Последние звёзды уничтоженного мира - Мария Александровна Ушакова

он сел сам. Он продолжал молча изучать скалы, не смотря на девушку. Шмыгающая Лолита виновато поглядывала на мужчину, не решаясь начать разговор. Тишина длилась невыносимо долго. И с каждой секундой вина всё больше заливала сердце Босстром.

— Прости меня, — промычала она, надеясь, что её услышат.

Пётр молчал.

— Пётр, — позвала его девушка, но всё также тихо, — Я не знаю, что на меня нашло.

— Всё в порядке.

Так холодно. От того ли, что здесь густая тень или от тона Павлова? Разговор не клеился. Солнце сошло с зенита. Ветер доносил едва слышимые восторженные голоса туристов, гуляющих недалеко от них. И они, сидящие у обрыва, отягощённые мыслями. Если можно было бы нарисовать картину местности по общему настроению, то где-то в углу стояло бы чёрное растекающееся пятно. Эта та часть картины, которую захочется сорвать, чтобы она не мешала общей красоте и гармонии.

— Пётр, — вновь попыталась стереть это пятно девушка в кресле, — Я правда не была до конца уверена в эвтаназии. Меня всё так разозлило, когда мама уехала с Кайо. Ты тоже приходил уставший, замотанный. В больнице долго держать меня не стали бы, и что тогда? Я сидела бы у тебя на шее. Пришлось бы оплачивать сиделку. Я подумала, что выход только один — эвтаназия. Но мне стало страшно, как только я подумала о том, что это конец. Я подумала, что, сказав об этом, ты позвонишь родителям. И вы… скажите какая я дура.

Психолог сидел с отвёрнутой от Лолиты головой. Он несколько раз смахивал что-то со своего лица, и Лолита заметила это только, когда закончила свой монолог. Она сказала всё и надеялась, что Пётр хотя бы сейчас ответит ей. Но он упорно продолжал молчать. Мелкая дрожь прошла по телу девушки, и на секунду ей показалось, что она смогла пошевелить кончиками пальцев на руках. Но попытавшись сделать подобное снова, результата не последовало.

— Я… — начал Павлов, не поворачиваясь к девушке, огрубевшим голосом, — Разве стал бы я так бороться за твою жизнь, если бы не был готов к подобной ответственности? Стал бы я устраиваться к Нильсену, надеясь заработать как можно больше денег для нас? Стал бы уговаривать на эту поездку? — он неуверенно взглянул на Лолиту мокрыми глазами, — Нет, Лолита. Не стал бы я ничего из этого делать, если бы не был уверен.

Пётр протёр глаза и встал. Он оказался у ног Лолиты. Взяв её бесчувственные руки, мужчина покрыл их поцелуями. Она знала, что чувствительность не вернулась, но фантомные чувства проскользнули по её разуму.

— Я не могу злиться на тебя, потому что не знаю какого это, сидеть в инвалидном кресле. Не знаю, что делал бы, случись подобное со мной. Но тебе я могу сказать, что мы справимся со всем. Не знаю как, но мы вернём тебе всё, что было отобрано. Я всегда рядом с тобой. Даже когда ты принимаешь такие глупые решения.

— Глупые — это мягко сказано, — улыбнулась Лолита.

— Да уж, — усмехнулся в ответ Пётр и немного подумав, спросил, — Как ты смотришь на то, чтобы понежиться в горячей воде?

— Отлично, — согласилась девушка, не прекращая улыбаться.

22

Лолита и Пётр находились в Сонагири уже неделю. Это время они проводили общаясь друг с другом, наблюдая местные пейзажи. Они уже привыкли к каменным кроватям, холодным ночам и средневековым удобствам в виде деревянных ванн, в которые нужно самостоятельно набирать воду. Пётр с улыбкой и иронией рассказывал Босстром про дни в России, когда могли отключить воду на всё лето, и сделал вывод, что в этом плане город джайнов недалеко ушёл от его родины.

За неделю Лолита смогла немного успокоить свои мысли. Открываться самой себе оказалось не так легко, как могло изначально показаться. Она думала, что знает себя, принимает все свои мысли, но как оказалось многое она трепетно скрывала, зарывая вглубь своего сознания. Несмотря на то, что Пётр уверял её, что не держит обиды, его частые уходы «в себя», заставляли Лолиту сомневаться в этом. О том, что происходило за дверью во время беседы с ачарием, Пётр упоминал вскользь. Он вздрагивал, как только девушка упоминала об учителе джайнов или о сне, который видел Павлов по прибытию сюда.

На восьмой день к ним в дом пришёл Исаак Гатри. Его сопровождал монах с блаженной улыбкой. Мышцы Павлова напряглись, что было хорошо заметно по его сжатому лицу. Он не видел ни Исаака, ни ачария всё это время, будто сама судьба разводила их по разным путям. Но рано или поздно все пути вновь сходятся, и все встречаются…

— Сегодня восхитительная погода! — вместо приветствия произнёс Исаак, заглядывая внутрь дома гостей, — Я приглашаю вас на прогулку по Сонагири.

— Поздновато для экскурсии, — выдохнул Пётр, расставляя посуду по местам, — Но мы как раз собирались выйти на улицу.

Ширины каменной дорожки хватало для четверых. Какое-то время Исаак молчал, иногда посматривая то на Лолиту, то на монаха, который вёз его. С последним он перекидывался короткими фразами и, если верить эмоциям, говорили они о чём-то весёлом. Когда Исаак всё-таки понял, что их не понимают, он обратился к гостям:

— Простите. Мой друг рассказывал о том, как прошла его медитация в саду. Знаете, монахи часто сидят посреди природы, пытаясь слиться с окружением. Так к нему подлетела птица и попыталась залезть клювом в ухо. И теперь она часто прилетает к нему, садиться на плечо и поёт! Честно сказать, меня всегда умиляли такие истории.

— Да, сразу становиться тепло внутри. Будто вновь влюбляешься в эту жизнь, — подтвердил Пётр, представляя картину с птицей.

— Именно! — воскликнул мужчина и даже немного подпрыгнул на кресле.

— Будьте осторожны, — строго, но не меняя безмятежного лица, сказал монах.

— Простите, мой друг, — сразу извинился Гатри, а затем взглянул на Лолиту, — Вы сегодня выглядите прекрасно, мисс Босстром. Солнце Индии идёт вам на пользу.

— Спасибо, — улыбнулась девушка, — Климат здесь действительно прекрасен, хоть раньше я не любила жару.

— Бывает так, что мы меняемся. Пусть многие и говорят, что стабильность — признак профессионализма, я считаю, что стабильность — признак застоя. И это относится ко всему. А как вы себя чувствуете?

Лолита вспомнила прошедшую неделю. Она пролетела так быстро несмотря на то, что в Сонагири нет интернета, книг, которые она могла бы прочитать, телевизоров. Девушка была поглощена своими мыслями и Петром. Особенно им. За то время, пока она находилась в больнице, они будто всё больше отдалялись. Возможно, Лолита сама строила невидимую и