Рай - Абдулразак Гурна

шум, носильщики забавы ради пугали друг друга, испуская вопли, будто подверглись нападению. Султан Мкаты распорядился зарезать двух коз и пригласил на ужин купца и его спутников. За трапезой хозяин был мрачен и даже не пытался проявить гостеприимство, хватал облюбованные куски, не заботясь о том, едят ли гости. Это был тощий человек с короткими седыми волосами, глаза с набухшими венами отблескивали красным в свете костра. На суахили он говорил с трудом, неразборчиво, и все же Юсуф понимал довольно много, когда вслушивался.

— Вы принесли сюда злосчастье, — говорил старик. — Та женщина, которую ныне забрал зверь, была защищена от воды и крокодилов. Не бывало прежде такого, чтобы кто-то, как она, был похищен, за все годы моей жизни такого не бывало. И я не слыхивал о таком во времена прежде нас.

И так он бесконечно рассуждал о той женщине, тараща глаза на путников в колеблющемся свете костра. Другие туземцы с ними вовсе не заговаривали, хотя на окраинах огненного круга слышалось их бормотание. Юсуф видел, как дядя Азиз почтительно подавался вперед всякий раз, когда султан возобновлял речь, и время от времени кивал, сочувствуя или соглашаясь.

— Многие люди приходили сюда, чтобы перейти на тот берег, — талдычил свое князек, — но лишь вы принесли нам проклятие. Если вы не заберете его с собой, наша жизнь потеряет покой и смысл.

— Положитесь на Бога, — мягко возразил купец.

— Завтра мы посмотрим, что можно сделать, дабы восстановить разрушенное вами, — сказал султан и с тем отпустил их.

— Грязный дикарь! — взорвался Мохаммед Абдалла. По бокам от их группы шествовали двое носильщиков с факелами, все держались настороже. — Будьте настороже, не то еще до конца ночи останетесь без стручков. Наш любезный хозяин собрался принести жертву здешним мерзким духам, небось, хочет в ночи швырнуть крокодилам пригоршню ваших мужских отростков. Да упасет нас Бог!

— А может, это не хуже любого другого средства? — сказал чуть позже Юсуфу дядя Азиз, с улыбкой отметив, как мальчик заинтересовался подобным кощунством.

Ночью Юсуфу вновь снился огромный пес из его кошмаров. Он говорил внятно, раскрывая длинную пасть в широкой ухмылке и выставляя напоказ желтые зубы. А потом оседлал беззащитный живот мальчика в поисках его глубочайших тайн.

На рассвете лагерь взорвался рыком, отчаянными воплями — оказалось, на одного из носильщиков во сне напали гиены и отъели ему лицо. Из ободранного обрубка хлестала кровь и густая слизь. Раненый бился на земле, разум его помутился от невообразимой боли. Местные жители сбегались отовсюду, среди них и дети, яростно протискивавшиеся сквозь толпу, чтобы увидеть все вблизи. Пришел и султан, посмотрел, отошел в сторону и, постояв там несколько минут, вернулся и объявил, что вполне удовлетворен: скверна уничтожена, и все исправлено. Хищники были насланы затем, чтобы устранить зло, занесенное в деревню караваном, и теперь караван может снова тронуться в путь. Только пусть не пытаются пройти здесь на обратном пути. Поглядывая на Юсуфа, султан сказал, что подумывал, не следует ли забрать себе этого юношу. Подходящее возмещение за женщину, которую отняла у них река, ибо ее очень любили.

Двое мужчин остались сидеть с изувеченным носильщиком, плача, удерживали его на месте, а всех остальных туземцы перевели через реку. Наступил момент перенести на тот берег и раненого, но этому противился деревенский султан. Купец предлагал ему всевозможные дары, но султан не шел на уступки. Тот, кого обглодала гиена, принадлежит им. Сама здешняя земля выдала им его.

Раненый умер внезапно в тот же день, среди неудержимых стонов, его рана покрылась пеной, вытекавшей из мозга. Его сразу похоронили чуть в стороне от деревни. Там хоронили и собственных нежеланных или опасных мертвецов, пояснил султан, тех, чьи духи нельзя допускать в свою жизнь. Последние путники переходили на другой берег в сумерках, султан и вся деревня собрались под деревьями у реки, шумно торопя их прочь. Уже светились глаза крокодилов и бегемотов, спокойно отдыхавших в воде, и с того берега, погрузившегося в глубокую тень, доносились пронзительные птичьи голоса.

Ночью расставили двойную стражу, чтобы отогнать страх, и жгли большие костры. Купец долгое время провел на циновке, безмолвно читая молитвы за погибшего спутника. Вынув из своего ларца маленький Коран, он читал по усопшему Йа Син при свете подвешенного на сук фонаря. Мньяпара и Симба Мвене обходили своих людей, резко заговаривали с ними, стараясь положить конец панике. Юсуф сразу же заснул, но во сне его настигла тревога. Дважды он просыпался со вскриком, оглядывался в темноте, не заметил ли кто его испуг. С первым лучом света колонна построилась вновь, мньяпара орал, призывая смотреть в оба.

— Тебя ночью змея укусила? — негромко спросил он Юсуфа. — Или это были грязные сны? Будь настороже, юноша. Ты уже не дитя.

Когда Юсуф помогал дяде Азизу со сборами, тот остановил его, тихо кашлянув.

— Этой ночью ты снова плохо спал, — сказал он. — Тебя встревожили слова султана?

Юсуф онемел от изумления. Снова! Снова плохо спал! Его словно уличили в изъяне, который невозможно исправить. Неужто всем известно о псах и хищниках и лишенной очертаний бездне, которая является в ночи, чтобы разлучить его с самим собой? Наверное, он часто кричит по ночам и мужчины смеются над ним.

— Положись на Бога, — сказал купец. — Он наделил тебя даром.

По ту сторону реки простиралась плодородная и более густонаселенная земля. Поначалу при виде зелени путники ободрились. Кусты гнулись и дрожали под весом птиц, чья пронзительная неутомимая песнь пилила сравнительно прохладные часы дня. Древние деревья уходили ввысь, сквозь их листву на поросль у корней сочился смягченный свет. Но среди налитых соком растений скрывались ядовитые сорняки, их оплетал ядовитый плющ, и в заманчивой тени обитало множество змей. Насекомые жалили их днем и ночью. Шипы раздирали и одежду, и плоть, путников преследовали странные болезни. И почти каждый день приходилось платить все возрастающую дань султанам, чтобы пройти через их владения. Купец по возможности не вмешивался в переговоры, замыкаясь в неприступном молчании, пока Мохаммед Абдалла и Симба Мвене торговались о цене прохода.

Порой казалось, будто султанам доставляет такое удовольствие доводить мньяпару и его помощника до бешенства, что они умышленно медлят назвать свою цену. И похоже, все эти люди норовят показать пришлецам, что им тут не рады, думал Юсуф.

Город Таяри, первая цель их пути, находился всего в нескольких дневных переходах, тамошние жители прекрасно понимали, как сильно они могут навредить всему предприятию, если вздумают устроить какую-то пакость, так что они рассчитывали на щедрую плату за благожелательность. Еды было вдоволь, но продавалась она задорого.