Магия Голоса. Книга вторая. - Крас Алин

Дальше, мы ехали молча, и, оказавшись в степи, повернули в сторону противоположную от реки. Взошло Красное солнце, но мне, в отличие от Владыки, не было жарко в моём костюме, только макушку припекало. Хоть какая-то компенсация за многострадальную, болезненно распухшую губу и синяки на шее, по-детски порадовалась я.

Вскоре мы оказались на месте. Было видно, что это место специально подготовлено и неоднократно использовалось. Большой круг выжженной, до голой земли, травы. В центре лежит огромный плоский камень с выдолбленным жёлобом для стока крови. По окружности, на равном расстоянии, двенадцать больших валунов. Место это навевало нервную дрожь.

Каждый Шаман помог своей жертве, еще не догадывающейся что ее ждет, выбраться из повозки, подведя к своему валуну, усадил на землю и остался стоять рядом. Воины, высыпав из мешков, сколо шаманов, привезённый с собой каменный уголь развели огонь в двенадцати кострах. Рассредоточившись, тоже встали в круг за спинами Шаманов, обнажив свои сабли.

- Оставайся здесь и смотри, - приказал Владыка, а сам спрыгнул с повозки и направился в центр круга.

Он встал на колени и, опустившись на пятки, сел рядом с жертвенным камнем, положил на него свои ладони. Кивнул, обозначив начало ритуала.

Смельчак, однако. Обычно никто не решается войти в ритуальный круг во время камлания Шамана, кроме его помощника.

Все барабанщики, одновременно, застучали в барабаны. Шаманы бросили какой-то порошок, каждый в свой костёр, и в ответ на тяжёлый стук барабанов, бубны Шаманов отозвались лёгким стуком и пронзительным звоном, пробуждая экстаз.

Ноги Шаманов неудержимо пустились в дикую пляску. Один из них, уложив свою жертву на жертвенный камень, головой в сторону Владыки, с завывающим криком вонзил ритуальный нож ей в сердце. Кровь хлынула на камень и по жёлобу потекла к ногам Владыки.

Через некоторое время Шаман оттащил труп в сторону и его место занял следующий. Так повторялось снова и снова. Здесь творилась страшная магия, Магия Крови и Магия Смерти, соединяющая мир живых с миром мёртвых.

Владыка, сидящий в луже крови, весь перемазанный ею, с азартом, довольно наблюдал за происходящим. Его ноздри хищно раздувались, на лице блуждала удовлетворённая улыбка, а взгляд становился всё более безумным.

Все ты мне врешь, Владыка! Ты взял меня сюда не чтобы развлечь, а чтобы, в очередной раз, запугать своим кровожадным могуществом.

Хриплые крики заклинаний и заговоров! Всё убыстряющийся ритм барабанов! Гудящий, звенящий, насыщенный терпким запахом воздух вокруг! Красная кровь, красный огонь, полыхающий закат Красного солнца! Страшная смерть жертв! Всё это парализовало моё тело и волю, оглушило, и я с трудом удерживала сознание на грани, не понимая где реальность, а где видения.

Ни один эльф без нужды, добровольно не будет смотреть на варварское камлание орков. Мы, эльфы, преклоняемся перед магией всего живого, и магия Смерти нам абсолютно чужда, вызывая ужас и отторжение. Как я не умерла во время этого ритуала, я не понимаю.

Последним, двенадцатым Шаманом, был Петрос. Его бубен пел, создавая путь между мирами живых и мёртвых. По этому пути поплыли туманные тени. Кривя неясные, расплывающиеся лица. Шелест ветра и травы превращающийся в шёпот слов, вопрошая:

- Зачем звал, Шаман?...

- Помощи прошу...

- Чем заплатишь?...

- Кровью... Жизнью... Силой... - и стремительно вонзил нож в тело жертвы.

В этот миг, солнце скрылось за горизонтом, налетел сильный ветер, загрохотал гром, вспыхнула яркая молния, ударив в землю рядом с Владыкой, затем ещё и ещё в нескольких местах, ослепляя всех. Кто-то пронзительно кричал, кто-то падал замертво. Загорелась трава за пределами круга, испуганные ящеры вместе с повозками рванули в разные стороны.

На меня кто-то упал, придавив ко дну повозки, рядом с моей головой что-то свалилось, а сама повозка на бешеной скорости понеслась куда-то.

***

Сквозь тупую отрешённость от реальности, я, в какой-то момент, стала осознавать, что кто-то что-то шепчет мне на ухо. Постепенно, смысл слов стал доходить до меня.

- Не бойся, Детка... Всё хорошо... Лежи... пока нельзя подниматься... Неужели мы всё-таки сбежали?.. Спасибо, Духи предков...

- Петрос, это ты что ли? - неуверенно простонала я, не открывая глаз.

- Ну, Детка, ты даёшь! А кто же ещё может с тобой так разговаривать?

- Петрос, я ничего не соображаю, никак не могу в себя прийти. Этот ритуал меня чуть не угробил, - пожаловалась я.

- Ничего, зато благодаря ритуалу нам удалось сбежать от Владыки. Теперь, только бы оторваться от погони и добраться до Океана. Слушай, я тебя в лепёшку не раздавил? - скатываясь с меня, спросил он.

- Нет, я в защитном костюме, а он имеет экзоскелет, так что меня расплющить не получится, я, вообще, в нём ничего не чувствую, - объяснила я, с трудом открыв глаза.

- А я думаю, чего так жёстко? Неужели Владыка разрешил тебе не снимать его всё это время? - изумился Петрос.

- Нет, снять заставил, причём очень убедительно, но, сегодня, сам велел надеть. Петрос, а кто нас везёт?

- Горус, конечно. Без него ничего бы не получилось. Он так из-за тебя бесился! Вначале хотел ночью в дом Владыки пробраться и его голыми руками задушить, а тебя выкрасть. Я его еле отговорил от этой безумной затеи и заставил придумывать более реальный план.

- Петрос, а ты считаешь, у нас есть шанс уйти от погони? - боясь поверить в удачу, спросила я.

- Да, если не случится непредвиденных обстоятельств. Ведь нам достался самый лучший ящер во всей Степи, ящер Владыки - это раз. Там, после ритуала паника, пока они очухаются и поймут что к чему, организуют погоню, пройдёт время - это два. Ехать надо много дней, большой запас еды не возьмёшь, испортится, значит, им надо тратить время на охоту, а у нас с собой все оставшиеся в нашей кибитке лиофилизированные продукты, вон около твоей головы мешок лежит - это три. Орки хорошо знают свою степь, но ты лучше, чем они, чувствуешь направление и будешь выбирать кратчайший путь, поэтому он может оказаться короче, чем у них - это четыре. Но из всего перечисленного главное, конечно, ящер. Всё зависит от того, сколько времени он может бежать, и сколько ему надо отдыхать, чтобы восстановиться. Самое опасное место для нас - переправа через пролив. Владыка отлично понимает, что мы стремимся именно туда, и прикажет воинам не в степи искать нас, а перехватывать на берегу Океана.

- Ладно, будем надеяться на лучшее, а теперь расскажи мне, что с нашими парнями, - с тревогой спросила я.

- Они где-то впереди нас. Выбрались из Большой Орды два дня назад. Горус действовал очень оперативно, и ему удалось скрытно отправить всех на повозках, вместе с детьми, как ты и предлагала. Он на это истратил кучу денег, покупая детей, повозки, ящеров. Зная, что за ним следят воины Владыки, он всё это проделал через подставных лиц. В общем, если бы не он, у нас бы ничего не вышло. Слушай, Горус, вообще, оказался классный мужик!

Так, пересказывая друг другу, как прошли у каждого из нас эти дни, мы ехали несколько часов, боясь отвлекать Горуса, изредка оглядывающегося на нас.

Только ранним утром Горус остановил повозку. Соскочив с места погонщика, он запрыгнул к нам и, прижав меня к себе руками, ногами, хвостом, своим обалденным, низким, бархатным голосом, по которому я, оказывается, соскучилась, трагически запричитал:

- Душа моя, я так за тебя боялся, думал, умру без тебя и от страха за тебя, не мог ни есть, ни пить, ни спать. Владыка... он... обижал тебя?

- Нет, не успел, собирался, после ритуала, - ответила я.

Горус неподдельно облегченно вздохнул и уткнулся носом в мою макушку. Петрос, тем временем, слез с повозки и стал освобождать ящера от управляющих ремней.

- Можно я тебя поцелую? - спросил Горус, задерживая дыхание.

- Можно, - ответила я, растроганная его искренними чувствами. - Только осторожно, у меня опять губа болит и шея.

Он ласково коснулся губами моего лба, скользнул по виску, опустился по щеке к уголку рта, и здесь обозначил лёгкий поцелуй. От этой нежности, тот тугой, болезненный, сжимающий узел в моём животе, который образовался из-за ужасной усталости, всего пережитого, страха за парней и свою собственную жизнь, неизвестности впереди, кошмара от ритуала шаманов, стал разжиматься, и я заревела.

- Душа моя... - шептал Горус, собирая губами неудержимый поток моих слёз, - я больше никогда не оставлю тебя одну... не плачь, радость моя, всё самое страшное позади...

- Ага, - надрывно перевела я дыхание, - если убежать удастся!

- Убежим, обязательно убежим, - успокаивающе гладя меня по голове, ответил он.

И я, повернув голову, поймала губами его ладонь и с благодарностью поцеловала. От этой нечаянной ласки он судорожно прижал мою голову к своей груди и с шумным выдохом прошептал:

- Как сильно я тебя люблю, ты даже не представляешь.

От этих его слов, я растерялась. Ох, что же мне делать-то, с этой его непрошеной любовью?