Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

– Успокойтесь, женщина! Во всем необходима мера! Яд смертелен в определенных количествах, а в ничтожных дозах он лечит!

Длинные гибкие пальцы гримера были на удивление легкими, нежными и ласковыми. Массируя волосы Катрин, он разговаривал с самим собой:

– Это преступление красить такие замечательные светлые волосы. Но красота этой женщины не убудет, только она станет более яркой, я думаю.

– А волосы не посветлеют со временем? – спросила Катрин.

– Увы – нет. Когда они отрастут, нужно будет удалить черные пряди.

– Этим займусь я, – сказала Сара.

Катрин вздохнула. Она не сожалела, что пошла на новые жертвы, но мысль о том, что ей опять придется обрезать волосы, не радовала. Целый час она терпела на голове эту тяжелую пасту, которая слегка пощипывала кожу. Чтобы ей не было скучно, Гийом взял в руки виолу и начал петь вполголоса, аккомпанируя себе:

Последний лист остался на ветвях,

Упрямец не желает падать наземь.

Так вот и я, врага повсюду атакуя,

Отмщенья жажду, всех своих любя.

Песня была грустная, музыка нежная, и странный человек исполнял ее с мастерством. Катрин слушала завороженная, забыв обо всем на свете.

Сара и Тристан тоже внимали песне. Молодая женщина с сожалением увидела, что процедура подошла к концу, настолько ей понравилось пение Гийома. Она сказала ему об этом. Гример улыбнулся.

– Иногда наша королева зовет меня к себе и просит, чтобы я ей спел. Я знаю много баллад и народных песен!.. Знаю песни и ее родного края Арагона. И я люблю петь для нее, потому что она действительно благородная и почтенная женщина, душевная и сердечная.

Рассказывая, он продолжал работать и быстро вымыл волосы, высушил их полотенцем. Они приобрели красивый черный оттенок. После этого Гийом вытащил из ящика пакет, завернутый в шелк. В нем были длинные пряди черных волос, которые он принялся сравнивать с результатами своей работы, и, удовлетворенный, стал прикреплять их шпильками к волосам Катрин, объясняя Саре, как это нужно делать.

– Многие дамы, волосы которых с годами поредели, прибегают к этому способу, обращаясь ко мне за помощью.

Он аккуратно подрисовал брови Катрин пастой из маленькой серебряной баночки, этой же пастой слегка прошелся по ресницам.

– Они у вас очень густые и уже потемневшие, но нужно их слегка подкрасить. Знаете, вы очень хороши в таком виде, – сказал он.

Сара и Тристан, пораженные, наблюдали за работой, не зная, что и сказать. Гийом взял со стола большое круглое зеркало и молча подал его Катрин. Молодая женщина вскрикнула от удивления. Это была она и не она. Брови и ресницы сделали ее глаза более темными, черные пряди прикрыли лоб, губы стали краснее, а зубы блистали на темном лице. Она не стала красивее, чем была раньше, но она была другой, ее красота приобрела вызывающий и опасный характер, и Тристан смотрел на нее с нескрываемым удовлетворением.

– Трудно будет устоять, – произнес он спокойно. – Вы хорошо поработали, мэтр Гийом. Возьмите вот это… и держите язык за зубами. – Он протянул ему туго набитый кошелек, но, к его большому удивлению, гример спокойно отклонил предлагаемую плату.

– Нет, – только и сказал он.

– Как, вы не хотите, чтобы вам уплатили за работу?

– Да нет… хочу, но иначе.

Он повернулся к Катрин, которая, держа зеркало в руках, продолжала изучать себя.

– Я заплатил бы золотом, если бы эта красавица разрешила мне поцеловать ей руку. Это будет для меня стократным гонораром.

Катрин, забыв первое неприятное впечатление, протянула ему обе руки.

– Спасибо, мэтр Гийом, вы сделали для меня большое дело, и я этого не забуду.

– Маленький уголок, оставленный в вашей памяти, сделает меня самым счастливым человеком. И еще в ваших молитвах… потому что я в этом очень нуждаюсь.

Прежде чем молодая женщина пошла переодеваться, он сделал ей небольшой подарок: две маленькие серебряные коробочки с черной пастой и густым кремом красивого красного оттенка и маленький флакон.

– Красная паста – для оживления цвета губ. Цыганки выглядят так, словно у них под кожей горит огонь, а ваши губы розового цвета. А во флаконе – духи с сильным мускатным запахом. Пользуйтесь ими умеренно. Нужно совсем немного, чтобы зажечь кровь мужчины!

Была уже почти полночь, когда Катрин и двое ее спутников подошли к боковому входу в крепость. На улицах они не встретили ни души, только здоровенного черного кота, бежавшего перед ними с мяуканьем, что заставило Сару незамедлительно перекреститься.

– Плохая примета, – пробормотала она.

Но Катрин решила не придавать значения ее пессимистическим речам. С тех пор как она вышла из дома мэтра Гийома, она ощущала себя другой женщиной. Она больше не носила имени Монсальви, у нее было какое-то другое имя, которое нельзя ни скомпрометировать, ни запачкать на тех темных тропинках их сомнительного предприятия. Она снова станет Катрин де Монсальви, когда осуществит свою месть. Тогда она сотрет последние следы грима, как ее научил Гийом, срежет черные волосы, казавшиеся ей теперь такими же фальшивыми, как и шиньон, приколотый шпильками, наденет свой траурный наряд и отправится в Овернь, чтобы быть как можно ближе к своему любимому.

Войдя в комнату, Катрин сбросила одежду и подошла к зеркалу из полированного серебра, в котором она видела себя почти в полный рост. Ее кожа была такая же смуглая, как и у Сары, только более золотистого оттенка. Она мягко блестела в свете масляной лампы, как коричневый атлас. Ее посмуглевшее тело казалось более худым и трепетным. Длинные черные пряди волос змейками спускались до самых бедер. Пурпурные губы блестели, как экзотический цветок, и большие глаза сияли словно звезды, укрывшиеся под гордым изгибом бровей.

– У тебя вид чертовки, – глухо проворчала Сара.

– Я буду чертовкой до тех пор, пока человек, которого я ненавижу, не понесет заслуженную кару.

– А ты подумала о тех других, кого ты намерена соблазнять? Ведь теперь тебя не защитит ни твое имя, ни твое положение? Ты будешь просто дочерью цыганского племени, которую можно легко оскорбить, или повесить, или отдать палачу.

– Мне все известно. Я буду защищаться, и все средства будут для меня хороши ради успеха.

– И ты отдашься в руки мужчины, если это будет нужно? – спросила Сара.

– Даже самому палачу в случае необходимости. Я больше не Катрин Монсальви, я женщина твоего племени. И на самом деле меня зовут… как ты будешь меня называть?

Сара подумала немного, щуря глаза и посматривая на золотой крестик у себя на груди:

– Я буду звать тебя Чалан… Это значит