дойдя до конца, она отложила шитье, описывая внезапный стыд, который охватил осознавших свою наготу людей, и то, как они бросились искать хоть листок, чтобы прикрыть себя. Сорока хихикнула и ее щеки стали еще круглее, а в прищуренных глазах промелькнули искорки.

— Это хорошая история, миссис Мэсси. Миссионер когда-то рассказывал ее моему отцу, и знаете, что мой отец на это сказал?

— Что же он сказал?

— Он сказал, что все белые женщины таковы! Индейская женщина взяла бы палку и убила змею, и все остались бы жить в саду! — Она рассмеялась.

Кэролайн, в первый момент обиженная критикой, невольно улыбнулась, а потом тоже засмеялась.

— Похоже, он был прав, — признала Кэролайн, и они еще смеялись, когда в комнату, отряхивая снег, вошел Корин.

Посмотрев на Кэролайн, примостившуюся у плиты, и на Сороку, стоящую на коленях у корыта, он нахмурился.

— Корин, что-то случилось? — встревожилась Кэролайн, но он лишь молча мотнул головой и подошел погреться к плите.

Вечером за ужином Корин заговорил:

— Когда я вошел сегодня, я… мне не понравилось то, что я увидел, Кэролайн.

— Что ты хочешь сказать? — спросила она, сердце выпрыгивало у нее из груди.

— Ты просто сидела, уютно, в тепле, а Сорока так тяжело работала.

— Все было не так! Я тоже работала, штопала и чинила белье! Спроси у Сороки. Я только отложила шитье, чтобы рассказать ей историю про Адама и Еву… — Голос Кэролайн был еле слышен.

— Я понимаю, что ты привыкла к слугам, Кэролайн, но Мэгги не служанка. Я попросил ее помогать тебе по дому, это верно, но у нее нет времени делать тут у нас все. На ней ведь еще и ее собственный дом, а скоро ей будет трудно работать так много. Тебе придется побольше ей помогать, любовь моя, — закончил он ласково. Отломив краюшку хлеба, он рассеянно крошил ее в пальцах.