Пираты. Книга 2. Остров Паука - Игорь Пронин

— Почти ничего не осталось! — Отто показал Бенёвскому короткий кусок заряженной ленты. — Можно считать, что пулеметов у нас нет.

— У меня тоже самое, — кивнул Устюжин. — Да и от автоматов скоро будет мало толку. Гранат почти не осталось.

— Ничего, зато мы почти рядом с целью. А когда доберемся до Храма, то уже ни в чем не будем нуждаться! — полковник первым выпрямился, разглядывая убегающих дикарей. — Наивный, чистый народ! Но весьма воинственный. Они готовы с оружием в руках не пускать на свою землю посланцев чужих тиранов. Осталось только научить их, как сбросить тиранов местных.

— Бенёвскии, — говорю, — вы что несете опять? Не знаю, как вы, а я ничья не посланница, и с тиранами не знакома.

— Пираты — часть системы, выстроенной европейскими тиранами, — терпеливо пояснил полковник. — И в переносном смысле — вы ее посланцы. А я — нет… И я должен с ними поговорить Мне нравятся эти люди: смелые, красивые! Они станут гражданами Либерталии, свободного государства на этом чудесном, большом острове!

— Ты бы не торчал как мишень, Мауриций! — попросил его Устюжин. — Люди красивые, и стреляют красиво.

Я собиралась устроить вылазку, чтобы помочь группе Роба, но тут они показались сами. Вышли из леса, выстрелами разогнали бегущих в их сторону дикарей, и поспешили к кораблю. Я сосчитала людей: они тоже потеряли двоих. Но и Бен, и Роберт остались целы.

— В лесу от нашей кобры не так уж много толку! — выдохнул запыхавшийся Роб, едва перевалившись через борт. — Они выскакивают из-за деревьев, совсем рядом, и тут уж кто быстрее, а не кто метче! Перезаряжать мушкеты было некогда, так что отбивались прикладами и саблями.

— Ясно, — хмуро сказала я. — Бен, ты нашел что-нибудь?

— Вроде неплохой лес! — ответил он, оторвавшись от фляги. — Прости, горло пересохло. Но деревья незнакомые! Надо разобраться — чем смолить, например, я пока не знаю.

— Надо залатать как-нибудь, а потом я вам обещаю любую помощь! — встрял Бенёвский. И добавил, обращаясь ко всем: — Не забывайте, что тем, кто не захочет остаться здесь, я просто заплачу. И заплачу щедро!

Дела Бенёвского меня сейчас не тревожили совсем, тем более, что Прозрачный просил вообще не иметь с ним дела но эти дикари действительно показали крутой нрав. И по всему было видно, что атаковать корабли с пушками им тут приходилось. Это не удивляло: и пиратов всех мастей, и торговцев тут наверняка побывало немало. Если они всерьез попробуют добраться до наших голов, надо что-то предпринять. Я поделилась своими опасениями с Клодом. Это услышал Бенёвский.

— Кристин, как вы можете бояться этих людей?! Вы же видите — они ничего, кроме стрел, не могут противопоставить не только пулеметам, но и вашим пушкам! Так европейцы и захватывают мир: силой более совершенного оружия. Что индейцы могли противопоставить конкистадорам? Огромные государства пали под ударами маленьких отрядов хорошо вооруженных подлецов, и…

Я устала от этого болтуна, поэтому была рада, что его прервал Дюпон.

— Вы не правы, полковник. Я верю, что вы не трус, но вы никогда не воевали с дикарями. Не надо их недооценивать! И что такое отряд конкистадоров в сельве, где отравленные стрелы летят со всех сторон без перерыва, а мушкеты постоянно нужно заряжать? У Магеллана были и пушки, и аркебузы, и пистолеты — но он погиб среди бела дня, в сражении на открытом месте от рук дикарей. Самые преданные не смогли его защитить. Наше положение очень серьезно.

— Мне кажется, вы преувеличиваете. Со всем уважением, но… — Бенёвский указал на трупы перед носом корабля. — Разве это было честное сражение? Что до ваших опасений, то нам следовало бы наладить с ними мирные отношения. Я думаю, нужно пойти в лес не с оружием, а с подарками.

— Завтра, — отрезала я. — Делайте, что хотите, но завтра. А сегодня пора хотя бы вытащить это дерево из борта «Ла Навидад»!

Чтобы дикари не могли обстреливать работающих матросов, мы спустили с борта парус и скрыли их за ним. Совместными усилиями, налегая снаружи и изнутри, мы наконец избавились от ствола. Мне показалось, будто «Ла Навидад» вздохнул с облегчением. Это была не заноза, а целая стрела в его боку. Теперь следовало залечить рану, но Бен выглядел крайне хмурым.

— Скоро опять прилив. Пока у нас есть много других дел, но эта дыра — главная проблема. И у дикарей будет много времени с нами покончить, если с ними не договориться, как предлагает наш поляк, — сказал мне плотник, и вокруг повисла тишина.

Да, болтун Бенёвский снова пообещал то, чего всем очень хотелось.

— Да разве я против?! — мне стало обидно. — Сейчас уже вечер. Завтра пусть идет договариваться. Только никто с ним в лес не отправится, потому что мне нужны люди! А сам Бенёвский не нужен.

В сердцах бросив топор, я ушла к себе в каюту. Спустя минуту постучал Дюпон.

— Зря ты так, — тихо сказал он. — Дело в том, что если у Бенёвского все получится… — Ты смеешься? Да они отрежут ему голову и будут таскать на нашесте!

— А вдруг нет? — Клод улыбнулся. — Знаешь, после того, как он уговорил плыть с собой в Либерталию даже двух негров, я уже во все могу поверить. Большой ловкач этот полковник! Но если у него получится, дальше «Ла Навидад» поведет он, кто бы не стоял у штурвала.

— И что ты предлагаешь? Я не стреляю в спину.

— А уже поздно! — рассмеялся буканьер. — Момент крайне неподходящий. Если завтра полковник пойдет в лес, вся команда будет за него молиться. И если он вернется с добрыми вестями, мой совет: отдай ему дельфина.

Я ничего не ответила. Ну что за человек этот Бенёвский! Борешься с ним, борешься, вроде и побеждаешь, а люди все равно норовят идти за ним, будто овцы за козлом.

До наступления темноты ничего не происходило, но все мы нервничали. Было ясно, что если чернокожие воины намерены воевать с нами всерьез, то и ночью в покое не оставят. А вот если не тронут… Тогда можно будет надеяться, что они слишком испуганы грохотом невиданных прежде пулеметов.

Но не прошло и час после заката, как они напали снова. Ночь, как назло, была безлунной, и дикари подошли к нам достаточно близко. Сперва на берегу там и сям замелькали огоньки, а потом на нас обрушился целый дождь из горящих стрел. Накануне вовсю палило солнце, «Ла Навидад» как следует просох и вполне мог загореться. Нам приходилось постоянно выдергивать или тушить водой эти стрелы, если до них нельзя было дотянуться. Но стрелы давали кое-какой свет, и в этом свете лучники целились прямо в нас. Оставалось радоваться, что парус, спущенный по борту, я приказала поднять — если бы он загорелся, нам действительно стало бы жарко.

Мы отстреливались, но, то ли не наносили им большого урона, то ли враги не обращали на него внимания. Пушки правого борта, более других обращенные к берегу, дали несколько залпов шрапнелью, и судя по стонам раненых, удачных. Вот только град стрел от этого реже не становился. Ближе к полуночи атака прекратилась, и мы уже думали, что можем отдохнуть, но спустя час все началось сначала. Под самое утро группа, каких-то смельчаков забросила веревки нам на бушприт и пыталась на него взобраться. Отто из пулемета расстрелял последние заряды и в сердцах швырнул его вниз. Дикари отступили от нашего носа, зато Моррисон вдруг начал звать на помощь с кормы — пользуясь тем, что наше внимание отвлечено, чернокожие забрались туда.

Дело принимало совсем скверный оборот — одного воина я пристрелила прямо в своей каюте, куда он забрался благодаря поврежденному ставню. Спас положение Устюжин, который вдруг закричал: «Берегись, укройся!», и швырнул одну за другой три гранаты в воду возле кормы.

— Последние, — мрачно сказал он мне. — В следующий раз только ядра ваши кидать.

— Ядра далеко не кинешь, — вздохнула я, потому что уже думала об этом. — Мы тут не починку, а поломку корабля получим, если взрывать ядра под своими же бортами.

Начало светать. Дикари отступали, собирая трупы. Я приказала не мешать им — только порох зря тратить и злить. За ночь мы сами потеряли восемь человек, не считая раненых. Враги понесли, куда большие потери, но их это, кажется, совершенно не волновало. Поняв, что мы не будем стрелять, они стали грозить нам копьями и что-то выкрикивать.

— Моррисон! Часовых на палубу, остальным спать! — приказала я и пошла к себе.

За мной без всяких слов отправились и Роберт, и Джон, и Клод. Никто из них, к счастью, не пострадал, вот только Роб исхитрился сильно обжечь себе пальцы, когда возился с горящей стрелой.

— Если никто ничего не может предложить, то и вы идите спать! — я была совершенно без сил. — Как ты там говорил, Клод? Смерть во сне — хорошая смерть? Я с тобой согласна, так что, если опять полезут ко мне в каюту — можете не будить.

— Не говори глупостей! — поморщился Джон. — Нужно что-то придумать. От кобры ночью никакого толка. Может быть, отчалим и поищем другое место?