Виват, Романовы! Часть III - Анна Литаврина

Потёмкин. Скажете ему?

Екатерина смотрит на Павла. Радостный Павел на бегу делает колесо на лужайке.

Екатерина. Вот я даже и не знаю… ему скажешь, у него же тогда опять настроение плохое станет… будет другим его портить. (С надеждой.) Может, сам догадается?

Перекрутка.

Год спустя. Царское село. Половина Павла и  Натальи Алексеевны. Павел и Наталья Алексеевна завтракают.

Наталья Алексеевна (строго). И у вас тут полное безобразие и беспредел! Ваша мать не имеет права занимать наш трон. Почему вы позволяете ей собой руководить?

Павел (растерянно). Ну, э… Наталья Алексеевна…

Наталья Алексеевна (забирая у него тарелку). Что это вы едите? Дайте мне! Значит так. Вашу мать надо свергнуть и при необходимости заточить в монастырь. А крестьян надо освободить. Это ужасно, что у вас все крестьяне крепостные! Что за средневековье!

Павел. Но э… Наталья Алексеевна…

Наталья Алексеевна (недовольно). Ах, вы меня, значит, не любите…

Павел (с жаром). Что вы! Я вас очень люблю!!!

Наталья Алексеевна встаёт и швыряет ему листок бумаги.

Наталья Алексеевна. Я здесь написала, что вам надобно делать, и ещё что надобно мне купить. Займитесь уже наконец решением проблем!

Павел (растерянно). Каких проблем?

Наталья Алексеевна. Как свергнуть вашу мать, чтобы мы могли править Россией. Я знаю, как надо править. Я вас научу.

Павел (в отчаяньи). Но как же… Я же не могу так… против матушки… нехорошо как-то…

Наталья Алексеевна. Вам надобно выбрать: либо я, либо ваша мать! А пока вы думаете, мы с Андреем Кирилловичем пойдём гулять! (Презрительно.) С ночёвкой!

Уходит. Павел растерянно сидит за столом.

 Перекрутка.

Комната Екатерины. Павел сидит, съёжившись в углу. Екатерина бросает в камин бумаги.

Екатерина (презрительно). Эх ты… сдал всех своих же заговорщиков!

Павел (недоумённо). То есть мне надо было пойти против вас?

Екатерина. Ну и пошёл бы немножечко! Проявил бы характер!

Павел. Вы хотите, чтобы я вас свергнул?!

Екатерина. Да кто бы тебе дал! Как императрица я бы, конечно, была разгневана. Но как мать я была бы довольна.

Павел (удручённо). Матушка, вот я совсем не понимаю, чего вы от меня хотите…

Екатерина. Да будь бы ты уже мужчиной, вот и всё!

Перекрутка.

Апрель 1776 года. Екатерина сидит у постели умирающей Натальи Алексеевны.

Екатерина (с жалостью). И вы возомнили, что вы… это я? Вот что Бог делает с теми, кто слишком много на себя берёт…

Наталья Алексеевна. Но ведь мы с вами и впрямь похожи… я могла бы сделать для России много полезного…

Екатерина (вздыхая). Если бы Пётр Фёдорович хотя бы одну неделю относился ко мне так, как относился к вам Павел… я бы, может, и не захотела делать для России ничего полезного…

Наталья Алексеевна (сокрушённо). Да? Вот блин…

Перекрутка.

Апрель 1776 года. Похороны Натальи Алексеевны. Екатерина и Потёмкин идут по дороге от кладбища.

Екатерина. Я показала Павлу те письма, чтобы он не так сожалел о её смерти… (Озадаченно.) Но, по-моему, он ещё больше расстроился…

Потёмкин. Да, даже на похороны не пришёл. Хотя, сказать по правде, я его не видел со вчерашнего вечера, как он закрылся в своей комнате и никого к себе не пускает.

Екатерина (встревоженно). И что же, он даже не выходил к завтраку?

Потёмкин. Нет, ему хотели принести завтрак в его комнату, но он не открыл. Его звали, но он не отвечает… правда, он просил передать тебе  кое-что… (Достаёт из кармана письмо.) Я не открывал, не волнуйся.

Екатерина открывает письмо.

Текст письма:

«Матушка, прощайте и простите. Дозволения на свою смерть не спрашиваю, ибо знаю, что вы всё равно не разрешите. С сыновьим уважением к вам, Павел»

Екатерина роняет листок. Бежит ко дворцу.

Перекрутка.

Комната Павла. Павел лежит на кровати с закрытыми глазами. Потёмкин выбивает дверь. Екатерина вбегает в комнату, подбегает к кровати.

Екатерина (хватает Павла и начинает трясти). А ну немедленно вставай! Поднимайся!

Павел не реагирует.

Екатерина (в ужасе). Он умер..? Да как он смел?!

Потёмкин наклоняется над Павлом. Прислушивается. Потом принюхивается.

Потёмкин. Нет, не умер, но он явно принял много опиума…

Перекрутка.

Екатерина стоит с ведром воды у кровати, где лежит Павел. Выливает на него ведро.

Павел (просыпаясь в ужасе). А-а-а-а!!! Что это?!

Екатерина даёт ему пощёчину.

Павел (закрываясь). Ай, матушка, вы с ума сошли?! Что я сделал?!

Екатерина. Что ты сделал?! Ты что вообще делаешь?! Помереть решил? Самоубиться? Из-за бабы? (Бьёт его пустым ведром.) О себе не подумал, о России подумал? Что с Россией будет?

Павел уворачивается от ведра.

Екатерина. Нашёл, из-за чего убиваться! Что, когда станешь императором, и кто-то тебя расстроит, тоже вешаться пойдёшь? Пойдёшь? (Бьёт ведром.)

Павел. Всё, всё!!! Хватит меня бить! Я больше не буду… я просто думал… лучше умереть приятной смертью, чем… (Уворачивается.) От удара ведром!

Неожиданно в изумлении смотрит на Екатерину.

Павел. Матушка… что вы сейчас сказали? Когда я стану императором… то есть я стану, да? Скоро?

Екатерина. Куда ты денешься… конечно, станешь. (Надевает ему на голову ведро.) Только надо будет тебе жену нормальную найти быстрее… а то эта – проститутка какая-то…

Уходит.

Павел (через ведро). Матушка, а Разумовского повесите?

Екатерина (из коридора). Из-за бабы? Да щас! И хватит звать меня матушкой!

Павел вздыхает. Нерешительно снимает ведро.

Перекрутка.

Михайловский замок. Тайная комната. Павел доедает последний сухарик.

Александр. Какой ужас, отец! Но я уверяю вас, что я не собираюсь убиваться из-за предательства Наполеона..!

Павел. Ты не понял. Смысл в том, что никому и никогда нельзя доверять! И я тому прекрасный пример. Вот взять твою бабушку… обнадёжила меня, и что?

Александр. Ну вы же стали императором…

Павел. Потому что она умерла! А не потому, что исполнила обещание.

Александр. Я вот не понимаю, как вы могли выбрать Наталью Алексеевну, когда она была такая ужасная с самого начала…

Павел. Хватит обо мне! Иди и разберись с Наполеоном! (Недовольно.) Будь хоть ты уже мужчиной, в конце концов… (Задумавшись.) Ну или сделай хотя бы вид. Ты это умеешь… и это я сейчас даже не думал тебя обидеть, если что. В общем, мне неважно, как и от чьего своего внутреннего состояния ты разберёшься с этим выскочкой. Главное, сделай это! И прости себе эту ошибку.

Александр (направляясь к выходу). Вопрос, который не даёт мне покоя… как в вас уживается чудовищная жестокость и грубость и удивительная тактичность и сентиментальность?

Павел. Они и не уживаются. Они существуют в вечной борьбе.

Сцена 53

Санкт-Петербург. Дворцовая площадь. Александр стоит на площади. Рядом растёт