Сын теней - Джульет Марильер

Я почувствовала, что кровь отливает от лица.

— Оскорбляя меня подобным образом, ты только показываешь, что ты на самом деле за человек, — тихо произнесла я.

— И что же я за человек?

— Без понятий о добре и зле. Человек, не умеющий смеяться и управляющий с помощью страха. Человек… человек, не уважающий женщин. Многие захотели бы жестоко отомстить тебе за то, что ты так со мной разговариваешь.

Возникла пауза.

— И на чем же ты основываешь свое суждение? — наконец спросил он. — Ты провела в моем обществе совсем немного времени. И уже считаешь меня каким-то монстром. Ты слишком скоро судишь о характере мужчин.

— Точно также как ты судишь о женщинах, — тут же ответила я.

— Мне не нужно узнавать тебя лучше, чтобы понять, что ты за штучка, — без выражения произнес он. — Все вы одинаковы. Поймать мужчину в свои сети, заманить его,

лишить его воли и разума. Вы проделываете это так мягко и постепенно, что мужчина проигрывает задолго до того, как понимает опасность. Потом за ним вы тянете других, и распространяете тьму все шире и шире, да так, что и самые невинные не могут спастись. — Тут он резко замолчал, явно жалея о своих словах.

— Ты, — сказал он Псу, который с открытым ртом слушал наш разговор. — Веди ее обратно к ее работе, а потом ложись спать. Сегодня ночью дежурить будет Альбатрос.

— Я сам могу посторожить, Командир. Я вполне справлюсь с еще одним дежурством…

— Сторожить будет Альбатрос.

— Да, Командир.

Глава 8

Настало утро. Кузнец, Эван, пока вполне справлялся, но меня отнюдь не радовала ни его дрожь, ни жар, который мне никак не удавалось сбить, сколько я ни протирала его губкой с отваром цикория и пятилистника. Между тремя моими помощниками шло определенного рода соревнование. Все они с радостью помогали мне ухаживать за больным, и хотя им недоставало умения, я горячо приветствовала их силу, когда приходилось поднимать и переворачивать больного.

Люди Брана казались постоянно занятыми: тренировочные бои, уход за лошадьми и сбруей, чистка и точка оружия. Эамон ошибался на их счет. Они использовали вполне обыкновенные ножи, пики, луки и кинжалы, а также огромное количество других приспособлений, чьи названия и назначение мне не хотелось узнавать. Лагерь был самодостаточным и отлично организованным. На третий день я с изумлением увидела собственные белье и платье, аккуратно сложенные на камне у выхода из пещеры — выстиранные, высушенные, почти как новенькие. Кроме того, в отряде присутствовал, как минимум, один способный повар и не было недостатка в добрых охотниках, доставлявших свежее мясо в котел. Я старалась не задумываться, откуда брались морковь и турнепс.

Мне не хватало времени. Шесть дней, а потом они тронутся в путь. Кузнец мучился от боли и нуждался в снотворном, чтобы с ней справляться. И все же, если ему предстоит дальше обходиться без меня, он должен знать правду. Временами он смотрел на то место, где некогда сильная рука соединялась с его мощным плечом. Но когда я говорила с ним о том, что произошло, и о том, как теперь все будет развиваться, в лихорадочных глазах не появлялось настоящего понимания.

На третий день я вместе со Змеем шла по лагерю. Данные мне взаймы вещи нуждались в стирке, поскольку теперь они в свою очередь были забрызганы кровью моего подопечного и пятнами отваров, которые ему часто не удавалось удержать в желудке дольше десяти секунд.

У отмели реки на траве боролись высокий парень, Паук, и еще один, которого звали Выдрой. Выдра явно побеждал, поскольку в таком деле рост не дает существенного преимущества, особенно если противник быстр и умен. Раздался громкий плеск, и обескураженный Паук растянулся в ручье. Выдра отер руки о кожаные штаны. Его обнаженная грудь была покрыта сложным узором, образующим волнистый круг.

— Привет, Змей. Доброе утро, леди. Эй, растяпа, вставай. Тебе стоит побольше тренироваться. — Выдра протянул руку и вытащил смущенного Паука из воды.

— Балбесы, — беззлобно проговорил Змей. — Не дай Бог, чтобы командир застукал вас за подобным дурачеством.

Я распаковала свой узел и начала тереть грязную одежду о гладкую гальку на мелководье.

— Лучше возвращайтесь-ка в лагерь, или где вам там положено быть, — продолжал Змей. — Командир не будет в восторге, если увидит, что вы здесь болтаете с леди.

— Тебе-то хорошо, — пробурчал Паук, явно смущенный от того, что его застали в таком виде: побежденного и мокрого с головы до ног. — Как тебе удалось добиться должности постоянного охранника, а?

— Не твое дело.

— А почему вы все его так боитесь? — спросила я, на минуту прекратив работу и подняв глаза на эту троицу.

Какая досада, что нигде поблизости не растет мыльный корень! Хотела бы я знать, как они умудрились так отчистить мое платье.

— Боимся? — Паук был явно озадачен.

Змей нахмурился.

— Ты не понимаешь, — ответил он. — Мы уважаем командира, а не боимся.

— Что? — Я удивленно выпрямилась. — И это при том, что вы замолкаете, стоит ему сказать слово? При том, что он угрожает вам жуткими наказаниями за нарушение каких-то правил, которые, без сомнения, сам же и выдумал? При том, что вы до смерти связаны с ним в этом вашем братстве, из которого, похоже, невозможно вырваться? Что же это, если не страх?

— Ш-ш-ш-ш! — встревожено прошептал Змей. — Говори тише.

— Видите? — продолжила я тоном ниже. — Вы даже не отваживаетесь открыто говорить о подобных вещах, как бы он не услышал и не наказал вас.

— В общем-то, это правда, — заметил Паук, усаживаясь на камни недалеко от меня, шагах в трех-четырех, согласно правилам. — Он умеет устанавливать законы и заставлять им подчиняться. Но это справедливые законы. Они нужны для нашей же безопасности. Они защищают нас друг от друга. И от себя. И все мы это понимаем. Нарушать правила или нет — выбор каждого, и каждый несет ответственность за последствия своего выбора.

— Но что же держит вас рядом с ним, если не страх? — недоуменно спросила я. — Что это за жизнь: убивать ради денег, не иметь возможности ступить в реальный мир, отказаться от шанса… полюбить, наблюдать, как играют твои дети, видеть, как растет посаженное тобой дерево, участвовать в битве, зная, что правда на твоей стороне? Это не жизнь.

— Не думаю, что ты поймешь, — неуверенно произнес Змей.