Легенды о славном мичмане Егоркине - Виктор Белько

– В женский, что ли?

– А что, возьмут? Еще пару-другую лет, и в женскую баню, как безопасного, пускать уже будут!

– Зарекалась свинья не ходить на огород! – скептически хмыкнул командир.

– Тут у меня герой образовался, Байбаков, старослужащий. Только остановили машину, а он уже кинулся дюрит ставить! Естественно, руки и обварил…

– Сильно?

– Вода – не кипяток, но волдыри могут быть. Там им сейчас Арсланов занимается! Доктора сегодня наработались – всласть!

– Ага! Избитый дверью Кайрин, потом раненый. Теперь мой Байбаков …

– Нет, по мне – пусть уж доктора несут себе односменку на койке и за тараканами на камбузе бегают! А то разошлись сегодня – только давай!

– Вот-вот. Пойду и я таблетку от нервов попрошу!

– От нервов не таблетки помогают!

Механик тем временем сделал “уголок” на поручнях трапа и, на одних руках, одетых в черные нитяные перчатки, ловко съехал вниз.

В амбулатории Арсланов обрабатывал руки здоровенного Байбакова, стоически терпевшего процедуру, лишь изредка шипевшего под нос невнятные комментарии.

– Терпи, казак, атаманом будешь! Ты, кстати, из казаков? Байбаками казаки называют больших толстых сурков, которые стоят в солнечные дни столбиками у своих нор – обстановку наблюдают… не больно?

– И чего полез в кипяток? – встрял подошедший Егоркин.

– Дак я это, рукавицы надел!

– Ты бы презерватив еще одел! – ласково посоветовал мичман:

– Под горячую-то воду, как раз бы помогло! – проворчал Арсланов.

Через комингс двери кок давал ценные указания:

– Товарищ мичман, у нас в селе говорят, что против ожогов простое подсолнечное масло – первое дело!

– А у нас есть научный подход к этому делу – целая банка! – огрызнулся Аарсланов и в его голосе появился кавказский акцент, как всегда случалось при волнении или раздражении. – И вообще – топайте все отсюда. Как? Да ножками! Про любовь на Красной площади слышали? Вот и топайте куда подальше со своими советами!

Он выпихнул Егоркина и захлопнул дверь каюты прямо перед носом.

Тут появился замполит и на ходу спросил:

– Как там наш Сцевола?

– Обойдется. – отмахнулся Егоркин. – но молодец! В интересах дела, говорит. Чтобы не ждать!

– А почему – Сцевола? – тут же пристал с вопросом любопытный кок.

– Да был в древности у римлян такой воин – на виду врага он сжег свою руку на огне факела, не проронив ни стона, враги испугались и ушли.

– Да, не всякий нормальный солдат станет с такими психопатами связываться – согласился удовлетворенный кок.

– Чтобы ты понимал в подвигах, Кастрюлькин несчастный, – обиделся за своего приятеля старшина мотористов Краснов. – Ему же просто некогда было думать! Как лучше хотел…

– Да, Краснов! А думать – совсем не лишнее занятие! Хотя, говорят, что уж лучше хоть как-то сделать, когда это нужно, чем очень хорошо – после того, как…

Тем временем, корабль вошел в залив, медицинский катер встретил его на рейде. Закутанного раненого ловко передали на борт, и он заспешил к причалам, недовольно взвыв резкой, протяжной сиреной.

Разглядев в визир две машины скорой помощи на причале, командир связался поочередно со всеми оперативными дежурными – по нисходящей, доложил об успешном окончании работы и получил “добро” в родную базу.

За узкостью объявили готовность два, вахта заступила по-походному, помощник начал очередную приборку – соскучился по ней, наверное, за время экстрима. Все пошло как всегда.

– Ну вот, опять приборка! – проворчал Ясенев, тащивший куда-то потрепанный мегомметр.

– А потом – опять прием пищи! – в тон ему сказал матрос из артиллерийской боевой части..

– Э, нет, ты уж грешное со святым не путай! Сейчас на ужине в бачках ничего для чаек не останется – голод лучшая приправа к любой еде.

– А, Ясенев! Ну и как? Насчет кино и подвигов? – поинтересовался Егоркин.

– Пусть уж лучше фильмы не про нас снимают, да и без подвигов как-то переживем!

– Чего может быть лучше – человека спасли – раз, дело сделали – два, идем домой – три!

– Да кто спас-то? Доктор с Арслановым!

– Если хочешь – все мы сделали свое дело. Вот такая она, наша служба! В одиночку никто не сладит, а вместе – другой табак! А уж славой потом как-то поделимся!

О разных важных жидкостях и их роли.

После обеда в квартире Егоркиных раздался телефонный звонок. Продолжительные трели заставляли бедный аппарат аж подпрыгивать от нетерпения. Дражайшая половина Палыча целиком ушла в очередной роман в яркой обложке и упорно делала вид, что этот досадный раздражитель ее совершенно не касается. Поняв, что отрываться от телевизора придется именно ему, Александр Павлович вздохнул и прошлепал к столику, поднял трубку и раздраженным тоном гаркнул в нее:

– Да!

– Привет, Палыч-сан! – в ответ заорала трубка жизнерадостным голосом Сергея Коромыслина, старого приятеля Егоркина, служившего механиком на одном из вспомогательных катеров где-то на подплаве: – Ты, брат, давай дуй быстрей ко мне на фазенду, там почтенная публика собралась, тебя ждем! Тебе – персональное приглашение со всем уважением от виновника. Бери себя в горсть и метись к нам – уже все есть, даже очень приличный повод имеется, закуска и выпивка тоже уже на “высоком”! Я уже туда лечу тоже!

Заслышав несущийся из трубки этот призывный клич, Светлана, жена Егоркина, стала подозрительно коситься на мужа со своего дивана и внимательно прислушивалась к разговору. Однако, пока она делала искусственно-отсутствующий вид.

– Тише, ты, главный колокол громкого боя! – прошипел Палыч в трубку, плотнее прижимая ее к уху: – у меня мышка в норке!

– Что-что? – раздалось удивленное восклицание с другого конца линии.

– Киска у печки – еще тише, еще многозначительней прошептал мичман.

– Палыч, ты это о чем, не пойму? – озадаченно прогудел в трубку Коромыслин.

– Кобра, говорю, в засаде, блин! – рявкнул в трубку потерявший всякое терпение Егоркин: – Что, уже совсем ничего сообразить не можешь? Тоже мне, подводник, племя, ушибленное люком! ( В этот момент жена опустила книгу на грудь и вопросительно-пронзительно глянула на Александра). Давай, лети в гараж, сокол ты наш вспомогательный, там я тебе популярно все разъясню, а то и руками покажу, если меня сейчас не выпустят! – завелся Палыч.

– А, так у тебя – конспирация? Светка дома?! – (ну, дошло, наконец-то! – облегченно резюмировал Егоркин. Трубка снова заорала жизнерадостным голосом Коромыслина: – Не-е-е, у нас, если так и бывает, то люком бьет только исключительно самих отцов-командиров – ибо только они на лодке за собой верхние рубочные люки задраивают – вековая традиция! – беспечно ерничал приятель с той стороны линии, поэтому, люки никакого влияния на мыслительные способности подводников не влияют! Это я тебе как специалист говорю! – заверил он.

– Значит, от недостатка кислорода и избытка всякой вони в прочном корпусе, извилины у остальных просто распрямляются! Знаем мы таких спецов – Егоркин оставил последнее слово за собой. Он положил трубку и стал потихоньку собирать свою сумку с инструментом. Не то, чтобы он имел что-то против подплава, но мелкий надводный шовинизм – дело святое, он обязывал …

– Кобра, значит? – ласково поинтересовалась жена. За ее словами Егоркину послышалось недвусмысленное, угрожающее шипение. Да так явственно, что ты! Ее волосы цвета неба южной ночи, совершенно не тронутые сединой шевельнулись от легкого движения головы, а Палычу вдруг почудилось, что вокруг головы подруги жизни угрожающе расправляются кожистые складки аспидного цвета. Бог мой, смотри-ка, родная жена уже распускает за спиной боевой капюшон. Ага, тот самый! Кобринский! Егоркин дважды тряхнул головой, отгоняя наваждение. Нет, точно почудилось, но надо же…! “Так, теперь надо быстро искать уважительную причину и сматываться отсюда – подобру-поздорову, и снимать, немедленно снимать стресс. Чуть-чуть. Такое привиделось – явно не к добру!” – испуганно подумал Егоркин.

– Роднуля, – елейным голосом пролепетал Александр Павлович, – я срочно в гараж, готовимся к техосмотру, пора уже, отпуск не за горами, а там ребята, они мне помогут.

– Знаю я, эту самую вашу дружескую помощь! Опять домой за полночь притопаешь, в полубессознательном состоянии!

– Чур, меня, чур! Смотри, Светка, опять накаркаешь! Не бойся, я не очень долго, и много пить сегодня тоже не буду – впрочем, последние слова уже договаривал за дверью. Громыхая “танковыми” подошвами зимних ботинок по лестнице, он резво сбежал вниз и скрылся за углом дома. “Кажется, обошлось! Светка не строила обиду и даже не возражала. Вот что значит – быстрота и натиск! Она даже не успела отфильтровать аргументацию, а тут – фьиють – и критиковать уже некого! Противник ошеломлен и несколько деморализован!” – так подумал Егоркин и весело заспешил к гаражам, где его ожидали друзья-приятели.