Невеста волка - Дария Антипова

Теперь на меня смотрел мутный быстро меняющийся взгляд. Я резко вырвала свою руку и, с трудом устояв на ногах, отшатнулась.

Бран направлялся ко мне. Двигался медленно и даже почти плавно, но по тому как трансформировалось его тело, опасно горели глаза и удлинились в животном оскале зубы, я поняла, что контролирует он себя плохо.

С той же скоростью, с которой он наступал, я двигалась назад. По крайней мере, до тех пор, пока не коснулась спиной стены и идти дальше стало уже просто некуда.

— Бран, я не понимаю… — на этих словах лёгкие покинул весь воздух, а вздохнуть снова у меня уже не получилось.

— Я задал вопрос, — теперь он стоял достаточно близко ко мне, почти вплотную, так, что можно было почувствовать на своей коже его раскалённое дыхание.

— Не понимаю… — сдавленно повторила, но замолчала на полуслове.

Бран, конечно, ждал другого ответа, а меня била крупная, чувствующаяся даже на губах, дрожь и выдавить из себя ещё хотя бы слово, я просто не могла. Лишь настолько сильно, насколько это было возможно, вжалась в холодную стену, острые камни тут же впились в спину, но это было последнее, что волновало меня в тот момент.

Бран, всё также нависая надо мной, тяжело дышал. Свою волчью часть сдерживать даже не пытался и от этого казался ещё больше. Но вдруг неожиданно отстранился и даже сделал шаг, освобождая меня. Огляделся вокруг, глубоко вдохнул и в следующую секунду быстро направился вперёд.

Ожидая худшего, инстинктивно отскочила в сторону, но его целью была не я. Лежак, на котором мы спали и в котором (сердце упало вниз) я прятала таблетки.

Брёвна, мелкие ветки и шкуры полетели на пол. А вместе с ними звонко ударился об него и стеклянный пузырёк. И заметила это не только я.

Бран резко обернулся, подошёл к нему, поднял и, выкинув крышку, перевернул. Таблетки веером разлетелись в воздухе. И только тогда он снова посмотрел на меня диким, ничего не отражающим, кроме неприкрытой ярости взглядом.

— Ты хоть знаешь, что это? — стекло с характерным звуком треснуло в его руке, одним прыжком он пересёк разделяющее нас расстояние и, сдавив моё горло, придавил меня к стене.

— Как долго ты пила их?

— Это всего лишь противозачаточные таблетки… — прохрипела я, судорожно хватаясь за его уже сильно покрытую шерстью руку.

Встряхнув, он поднял меня выше, так, что теперь я касалась пола только носками.

— Я спрашиваю как долго?

Ещё несколько секунд я пыталась справиться с его хваткой, но это было всё равно что ломать камень.

— Две недели, — наконец, выдавила из себя и в ту же секунду он, почти облегченно выдохнув, резко, так что я не удержалась на ногах, разжал пальцы на моей шее.

Согнувшись на полу возле его ног и пытаясь при этом откашляться, я схватилась за своё горло. Бран никуда не уходил, всё также стоял, наблюдая за мной сверху вниз.

— Какая же ты глупая, — процедил сквозь зубы.

Его последние слова болезненным эхом отозвались внутри. А что произошло со мной дальше, я и сама не поняла: выброс адреналина или просто какая-то вдруг проснувшаяся отчаянная храбрость. Только я всё же вскинула голову и посмотрела прямо на него.

— Почему? — снова медленно начала подниматься, — почему я глупая только потому что пила те таблетки?

Бран скривил губы в язвительной усмешке, наклонился и, понизив голос, следующие слова буквально выплюнул мне в лицо:

— Потому что ими ты не просто предохранилась, чтобы не забеременеть от меня, — его взгляд ещё сильнее заблестел едва сдерживаемой яростью, — они травили тебя. Именно так эта мерзость и работает.

— Меня или зверя внутри меня? — горло всё-ещё болело и говорить было трудно, но в тот момент я даже не заметила этого, — волчицу, которую ты так старательно пытаешься из меня сделать?

Наверное, минуту Бран молчал, только, сканируя взглядом, внимательно всматривался в моё лицо.

— Твоя волчица — это и есть ты. Если бы мы никогда не встретились, она могла и не проснуться. Только вряд ли тебе бы понравилась такая жизнь, — запустил пальцы в мои волосы и крепко сжал их на затылке. Говорил медленно, но, несмотря на это, я почему-то была уверена, что его сдержанность обманчива, — когда вторая сущность полукровки слишком слаба, чтобы проявиться, это не жизнь. Как если бы половину тебя навсегда заперли в каменный мешок без окон, возможности вырваться и соединиться с ней. А его стены с каждым годом становилось бы всё толще.

Я тяжело сглотнула пересохшим горлом.

— Получается, ты меня спас, — вряд ли он не заметил сарказм в моём голосе, — только есть одно но: я не верю тебе.

— Потому что не понимаешь, насколько это серьёзно. Для многих полукровок всё заканчивается самоубийством, существование остальных похоже на тень. Но, к счастью, — Бран растянул губы в скупой улыбке, — с тобой это не случится. Ты будешь волчицей, будешь со мной и будешь частью моей стаи.

Отпустил мои волосы, но остался при этом стоять всё также близко.

— И выбора у меня, конечно, нет…

Именно так, — мне досталась злая усмешка и в следующую секунду он облокотился руками на стену с двух сторон от меня, полностью накрыл собой, — выбора у тебя нет.

А как же две другие альтернативы: если я не приму свою волчицу, то могу сойти с ума или умереть. Чем не варианты? — я тоже усмехнулась, только моя усмешка вышла совсем бледной. Выбор у меня, и правда, был, но только не тот о котором я сказала: стать зверем, либо, поскольку таблеток больше нет, начать снова угасать.

— Этого я не допущу.

— Как именно не допустишь? Сделаешь мне ребёнка и так заставишь подчиниться?

Бран обычно хорошо себя контролировал, но только не в этот раз. И по его уже заметно изменившемуся с острыми волчьим чертами лицу я поняла, что права.

— А если я не хочу?

— Мина… — в тоне его голоса ясно чувствовалось предупреждение, но было в нём и что-то ещё.

— И почему я должна хотеть это? Ты заставил меня быть с тобой, — как бы ни сдерживалась, но слёзы сами собой наполнили глаза, — и ты всё время продолжаешь это делать. Не давая мне права выбора и совсем ничего не объясняя. Кто прислал мне то письмо? И где мой отец? Почему моя кровь вылечила Дану?

С каждым моим словом Бран становился всё более мрачным, а где-то на краю моего сознания пронеслась мысль, что, возможно, на этом мне нужно остановиться, больше не злить его. Вот