Последние звёзды уничтоженного мира - Мария Александровна Ушакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он не захотел поехать с вами? — спросил Пётр, узнавая новые детали из жизни своего начальника.
— Нет, — покачал головой Исаак, — Он сказал, что появилось важное дело. Как я потом узнал, этим делом оказались курсы по психологии. Ещё через пару лет он открыл свой центр.
— Вы не возвращались в Осло? — удивилась Лолита.
— Сонагири был последним местом моего путешествия. Я собирался вернуться до того момента, пока не попал сюда. Я приезжал в Осло два раза, чтобы повидаться с моими родителями и с Робертом, но эти поездки длились недолго.
«Я рад, что ты нашёл своё место», — искренне улыбался Нильсен после рассказов Исаака о Сонагири.
«Как насчёт того, чтобы поехать туда вдвоём? — предложил Исаак с энтузиазмом, — Тебе там понравится! Такого чистого воздуха, такого умиротворения в каждом сантиметре этого города ты нигде не видел! А когда познакомишься с нашим ачарием, точно захочешь жить там!»
«Нет-нет, — уклонялся Нильсен, — Теперь я уеду отсюда только, когда найду подходящего человека на своё место».
«У тебя нет заместителя? Или хотя бы… не знаю… секретарши, которая ведёт все твои дела?»
«Секретарша-психолог? — посмеялся мужчина на диване, — Звучит интересно, но, увы, такого работника у меня нет».
— Он всегда был упрямым, — подвёл итог Исаак, — Но рано или поздно этот заместитель найдётся. Я надеюсь.
Лолита многозначительно посмотрела на Петра. Мужчина в ответ улыбнулся, но не подал виду, что понял значение этого взгляда.
— Поэтому, мисс Босстром, не спешите с выводами. Иногда ответы приходят спустя годы.
Лолита не ответила. История Исаака была чем-то схожа с её. Но девушка не до конца была согласна с тем, что они в одной лодке. Одно дело, когда отсутствует только одна пара конечностей, и совсем другое, когда…
— Пора ужинать! — хлопнул Исаак Гатри и схватился за коляску, — Не отставайте! Я договорился с поварами на особенное блюдо!
23
Какое отвратительное щемящее чувство в груди! Чьи-то руки проникают внутрь тела и исследуют, безжалостно разрушая данное природой строение. Немощное состояние разбавляет только темнота. Тёплая и убаюкивающая. Сквозь голову проходят стрелы мыслей, поражающие своей быстротой. Они твердят проснуться, выйти из этого сковывающего состояния. И Пётр под давлением разрезающих голосов решается открыть глаза.
Он видит привычный белый потолок, который встречает его каждое пробуждение. По освещению становится понятно, что утро ещё не скоро. Та самая темнота, которая во сне была спасательным кругом для него, остаётся им и сейчас. Глаза медленно стали смыкаться под напором усталости. Но неожиданный голос Кирстен разбудил психолога.
«Прочитаешь, когда будете на месте».
Пётр лениво встал с кровати. Лолита спокойно посапывала на соседней кровати. По традиции Пётр перевернул её, заботливо укрыв и поцеловав. Сквозь сон девушка расплылась в улыбке, видимо почувствовав приятное прикосновение.
Чтобы не разбудить сладко спящую Лолиту, Павлов спустился на нижний этаж. Взяв коробку с подарком, он сел за стол. Холодный воздух мгновенно пронзил мужчину, но первые строчки письма так заинтересовали психолога, что он остался сидеть на месте.
«Дорогой доктор Павлов,
Я надеюсь, что вы читаете эти строки, когда между нами не только километры, но и часы. Хочу сразу сказать вам ОГРОМНОЕ СПАСИБО (дважды подчёркнуто) за то, что вы вернули мне прежнюю уверенность. Я поняла, что всю свою жизнь я была искусственной. Пряталась за улыбкой и вызывающими вещами, чем и отталкивала окружающих. Мне не хотелось признавать этого до того дня, пока вы не оказались у меня. Как я и говорила вам лично, мне понравился ваш удивлённый взгляд. И я хотела видеть его… каждый день.
Но после вашего рассказа о Лолите я поняла, что наши пути должны разойтись. Вы уедите в Индию, я — в Германию. И рассчитывать на что-то большее я не смела с того момента, когда поняла свои чувства к вам. Могу заверить, что это не было любовью, но могло иметь такое развитие. Поэтому в Осло я больше не вернусь. Чтобы не быть тем клиентом, который принял вежливость за флирт. И чтобы не терзать себя смутными надеждами.
Я искренне надеюсь, что у вас с Лолитой всё будет хорошо, и вы вернётесь в Осло вместе. Кольца, что я сделала для вас — знак вашей любви. И хочу, чтобы вы берегли их и друг друга.
С наилучшими пожеланиями — Кирстен Юхансен».
Пётр расплывался в улыбке. Читая эти строки, он видел, как эта женщина сидела за столом и выводила каждую букву. Он знал обо всём, о чём писала Киртсен. Это было заметно по неуверенному взгляду, касаниям. Если всё написанное — правда, то всё не так потерянно, как считал Пётр. Она поступила правильно, решив оборвать связи. Если бы Павлов узнал об этом раньше, то поступил также.
Он решил проверить Лолиту ещё раз и направился к тому месту, где открывался вид на скалы. Он посчитал, что будет правильно уничтожить письмо, доверив его обрывки ветру. Пусть лучше слова Кирстен останутся только в его памяти. Кольца на пальце в качестве воспоминания о ней будет достаточно.
На том месте, куда направлялся Павлов, сидел какой-то медитирующий монах. Со спины в темноте Пётр не сразу признал в нём ачария. Только по худощавой руке, которой учитель позвал его, Павлов узнал его. От неожиданности мужчина запихнул письмо в карман. Опустившись рядом, Пётр разглядел умиротворённое лицо собеседника. Начинать разговор первым он не решался.
— Почему не спите в такой поздний час? — спросил ачарий, открыв глаза.
— Проснулся из-за сна. Опять, — не стал скрывать психолог, — А потом уже не мог лечь обратно. А вы всегда медитируете ночью?
— Я медитирую всегда, независимо от времени суток. Ночью совсем другая природа, которую нужно познавать отдельно от дневной, — мужчина взглянул на Петра, — Я хотел с вами кое-что обсудить.
— Конечно, — согласился Павлов, но внутри напрягся.
— Мы оставляем гостей на десять дней, полностью обеспечивая их. И по прошествии десяти дней, они должны решить: остаются ли они в Сонагири или покидают его.
Пётр понимал к чему ведёт учитель джайнов. Если верить последним словам Лолиты, то она согласилась бы остаться здесь. Но как долго может здесь находится он? В Осло у него остался арендованный дом, за который нужно платить, и работа в центре Нильсена.
— Если решите остаться здесь, — продолжал ачарий, — то придётся принять джайнизм, став одними
