Дети Богов и Воинов - Шона Лоулес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как я и предполагала, Гобнет рухнула в протянутые руки Томаса, как только закончила произносить заклинание, и он понес ее к лошадям. Юные ведьмы поковыляли за ними, устало опираясь друг на друга.
Я осталась на месте, гадая, что они скажут мне на прощанье.
Забравшись на лошадь, Томас заговорил привычным нейтральным тоном:
– Сегодня ты отвезешь Роунат и ее сына на кранног[6]. Лодка уже ждет на берегу. Твоя сестра больше не покинет остров, иначе на закате того же дня ее сердце остановится навсегда.
По телу пробежала холодная дрожь, и мне стоило огромных усилий не отреагировать на его слова.
– Прощай, Фоула, – произнесла Гобнет, на которой лица не было от усталости. – Скорее бы снова встретить тебя в крепости. Как только выполнишь задание, мы сможем снова болтать и танцевать, как в старые добрые времена.
– Обязательно, Гобнет, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно искреннее.
Я не промолчала и не рявкнула на нее, и ведьма улыбнулась, чуть выпрямившись в седле.
– Не забывай, что мои чары рассеются, если ты покинешь Ирландию, – напомнила она. – Не позволяй смертным увидеть твою истинную внешность.
Томас сжал коленями бока своей гигантской лошади, и она тронулась. Я подняла руку в знак прощания и смотрела им вслед, пока их не поглотил туман.
Я открыла дверь, зашла в отцовский ро, и у меня перехватило дыхание. Роунат сидела на кровати и щекотала четырехлетнего Броккана, который хохотал и катался по полу у ее ног.
– Нам пора, – молвила я.
Сестра кивнула, быстро поднялась и одной рукой подняла сумку, а другой обхватила сына. Тот помахал мне.
– Тетя Фоула! – позвал он, все еще задыхаясь от смеха, и протянул ко мне руки. Роунат опустила сына на пол, чтобы он мог подбежать и обнять меня.
– А что с тобой случилось? – Улыбка Броккана пропала, когда он дотронулся пальчиками до покрасневшей изуродованной кожи на моем лице.
– Пожар, Броккан, – выдавила Роунат.
Мальчик нахмурился:
– Тебе больно, тетя Фоула?
Я покачала головой:
– Ну что, малыш, готов к приключениям?
Он кивнул, но его лицо оставалось невеселым.
– А где ты была? Я соскучился.
– Бродила то тут, то там. Танцевала с ветром и пировала с волками. – Взяв его за руку, я провела носом от запястья до локтя. – А ведь волкам очень понравится такая аппетитная ручка!
Броккан завизжал и спрятался за ноги матери, заливисто хохоча.
– Я тоже по тебе скучала, – сказала Роунат, глядя на меня. – Тебя не было почти два месяца.
– Чем меньше времени оставалось, тем…
Роунат в три шага пересекла комнату и заключила меня в объятия, обрывая меня на полуслове:
– Я знаю.
Я хотела объяснить. Рассказать, что просто не могла совладать со скорбью и тревогой. Но как можно говорить о таком, когда наказание понесет она, а не я? Я позволила сестре держать меня так долго, как она хотела, чтобы спрятать лицо. Еще недавно от таких объятий из моих глаз потекли бы слезы, но теперь они пересохли. Так всегда случается, когда внутри воцаряется пустота.
Отстранившись, Роунат погладила мою здоровую руку.
– Пойдем, – быстро предложила я, не давая ей сказать ни слова. – К полуночи нужно добраться до острова.
Садясь в лодку, Роунат задержала дыхание:
– Меня не страшит одиночество, Фоула.
Я взяла весла, а Броккан забрался на колено матери: этот проворный олененок как-то умудрился даже не намочить башмаки. Роунат закутала его в свой плащ.
– Ну что, сынок? Поплыли на остров?
– Я не вижу. – Он старательно вглядывался в стену тумана, сотворенную ведьмами вокруг краннога. – А где остров?
– Туман слишком плотный, – объяснила я. – Увидишь, когда подплывем ближе.
Броккан прижался к матери, и я оттолкнула лодку от берега. В густой дымке я ничего не различала дальше собственного носа, но не сомневалась, что легко доберусь до островка в самом сердце озера. В детстве мы с Роунат плавали туда каждый летний день. Я найду его даже с закрытыми глазами.
– Томас сказал, что кранног очень уютный. – Кажется, я произнесла это, только чтобы развеять тишину. Уютный или нет, это все еще был кранног: сырое жилище на острове, со всех сторон окруженное водой и грязью.
– Лишь бы в доме было сухо и горел огонь, – улыбнулась сестра.
Я налегла на весла.
– А еще безопасно – смертные его даже не увидят.
Роунат фыркнула:
– И что же, по-твоему, подумают местные жители? Что остров проглотило неведомое чудовище?
– Вряд ли они будут думать о нем слишком долго, ведь там не выращивали урожай и не пасли скот.
Томас часто говорил, что воспоминания смертных гниют быстрее забытой еды, но меня все равно терзали сомнения. Вдруг кто-то попытается добраться до исчезнувшего острова вплавь? Или выйдет в озеро на лодке? Сумеет ли он найти Роунат и навредить ей?
Сестра прижала ладонь к моей щеке:
– Хватит волноваться. Я могущественная ведьма. Никто меня не обидит.
– Неужели у меня на лице всегда написано, о чем я думаю?
– Всегда. – Она подмигнула. – Но читать его умею только я.
Остаток пути я гребла молча. Ветер пускал по воде рябь, и лодка покачивалась на невысоких волнах. Через десять минут я по привычке уперлась веслом в воду, чтобы замедлить ход, и суденышко скользнуло на песчаный берег. Я с облегчением обнаружила, что сам остров не был погружен в этот вездесущий туман, а трава оставалась все такой же зеленой и пышной, как раньше. Чтобы здесь выжить, Роунат придется заняться земледелием, но местная почва была достаточно плодородной. В озере водилось немало рыбы. К тому же здесь обнаружился загон с тремя козами, неподалеку кудахтали четыре курицы.
Роунат направилась к хижине, скрытой в небольшой рощице, и я последовала за ней, прихватив сумки. На первый взгляд низкие земляные стены дома казались прочными, а на крыше лежал плотный слой соломы.
– Я буду счастлива, – сказала сестра. – Здесь есть все, что мне нужно.
Впрочем, на хижину Роунат смотрела недолго. Вскоре она перевела взгляд на боярышник, растущий в самом центре острова.
– Ты ведь сможешь поговорить с ветром, правда?
– Если ветер ко мне обратится, я отвечу, – кивнула она.
Разговоры о голосах ветра заставили меня
