Психологический тезаурус - Сергей Степанов

• часто видят свой (лучший) способ сделать что-то, но их далеко не всегда понимают, думают, что это нарушение правил, нежелание жить «как положено»;

• если им в руки рано «попался» компьютер, в 3–4 года они понимают его так, как не могут и иные взрослые в 60 лет (такая ранняя компьютеризация часто приводит к тому, что индиго душевно становятся холоднее – в поступках руководствуясь больше головой, чем сердцем);

• иногда кажутся некоммуникабельными, особенно если рядом нет им подобных, могут замыкаться в себе, чувствуя, что их никто не понимает;

• не реагируют на замечания, обвинения в нарушении дисциплины;

• не стесняются, давая понять, в чем испытывают нужду;

• часто это дети, которым поставлен диагноз: гиперактивность, связанная с дефицитом внимания.

Иными словами, перед нами портрет одаренного ребенка с недостаточной произвольностью поведения, испытывающего трудности в социальной адаптации, в частности школьной. Не о том ли российские психологи писали за много лет до появления заморского бестселлера? То, что ребенок может превосходить интеллектуальными способностями своих родителей, – никакая не сенсация. То, что многие дети не умеют и не желают держать себя в руках, не признают авторитетов, а у взрослых нет на них управы, – тоже. И зачем красить эту банальность в темно-синие тона?

Впрочем, почему бы и нет? Вполне рыночный способ приукрашивания вечной родительской иллюзии об исключительности собственных детей. Ведь для любого родителя его дети – особенные. А если еще объяснить их хамские манеры и нежелание читать учебник их особой цивилизационной миссией, становится совсем тепло на душе. Мой ребенок – высокодуховная сущность и имеет свою собственную жизненную программу. Это посланец Творца, пришедший с небес на землю с серьезнейшими намерениями. Соседка, не читавшая книгу, право слово, обзавидуется. Ну надо же, у нее ребенок как ребенок, а мой – Индиго.

Что же касается педагогических рекомендаций по обращению с темно-синими мутантами, то их вопиющая банальность просто поражает. Вот цитата из вышеназванного бестселлера:

• давайте ребенку свободу выбора;

• откажитесь от приказного тона;

• не противодействуйте;

• выполняйте обещания;

• никогда не унижайте;

• чаще проявляйте свою любовь;

• если есть необходимость сделать «внушение», сделайте это наедине;

• обсуждайте с ребенком его плохое поведение, убедитесь, что он правильно все понял;

• ни в коем случае не оскорбляйте его;

• не применяйте физические меры наказания;

• если вы что-то хотите от ребенка, добивайтесь этого без упрашиваний или истерик, формулируйте свои распоряжения в виде просьб

• не забывайте хвалить их, но только за реальные заслуги.

«Быть строгим, но справедливым – главное условие воспитания детей индиго».

Обращайтесь с детьми индиго уважительно. А если у ребенка аура красного, а не синего цвета, разве он заслуживает этим самым неуважительное к себе отношение? Никогда не унижайте их – никогда! Опять же, ребенок с другим цветом ауры достоин унижения?

Ей-богу, указать обывателю, что внимания и любви достоин любой ребенок, причем особенно талантливый, но ершистый, бывает порой нелишне. Только зачем для этого изобретать целую теорию? Впрочем, сказать новое слово в науке всегда было труднее, чем просто придумать новое слово…

Уродлив по собственному желанию

[32]

ДИСМОРФОФОБИЯ — болезненный синдром, состоящий в обостренном переживании человеком своего физического несовершенства, навязчивых идеях собственного уродства, основанных на реальных, а чаще – мнимых телесных аномалиях. При том, что данное явление, а также обозначающий его термин относятся к сфере психиатрии, для психолога, особенно школьного, оно также представляется весьма важным ввиду его широкого распространения и значительного влияния на поведение многих людей, прежде всего – подросткового и юношеского возраста.

Согласно данным, опубликованным в современной печати, до 80 % подростков недовольны своей внешностью, причем это недовольство окрашивает в минорные тона все их мироощущение, препятствуя полноценной жизни. Даже если учесть, что эти данные могут быть преувеличены журналистами, тенденция выявляется настораживающая.

В литературе, в том числе в газетных и журнальных публикациях, данное явление нередко описывается с помощью литературных образов – в прежние времена разные авторы использовали такие определения, как синдром Сирано де Бержерака, синдром Терсита, синдром Ван Гона и т. п. В эпоху Бивиса и Батхэда, когда нулевая эрудиция стала нормой жизни, эти названия практически вышли из употребления – имена Сирано или Терсита почти никому ничего не говорят. В наши дни наиболее популярное обиходное название – синдром Квазимодо. При том, что последние читатели Гюго скоро вымрут как вид, даже их не читающим внукам имя Квазимодо знакомо благодаря создателям популярного мюзикла. Однако и такое название нельзя признать удачным. Как известно, Квазимодо – персонаж романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» – испытывал тяжкие душевные страдания из-за своего уродства, которое вызывало к нему недоброжелательное отношение окружающих. Страдающие же дисморфофобией подростки, как правило, не имеют достаточных объективных оснований для своих отрицательных переживаний.

Впервые явление дисморфофобии было описано итальянским психиатром Э. Морселли в конце XIX в.; им же и был введен в научный обиход и данный термин. В начале ХХ в. это явление в своих работах довольно подробно описал П. Жане. Отечественные авторы также не обошли его вниманием – сходное с дисморфофобией состояние (хотя и без употребления самого термина) описано В. М. Бехтеревым в серии работ 1899–1905 гг., а также С. А. Сухановым (1905).

Первой отечественной работой, посвященной собственно дисморфофобии, является статья Н. Е. Осипова, вышедшая в 1912 г. В ней автор, применяя со ссылкой на Морселли термин «дисморфофобия», описывал больную, страдавшую из-за своего якобы слишком высокого роста и уродливого лица; последнее побуждало ее настойчиво добиваться хирургического вмешательства. Страдания больной доводили ее до мысли о самоубийстве – с целью уморить себя голодом она однажды отказывалась от пищи в течение 20 дней. Данный случай Осипов, один из пионеров российского психоанализа, попытался трактовать с фрейдистских позиций и лечение в его описании носило психоаналитический характер. К сожалению, о его эффективности можно судить только по словам самого Осипова, а как известно, по мнению психоаналитиков, их метод безупречен (что по мнению представителей других подходов далеко не бесспорно). Кроме того, в работе Осипова синдром был описан на примере интересного частного случая, насчет его распространения никаких суждений не высказывалось. Это и понятно – сравнительно до недавних пор явление массового характера не имело.

Специальная монография на эту тему, наиболее полно анализирующая синдром с психиатрических позиций, написана М. В. Коркиной сравнительно недавно; необходимость ее появления, по словам самого автора, вызвана широким распространением синдрома в последней трети ХХ века. В последние годы к обсуждению проблемы активно подключились психологи – главным образом, в связи с тем, что в большинстве наблюдаемых случаев явление не носит характер острой патологии и требует немедицинского вмешательства.

По мнению большинства авторов, широкое распространение явлений, подобных дисморфофобии, в подростковом и юношеском возрасте определяется самой спецификой этого возрастного этапа, когда обостряется внимание к своим внешним данным (так же как и к мнению о них окружающих). Примерно в возрасте 12–13 лет происходит переход от индивидуального к общественному самосознанию, что выражается в более высоком уровне восприимчивости к информации, касающейся самооценки, определения своего места в социуме.

Еще основоположник эволюционной теории Ч. Дарвин наглядно показал, что внимание к своей наружности и главным образом к лицу, имеющее наиболее важное значение в молодом возрасте, является фактом, эволюционно обусловленным, тесно связанным с особенностями филогенетичесокго развития.

В своем труде «О выражении ощущений у человека и животных» при объяснении природы таких явлений, как стыд, застенчивость, скромность, Дарвин писал: «…Люди в течение бесчисленных поколений обращали частое и серьезное внимание на свою наружность и в особенности на лицо», подчеркивая в то же время, что эти особенности значительно сильнее выражены у молодых. Кроме того, Дарвин указывал и на чрезвычайное значение в оценке собственной внешности мнения о ней других людей: «…Мысль о том, что думают о нас другие, вызывает краску на нашем лице».