Третья - Агата Кристи

– Ага, – одобрительно заметил Пуаро.

– Кроме того, она, насколько я могу судить, была malade imaginaire. То есть всячески преувеличивала любое свое недомогание. Тип женщин, которые только и делают, что ложатся в больницы. Очень неподходящая домашняя среда для девочки, а тем более девочки со слабым характером. У Нормы не было интеллектуальных интересов, не было уверенности в себе. Ей я бы не рекомендовала искать для себя карьеры. Какая-нибудь обычная работа, затем замужество и дети – вот чего бы я ей пожелала.

– Вы не замечали – простите мне этот вопрос – никаких признаков психической неуравновешенности?

– Психической неуравновешенности? – повторила мисс Бэттерсби. – Чушь!

– А, так вот ваше мнение? И не неврастеничка?

– Любая девочка, вернее почти любая, может стать неврастеничкой, особенно в подростковом возрасте, при первой встрече с внешним миром. Она все еще почти ребенок и нуждается в руководстве, особенно из-за пробуждающейся сексуальности. Девочки часто увлекаются совершенно им не подходящими, а иногда и опасными молодыми людьми. Теперь словно бы полностью – или почти полностью – исчезли родители с достаточной силой воли, чтобы оградить их, а потому девочки часто ощущают себя истерически несчастными и очертя голову выскакивают замуж, только чтобы тут же развестись.

– Норма, однако, не проявляла никаких признаков психической неуравновешенности? – не отступал Пуаро.

– Она эмоциональная, но вполне нормальная девушка, – ответила мисс Бэттерсби. – Психическая неуравновешенность! Чушь, как я уже сказала. Возможно, она просто сбежала с каким-нибудь молодым человеком, чтобы выйти за него замуж. А что может быть нормальнее?

Глава 21

Пуаро сидел в своем большом квадратном кресле. Его руки покоились на подлокотниках, глаза были невидяще устремлены на каминную полку. Возле него стоял столик, а на нем лежала пачка аккуратно скрепленных листков: сообщения мистера Гоби, данные, полученные от его друга инспектора Нийла, а также пачка под общим заглавием «Сведения из вторых рук, сплетни, слухи» и с указаниями источников.

Но сейчас он в этих листках не нуждался. Нет, он их внимательно прочел и не убрал на случай, если вдруг понадобится освежить в памяти какой-то факт, однако теперь он намеревался перебрать в уме все, что ему было известно, все, что он узнал, так как по-прежнему был убежден, что в этом хаосе прячется определенная система. Ее не могло не быть. И он взвешивал, с какой стороны подобраться к ней. Он не полагался на внезапное наитие, на интуицию. Он не считал себя интуитивным человеком, хотя у него и возникали определенные ощущения. Их важность определялась не ими самими, а причинами, которые их вызвали. Интересной была причина, и очень часто она оказывалась совсем иной, чем представлялась сначала. Устанавливать эти причины приходилось с помощью логики, здравого смысла и достоверно известных фактов.

Так какие же ощущения вызывает у него это дело? В чем, собственно, оно заключается? Начнем с общего, потом перейдем к частностям. Каковы факты?

Во-первых, деньги, решил он, хотя и не знал, в чем заключается тут их роль. Но так или иначе – деньги… Кроме того, он полагал – и это ощущение все более крепло, – что в основе лежит большое зло. Он знал практически все виды зла. Сталкивался с ними прежде. Знал запах зла, его вкус, образ его действий. Беда была в том, что он пока еще точно не знал, где зло кроется в данном случае. Он принял против него определенные меры и надеялся, что они окажутся достаточными. Но что-то происходило, что-то двигалось к цели, пока еще не достигнутой. Кому-то где-то угрожала опасность.

Беда была в том, что факты указывали на два прямо противоположных направления. Если тому лицу, которому, по его мнению, угрожала опасность, она действительно угрожала, то ему пока не удалось установить причины. Почему именно это лицо находится в опасности? Никакого мотива. Если же в действительности никакой опасности не существует, то необходимо все полностью пересмотреть… Каждый факт, указывающий в определенном направлении, он должен вывернуть наизнанку и изучить его под противоположным углом зрения.

На время он оставил эту проблему в таком виде и перешел к личностям – к людям. Какую систему они образуют? Какую роль играют?

Во-первых, Эндрю Рестарик. У него накопилось большое количество сведений об Эндрю Рестарике. Общая картина его жизни до и после его отъезда за границу. Человек, ищущий перемен, никогда надолго не сохраняющий верности тому или иному месту, той или иной цели, но в целом нравящийся тем, с кем соприкасается. Ничего от прожигателя жизни, ничего компрометирующего, ничего темного. Быть может, не очень сильный характер? Слабоволен во многих отношениях?

Пуаро недовольно нахмурился. Такой образ плохо сочетался с Эндрю Рестариком, которого он видел, с которым разговаривал. Нет, он, конечно, не может быть слабовольным – с таким сильным подбородком, уверенным взглядом, решительным выражением лица. К тому же он, видимо, умеет успешно вести всякие деловые предприятия. В молодости отлично справлялся со своими обязанностями в фирме, потом преуспевал в Южной Африке и Южной Америке. Увеличил свое состояние. И на родину вернулся на гребне успеха, а не жалким неудачником. Так как же он может быть слабохарактерным? Или в отношениях с женщинами? Его первый брак был ошибкой – он выбрал не ту жену… Может быть, под давлением своих близких? А потом он познакомился с другой женщиной. Только ли с ней? Или были и другие? После стольких лет установить подобные факты очень трудно. В любом случае жене он направо и налево не изменял. У него был нормальный дом, он, по всем отзывам, был очень привязан к своей маленькой дочке. Но потом он повстречал женщину, ради которой оставил семью, оставил родную страну. Это была настоящая любовь.

Но не примешивались ли к ней дополнительные мотивы? Отвращение к конторской работе, к Сити, ко всей лондонской рутине? Возможно. Это согласуется с системой. Кроме того, он как будто человек одинокий по натуре. Нравился всем и здесь, и за границей, но близких друзей нигде не имел. Впрочем, обрести настоящего близкого друга за границей ему было бы трудно из-за его страсти к странствованиям. Он затевал очередное предприятие, шел ва-банк, выигрывал, утрачивал интерес и отправлялся куда-нибудь еще. Кочевник. Вечный скиталец.

И все-таки это не вполне согласовывалось с тем образом, который сложился у него самого… Образ? В его памяти всплыл портрет, висевший в рабочем кабинете Рестарика на стене над письменным столом. Хозяин кабинета пятнадцать лет назад. Заметно ли эти годы переменили его? На удивление мало! Седина в волосах, плечи стали более мощными, но лицо, но характер, который оно отражало, в главном остались прежними. Решительное лицо. Человек, который знает, чего хочет, и намерен добиться этого. Человек, который способен рисковать. Человек, который не всегда считается с другими.

Почему Рестарик, спросил себя Пуаро, перевез портрет в Лондон? Ведь он был парным к портрету его первой жены. Со строго художественной точки зрения их не следовало разъединять. Не заключит ли психолог, что Рестарик подсознательно вновь захотел расстаться с той своей женой, освободиться от нее? По-прежнему психологически спасается бегством от ее личности, хотя она давно умерла? Интересный момент…

Портреты, видимо, были взяты из хранения вместе с другими фамильными вещами. Несомненно, Мэри Рестарик отобрала часть своей мебели, чтобы с разрешения сэра Родрика поставить ее в «Лабиринте». Какое чувство вызвали у Мэри Рестарик, второй жены, эти парные портреты? Пожалуй, естественнее было бы отправить портрет первой жены на чердак! Но, с другой стороны, подумал он, в «Лабиринте» у нее нет своего чердака, куда можно убирать лишние вещи. Предположительно, сэр Родрик позволил сделать некоторую перестановку, пока они подыщут себе дом в Лондоне. Таким образом, особого значения это не имело, а повесить оба портрета было менее хлопотно. К тому же Мэри Рестарик производит впечатление разумной женщины, не слишком эмоциональной или ревнивой.

«Tout de même, – подумал Эркюль Пуаро, – les femmes! Они все способны на вспышки ревности, и порой те, от которых этого никак не ждешь!»

Его мысли перекинулись на Мэри Рестарик. Он вдруг с некоторым удивлением подумал, что у него о ней нет почти никаких мыслей. Видел он ее один раз, и почему-то она не произвела на него особого впечатления. Пожалуй, некоторая энергичность и еще некоторая… как бы это выразить?.. некоторая искусственность? («Но тут, друг мой, – добавил Пуаро в скобках, – тут на тебя влияет ее парик!»)

В сущности, даже нелепо, что о женщине можно знать так мало – о женщине, которая энергична, носит парик, красива, разумна и способна очень рассердиться. Да, она очень рассердилась, обнаружив, что Павлин бродит по ее дому без приглашения. Она выразила свой гнев резко и без обиняков. А мальчик – что он? Его это словно только позабавило. Но она рассердилась, очень рассердилась, увидев его на лестнице. Ну, вполне естественно, никакая мать не выбрала бы для своей дочери такого…