Невеста волка - Дария Антипова

ещё три девушки, одной из которых оказалась Лита. Она сидела впереди и голова Даны покоилась на её коленях.

— Подожди здесь, — возле одного из выступов в скале Бран поставил меня на ноги, помог осторожно сесть, провёл рукой по моим волосам и тут же поспешил к сестре.

Кажется, только в этот момент Лиан понял, что в пещере теперь есть кто-то ещё. Он резко повернулся, больше не загораживая собой Дану и одновременно с этим я, чтобы не вскрикнуть от увиденного, зажала рот рукой.

Если бы я точно не знала, кто именно сейчас лежит почти в центре пещеры, вряд ли смогла бы угадать в ней ту счастливую и беззаботную девушку, с которой познакомилась раньше. И дело оказалось даже не в выражении лица, его как раз вполне можно было назвать спокойным, не безмятежным, как когда-то, а, скорее уставшим и не выражающим почти никаких эмоций. Но её кожа…

Она изменилась, стала почти белой. И эта мертвенная бледность слишком заметно контрастировала с выступившими на ней мелкой сетью ядовито-красными венами. Прибавить к этому тёмные круги под запавшими глазами, да и у самих, уставившихся в никуда глаз радужка как будто расширилась, заполнила почти чёрным цветом весь белок.

— Всё также, как и у других. Она не выживет, — голос Лиана звучал глухо, а на последнем слове он и вовсе дрогнул, — Бран, она умирает, моя Дана умирает.

Не знаю, что выглядело страшнее. Ещё совсем молодая девушка, буквально на глазах превращающаяся в восковую копию себя. Или всегда такой уверенный в себе мужчина, с вдруг посеревшим лицом и дрожащими от страха руками.

Ничего не ответив на направленную к нему бессмысленную мольбу, Бран, не сводя взгляда с лица сестры, просто опустился рядом. Несколько долгих секунд разглядывал Дану, но она сама к нему даже не повернулась. Должно быть, уже просто не понимала, что происходит.

— Выйдите все, — вдруг приказал он и, всё же посмотрев на Лиана, добавил, — ты останься.

Лита метнула в его сторону резкий растерянный взгляд, но тут же поспешно глаза опустила. Осторожно переложила голову Даны со своих колен на пол и, чуть помедлив, вместе с другими девушками направилась к выходу.

Я тоже медленно сползла с каменного выступа, на котором сидела, осторожно ступая, последовала за ними. Но не успела пересечь и половины комнаты, как Бран, мгновенно поднявшись, меня остановил, взял за руку и молча подвёл к Дане.

Вблизи она выглядела ещё хуже. Лоб покрывали капли пота, руки сжимали мех, на котором она лежала, а грудь вздымалась от рваного дыхания. А ещё этот страшный, ничего не выражающий взгляд уже практически неживых глаз.

— Её надо отвести в город, там есть врачи, ей могут помочь, сделать кесарево.

Хотя я и понимала, что это не поможет, всё равно поизносился единственную мысль, которая пришла в голову. Только ведь даже, если со мной согласятся, путь до города больше шести суток и это на снегоходе, а, значит, она просто не выживет.

— Нет, — ответил Бран, — у оборотней другая физиология. После такой операции ни её, ни ребёнка всё равно не спасти.

Не веря, я повернулась к нему.

— Но нужно хоть что-то сделать…

Он всё-ещё держал меня за руку и в то время, пока я говорила, перевернул её запястьем к себе.

— Ты можешь помочь ей. По крайней мере попытаться, — он отодвинул рукав моей туники, — я не уверен, но этот шанс единственный. Ничего не бойся.

Испугаться я, и правда, просто не успела. Вмиг удлинившимся, острым как лезвие когтем, он резко полоснул по моей руке.

— Что ты… — Лиан вскочил на ноги, но тут же тревожно замолчал.

Я всё же вскрикнула, но руку не вырвала. Мы опустились на колени и Бран поднёс моё запястье к губам Даны и осторожно приподнял её затылок.

Ледяные губы коснулись моей руки, но несколько секунд ничего не происходило. Только рану сильно жгло, а кровь, вытекая из неё, крупными каплями падала вниз.

Довольно жуткое зрелище. Словно монстру из фильма ужасов предлагают попробовать тебя на вкус. Лучше бы мне в тот момент зажмурится и не смотреть, но даже отвести взгляд я не могла. Только повторяла себе, что это, несмотря на изменившийся облик, всего лишь Дана. Девушка, к которой я за время жизни в пещерах, как это ни странно, успела привязаться.

Лиан тоже сел рядом и теперь он сам, приподнимая, удерживал голову своей жены. Я видела, что его тоже удивляет происходящее, но никаких вопросов он не задавал. А Бран оказался возле меня.

— Не волнуйся, малышка, тебе ничего не угрожает, — он успокаивающе провёл рукой по моей спине, но высвободить руку или опустить её не позволил.

— Зачем? — единственный вопрос, который я смогла выдавить из себя, но ответа, как обычно, так и не дождалась.

— Позже всё объясню, так надо. Не волнуйся.

В этот момент ресницы Даны задрожали, словно к ней возвращалось сознание. Я, скорее почувствовала, чем увидела, как она облизала испачканные в моей крови губы, а затем снова дотронулась ими до раны на моей руке. Сделала глоток, затем ещё один и ещё… с каждой секундой они становились всё более жадными.

Упираясь спиной в Брана, который как будто одновременно защищал меня и при этом не давал возможности сбежать, в какой-то момент я всё-таки зажмурилась.

— Ещё немного, не волнуйся, — где-то рядом звучал успокаивающий голос, а я почему-то вдруг вспомнила, что отец тоже брал у меня кровь. В последний год он, кажется, приезжал домой только за этим и также совсем ничего не объяснял.

От тех воспоминаний ледяные мурашки пробежали по коже, а тело ещё сильнее сковало страхом. Я отвернулась, уткнувшись в сильное плечо.

— Достаточно! — в какой-то момент, когда я уже перестала понимать, сколько прошло времени, громко выдохнул Бран и убрал мою руку.

Автоматически сжав запястье, прижала его к груди, а через несколько бесконечно долгих секунд всё-таки открыла глаза и медленно повернулась.

Дана всё также лежала, смотря прямо перед собой и абсолютное молчание, царящее в пещере, прерывалось, разве что только её резкими выдохами.

Я медленно поднялась на ноги и попятилась назад. Удерживать меня Бран не стал, всё его внимание в тот момент было сосредоточено на сестре.

Она глубоко вздохнула, вдруг резко выгнулась и в этот момент по её телу словно волна пробежала. Черты лица сгладились, придавая им знакомые очертания, бледность стала не настолько болезненной, а взгляд, хотя и оставался по-прежнему тёмным уже не казался нечеловеческим. В нём вдруг появилась жизнь и осмысленность.

— У неё