Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

„О да", — ответила она».

Продолжая размышлять и не замечая, что газ уже немного воздействует на него, он думал, как бы это было чудесно.

«Прожить больше одной жизни — это было бы удачей из удач, и...»

— Линк!

— Эй! Привет, Иэн, что там? — Бартлетт обрадовался ещё больше. Голос Данросса звучал совсем близко. Очень близко.

— Ничего. Мы лишь собираемся сделать небольшой перерыв. Очень тяжело все продвигается. Снова пришлось идти в обход, но мы теперь всего в нескольких ярдах. Я и подумал, пойду-ка поговорю. Насколько я понимаю, мы где-то в пяти футах над вами, идем с западной стороны. Нас ещё не видно?

— Нет. Надо мной кусок пола, весь разрушенный, и балки, но у меня все нормально. Я выдержу без труда. Эй, знаете, что я вам скажу?

— Что?

— Сегодня вы в первый раз назвали меня Линк.

— Вот как? Я и не заметил.

«Как бы не так», — ухмыльнулся про себя Бартлетт.

— Что в... — Оба вдруг похолодели: груда обломков заскрежетала, выгибаясь то тут, то там. Через минуту шум прекратился, но не полностью. Бартлетт облегченно вздохнул. — Что вы собираетесь делать завтра?

— Насчет чего?

— Насчет фондового рынка. Как вы собираетесь одолеть Горнта?

С растущим восторгом он выслушал рассказ о деньгах Банка Китая, приеме у Пламма и вызове, который Данросс бросил Горнту, опираясь на свой новый возобновляемый кредит в пятьдесят миллионов.

— Фантастика! Кто оказал вам поддержку, Иэн?

— Дед Мороз! Бартлетт рассмеялся.

— Значит, у Мэртага получилось, а? — Услышав в ответ молчание, он снова улыбнулся.

— Это Кейси вам сказала?

— Нет, сам дошел. Я говорил вам, Кейси — умница каких поискать. Значит, вы близки к цели. Поздравляю, — ухмыльнулся он, действительно радуясь, что так получилось. — Я думал, вы у меня в руках, Иэн. — Бартлетт засмеялся. — Вы на самом деле считаете, что при открытии ваши акции будут на отметке тридцать?

— Надеюсь.

— Если вы надеетесь, значит, у вас с вашими приятелями все уже схвачено. Но Горнт тоже не лыком шит. Его вам ужучить не удастся.

— О нет, удастся.

— Нет, не удастся! Ну, а как наша сделка?

— «Пар-Кон»? Остается в силе, конечно. Я считал, мы обо всем договорились? — В его голосе Бартлетт услышал бесстрастную невинность.

— Квиллан, должно быть, вне себя.

— Это точно! Он здесь, наверху. Тоже помогает.

— С какой это стати? — удивился Бартлетт. Последовала пауза.

— Квиллан — первоклассный болван, но... Не знаю. Может, вы ему нравитесь?

— Шли бы вы... тоже! — Бартлетт был в таком же хорошем настроении. — Как вы собираетесь поступить с Квилланом?

— Я сделал ему предложение. — И Данросс рассказал о нем.

— Значит, мои два миллиона ухнули? — крякнул Бартлетт.

— Конечно. Эти два миллиона — да. Но доля в приобретении контрольного пакета «Дженерал сторз» даст вам пять, а может, и больше, а сделка «Струанз-Пар-Кон» — значительно больше.

— Вы действительно считаете, что пять?

— Да. Вам пять и Кейси пять.

— Отлично! Мне всегда хотелось, чтобы она получила свои «отвальные». — «Интересно, что теперь предпримет Кейси?» — думал Бартлетт. — Она всегда хотела стать независимой и теперь эту независимость получила. Отлично! Что? — спросил он, не расслышав слов Данросса.

— Я говорю, не хотели бы вы перекинуться с ней парой слов? Это не так-то просто, но вполне безопасно.

— Нет, — твердо заявил Бартлетт. — Лишь передайте привет, я лучше побеседую с ней, когда выберусь.

— Кейси сказала, что не уедет, пока вы не выберетесь. — Последовала небольшая пауза. — Орланда говорит то же самое. А с ней как? Передать ей привет или что?

— Нет, спасибо. Потом времени будет достаточно. Скажите обеим, чтобы ехали домой.

— Они не хотят. Боюсь, вы пользуетесь успехом.

Засмеявшись, Бартлетт сел и стукнулся головой. От пронзившей всю спину боли он даже крякнул. Потом стал двигаться осмотрительнее, почти касаясь головой верха.

Данросс сидел, скорчившись, неподалеку в маленьком пространстве в конце извилистого прохода; теснота была невыносимой, от страха перед замкнутым пространством подташнивало, и он весь истекал холодным потом. Бартлетта не было видно, но Данросс обратил внимание, как сильно и уверенно звучит голос американца. Хукс попросил занять Бартлетта разговором, пока спасатели отдыхают, на случай, если газ уже воздействует на него. «Никогда не знаешь, тайбань, когда газ подкрадется к тебе. Нужно, чтобы ваш приятель был начеку. Теперь уже очень скоро нам потребуется его помощь».

Тайбань беспокойно заерзал, оглядываясь вокруг. Он чувствовал опасность. Кто-то лез вниз, и обломки сыпались лавиной. Это был Хукс. Он остановился за несколько футов.

— Ладно, тайбань. Выходите, мы пошлем сюда одного из наших ребят.

— Сейчас. Линк! Будьте начеку. Мы снова начинаем.

— О'кей, не беспокойтесь. Послушайте, Иэн, не будете ли вы у меня шафером?

— Конечно, — тут же согласился Данросс, а в голове вертелось: «На ком это он собрался жениться?» — Почту за честь.

— Спасибо, — донесся голос Бартлетта.

Любопытство мучило Данросса, однако он понимал, что не спросит никогда. Он был уверен, что Бартлетт сам скажет. Но тот произнес лишь:

— Спасибо. Да, большое спасибо.

Данросс удивленно улыбнулся. «Линк — хороший ученик. Приятно будет иметь его партнером — и голосующим членом Скакового клуба. И Кейси тоже...»

— Скоро мы вас вытащим!

Когда он уже вылезал, до него донеслось:

— Вот было бы здорово, если бы они смогли стать друзьями. Хотя надеяться на такое, наверное, уже слишком?

Данросс не был уверен, что эти слова предназначаются ему.

— Что? — крикнул он.

— Ничего, — отозвался Бартлетт. — Послушайте, Иэн, нам много чего нужно сделать на этой неделе! Эй, я рад, что вы одержали победу над Горнтом! — «Да, — радостно признал он про себя, — здорово будет вести с тобой игру, не спускать с тебя глаз, когда мы будем строить наш Благородный Дом».

Примерно в восьми ярдах от него и в нескольких футах над ним Данросс неловко повернулся и полез наверх.

В шестнадцати футах у него над головой возле значительно расширившейся ямы ждал Горнт и все остальные. Восток уже окрашивался светом зари там, где в разрывах туч проглядывало чистое небо. По всему склону усталые люди копали, вели поиски, окликали погребенных под развалинами и прислушивались. Хукс устало выбрался из углубляющейся ямы.

И тут откуда-то сверху, от Пошань-роуд, донесся ужасный грохот. Все вскинули головы. Вверху слева часть склона пришла в движение. Шум усилился. На них, набирая скорость, неслась поднявшаяся из-за изгиба склона у Коутуолл-роуд стена воды и грязи. Люди бросились врассыпную, а вал жидкой грязи, перевалив то место, где был вестибюль, разлился по склону и по развалинам, затопляя все вокруг, устремляясь дальше вперед и вниз.

Заметив его приближение, Горнт повис на толстой двутавровой балке, остальные тоже изо всех сил пытались на что-нибудь забраться. Грязная вонючая жижа залила то место, где они стояли, и прошла мимо. Горнт очутился в ней по колено, но крепко держался за балку, чтобы его не засосало. Волна покатилась дальше, оставляя везде слой жидкой грязи в несколько дюймов толщиной, и все, кто барахтался в ней, пытаясь выбраться, в том числе и Хукс, на какой-то момент забыли обо всем на свете.

Все, кроме Горнта.

Оттуда, где он находился, было видно яму. Он видел, как из грязи появились голова и руки Данросса. Тот пытался за что-нибудь ухватиться.

В яму натекало все больше грязи, которая просачивалась в пустоты и заливала их. Руки Данросса соскользнули, его опять засосало вниз, но он снова выкарабкался и кое-как уцепился за край.

Горнт наблюдал, не двигаясь. Грязь текла и текла. Уровень её в яме поднялся.

Данросс чувствовал, что падает, его засасывало со страшной силой. Давясь жижей, но не разжимая рук, он с трудом нащупал пальцами ноги расщелину и стал взбираться вверх. Каким-то чудом ему удалось вырваться из тянущей вниз трясины, и теперь он уже был в безопасности, прижавшись к боковой поверхности ямы и наполовину выбравшись из грязи. Грудь тяжело вздымалась, сердце бешено колотилось, его рвало. Ещё не отойдя от потрясения, с подгибающимися коленями, он стер грязь со рта и глаз и тупо огляделся вокруг. И тут, в десяти футах над собой, он увидел Горнта, который смотрел на него, удобно устроившись на выступе...

При виде кривой, язвительной улыбки, которая выдавала невероятную ненависть и огромное разочарование, он на какое-то мгновение задумался. И понял, что на месте Горнта тоже смотрел бы и ждал.

«Смотрел бы и ждал?

Да, я точно так же смотрел бы и ждал и никогда, никогда не протянул бы руки. Кому угодно, но только не Горнту. И тогда, по прошествии стольких лет, проклятие Дирка Струана утратило бы силу и больше не тревожило нас, и те, что придут после меня, уже никогда не испытывали бы этих мучений».